Он утвердительно кивнул.

— А какая фотография вам больше всего понравилась? — спросила Габи.

Они не одеваясь подошли к компьютеру.

— Вот эта, — он ткнул пальцем в монитор, — я бы её увеличил…

— И что? Дрочили бы на меня?

— Дрочил бы… Честно… Дрочил бы каждый день. И сегодня буду дрочить, и завтра…

— Не мучайте себя, просто приходите в салон к Фриде, и не забудьте о моей просьбе.

И вот сейчас Габи снова рассматривала свои фотографии, и понимала тогдашнее желание фотографа. Если снимки возбуждали её, то что уж тогда говорить о нём. Она даже пожалела, что нужно ожидать эти дурацкие суши, ведь можно было бы по-раньше поехать к Фриде и заняться с ней любовью.

Интересно, подумала Габи, а папа с мамой снова будут трахаться когда я уйду. Что-то зачастили они.

Стас проснулся только к обеду, он вышел из спальни, где Тереза ему постелила, и непонимающим взглядом осмотрелся.

— Дядя Дима, а почему я здесь? — спросил он, протирая глаза.

— Мы вчера с твоей бабушкой решили, что будет лучше если ты переночуешь у нас, — спокойно и рассудительно ответил тот.

— А что с мамой? Есть новости?

— Пока нет. Мы сейчас пообедаем, сходим к следователю, а потом в больницу. Тогда всё и узнаем.

— У меня так голова болит.

— Ещё бы, такой стресс. И Светлана Владимировна перестаралась с водкой. Ты раньше пил?

— Нет. В первый раз. Это ужасно, — скривился Стас.

Тереза налила в стакан тёплую воду и бросила туда две шипучие таблетки.

— Выпей. Должно полегчать.

Уже через час они подъехали ко входу в полицейский участок. Дежурный проверил повестку и сопроводил Стаса в кабинет следователя. Дима и Тереза уселись на лавочку, ожидая его возвращения.

Следователь внимательно посмотрел на вошедшего.

— Садись, — строго сказал он, — что-то плоховато выглядишь.

— Голова сильно болит.

— Понятно…, — задумчиво протянул он, и открыл только что оформленную папку. — Итак… Станислав… Андреевич, что вчера произошло между тобой и Еленой Денисовной?

— Так я же вчера рассказывал, — торопливо ответил Стас.

— То было вчера, а сегодня мне нужны показания под протокол. Повторяю, что вчера произошло между вами. Рассказывай поминутно.

— Я пришёл из школы… Мама меня накормила. Сказала, чтобы я шёл делать уроки, а я хотел пойти в кино. Мы поругались. Я побежал к себе в комнату. Она побежала за мной. Потом я услышал удар. Выглянул из своей комнаты, а она лежит посреди коридора. Я же говорил, она поскользнулась на коврике, когда бежала за мной.

— Дальше.

— Я позвонил бабушке. Она вызвала скорую. Потом вы приехали.

— А почему мать пыталась в окно выпрыгнуть?

— Откуда же я могу знать. Я этого не видел уже, сидел у себя в комнате.

— Почему бабушка не пришла с тобой?

— Не знаю. Я ей позвонил, но она не взяла трубку.

— Она должна была быть дома? — продолжил задавать вопросы следователь.

— Дядя Дима сказал, что бабушка с Натальей Андреевной остались у нас, чтобы прибраться, а я у них ночевал.

— Ты знаешь номер этой Натальи Андреевны?

— Знаю.

— Набирай.

Стас достал из кармана телефон и долго рылся в нём, выискивая среди сотен номеров нужный.

— Здравствуйте, Наталья Андреевна. Это Стас. Я сейчас у следователя. Бабушка почему-то не пришла. Я звоню, а она не отвечает. Вы же вместе были.

— Деточка, я вчера ближе к двенадцати уехала домой, а бабушка осталась. А на городской ты звонил?

— Звонил. Не берёт.

Следователь, не дожидаясь пока они закончат разговор, снял трубку и набрал номер.

— Приветствую лейтенант. Капитан Иванов. Подопечная твоя пропала.

— Здравия желаю, товарищ капитан. Какая подопечная?

— Бабка твоя, уголовница со вчерашнего вызова.

— Светлана Владимировна?

— Она самая. По повестке не явилась, на звонки не отвечает. Что-то не нравится мне эта история. А ну ка мотнись по адресам. Проверь. Ты там рядом, и всех знаешь.

— Я быстро. Доложу о результатах.

— Давай, лейтенант, и без бабки не возвращайся, — строго сказал следователь, и повернулся к Стасу. — У тебя ключи от квартиры есть?

Стас пошарил рукой в сумке.

— Есть.

— Ты один приехал?

— Нет. С дядей Димой. Он внизу с женой остался.

Он снова снял трубку:

— Дежурный, приведи ко мне мужчину. Он у входа должен быть. Зовут Дмитрий.

Тереза осталась одна, и расхаживала из стороны в сторону, поглядывая на окна. Какое-то беспокойство охватило её. Видимо что-то пошло не так. Мимо прошла пожилая женщина, в которой она узнала свою новую знакомую.

— Наталья Андреевна, — окликнула её Тереза.

Та оглянулась.

— Здравствуй, Тереза. Почему ты здесь?

— Мы Стаса привезли… А следователь потребовал, чтобы и Дима к нему поднялся. Не нравится мне всё это.

— Они мне тоже звонили. Не могут Светлану найти. На звонки не отвечает.

Разговаривая, Наталья Андреевна с любопытством разглядывала Терезу. Вот, оказывается, какие дамы нравятся Диме. Интересно, подумала она, а пошли ему на пользу мои уроки, помнит ли он их, судя по перепуганному взгляду, помнит.

— Вы женаты? — спросила она Терезу.

— Да. Уже шестнадцать лет как женаты.

— А дети?

— Детей нет. У меня есть дочь. Взрослая уже. Она считает Диму своим отцом, хотя, когда мы познакомились, ей было уже пять лет.

— Судя по акценту, ты не местная.

— Я из Прибалтики, потом долгое время жила в Венгрии, там мы с Димой и познакомились.

— И ты из Венгрии переехала сюда?

— Он не захотел жить там.

— Значит это любовь…

Тереза смущённо кивнула.

— Может даже, что-то большее.

Из дверей полицейского участка вышли Дима и Стас.

— Ну что? — спросила Наталья Андреевна.

— Ничего хорошего, — начал Дима, — следователя заклинило на том, что во всём может быть виновата Светлана Владимировна. Раз пропала, значит есть, что скрывать. Участковый сейчас опрашивает соседей.

— Мы едем к Леночке? — перебила его Наталья Андреевна.

— Конечно. Садитесь в машину.

Больница, в которую отвезли Лену, оказалась классическим образцом, сохранившимся со времён советской карательной психиатрии: обшарпанные стены, ржавые решётки на окнах, вытоптанный горбатый линолеум на полу в коридорах и огромные скрипучие двери, выкрашенные десятым слоем белой краски. Персонал был под стать окружающему антуражу. Главврач лично встретил посетителей в холле и отвёл в свой кабинет, всю дорогу он пытался громко разговаривать, заглушая то и дело доносящиеся из-за закрытых дверей крики.

— К сожалению, я не смогу организовать вам встречу. Ни сегодня, ни завтра, — сказал он, усаживаясь в своё кресло, и перелистывая страницы медицинской карты, разложенной на столе, — пациентка оказалась проблемная, и сейчас, после внушительной дозы успокоительного, она спит. Скажу одно — в ближайшее время вы не сможете забрать её домой. Первый осмотр показал, что пациентке противопоказано пребывание среди людей. Немотивированная агрессия, постоянные панические атаки и суицидальные позывы делают невозможным это.

— Как же так, — произнесла Наталья Андреевна, — ведь не было никаких предпосылок. Леночка была нормальной, адекватной женщиной. Работа, дом, сын. Как так могло случиться, что у неё помутился рассудок?

— Как сказал классик, мозг — орган мало изученный, и в какой момент он перестаёт функционировать, никто не знает и не понимает как и почему. Наша задача обезопасить и самого пациента и окружающих. Поэтому она будет здесь. Возможно очень долго. Смиритесь с этим.

— И нет никаких шансов?

— Пока никаких. Будем ждать.

Никогда ещё Стас не чувствовал себя так противоречиво. С одной стороны он был в ужасе от случившегося, но с другой стороны, был рад, что всё произошло именно так, и теперь никто ничего не узнает, а если и узнает, то это можно будет списать на шизофренический бред матери. И сейчас ему больше всего хотелось побыть наедине с собой, подумать как жить дальше. Его беспокоило, что скорее всего бабушка переедет к нему, хуже если ему придётся перебраться к бабушке. В любом случае, нарушится его привычный образ жизни. Может это и хорошо? Он сможет забыть о том ужасе, который с ним приключился.