— Чего ты добиваешься? — спросил он, решив, как видно, что поддерживать разговор безопаснее. — Пытаясь, как ты выражаешься, исправить причинённое зло, ты изуродовал эту часть вселенной ещё больше.

Мне стало смешно: кто бы попрекал?

— Послушай, на всю голову отмороженный ублюдок! — ответил я, не стесняясь демонстрировать презрение. — Вы лишили меня возможности делать моё дело как следует, а теперь недовольны, что я продолжал бороться так, как мне было по силам. Вы, палачи проклятые, гордились своим правом истязать поверженного бога, но не потрудились посмотреть дальше своего носа. Вы ничего полезного не совершили сами, да и вряд ли на это способны: а то я не знаю теперь суть ваших пресловутых небес! Я горевал о том, что скинут с них, тогда как на деле стоило радоваться, что нахожусь достаточно далеко от лицемерной святости. Ожиревшие в своём мнимом величии уройки — вот вы кто! И это я ещё не пустил в ход все человеческие слова, которые выучил!

Он дулся от злости. Повреждения, которые я причинил, стёрлись с ангельской личины, но симпатичнее она определённо не стала. Ему бы присмиреть, заткнуться и подождать, когда я за ненадобностью выкину прочь из моего собственного уголка мирозданья, но он справился с естественным страхом. Я видел, как ворочаются внутри его душонки взаимоисключающие побуждения.

— Нет! — сказал этот упрямец, и я его слегка зауважал. Самую чуточку — не больше. — Ты искалечил мир, таким он и остался. Думаешь, я не ощущаю реальности, хоть ты и затащил в свою нору? Всё осталось прежним! Ты, высокомерный лжец, проклятый бес времени!

Оба мы, похоже, не без успеха учили человеческий язык, но я ничуть не обиделся. Я улыбнулся, демонстрируя вполне приличные зубы.

— Так оно и есть! — произнёс дружелюбно. — Я только начал преображать мир, он требует неустанного труда и немалого приложения сил. Он требует времени и ещё раз времени. Вы и сами бы это сообразили, родись на свет чуть поумнее. Любой бы допёр, дай себе труд попытаться приносить пользу, а не побои. Я всё сказал, что хотел, а теперь убирайся прочь в любом доступном для тебя варианте и никогда не попадайся мне больше на глаза. В другой раз могу оказаться не столь милосерден!

Я схватил стража за шиворот и выкинул его из любимой обители. Куда он угодил меня уже не волновало. Сам разберётся и доползёт до родного дома, а нет — его проблемы. После того, как я начал улаживать неприятности и перетряхивать времена, выпуская из них лишнюю пыль, палачам в этом мире не осталось места. Я ничего не имел против, если они выкатятся куда угодно, да хоть в свой рай, или как там называется их благая обитель, я не интересовался прежде, тем более мне всё равно было сейчас. Мне они не требовались, и дело с концом.

Поначалу я мечтал мстить от души: излупцевав для начала хоть разок тех, кто прессовал меня без счёта и меры, но мысль эта произошла из слабости, и я её отринул. Не интересовал меня всякий сброд. Передо мной лежали любые на выбор времена и пространства, дух захватывало от неистовых возможностей.

Только для начала следовало многое додумать. Перед Джоном Доу я, пожалуй, высоковато задирал нос, делал вид, что могу вернуть ход событий на прежний режим буквально щёлкнув пальцами: не просто же так я их разглядывал: проверял, годятся ли для самого важного момента. На самом деле этот театральный жест я подцепил у людей, а так даже для меня работа выпадала трудная. Пустым треском приложение сил не ограничивалось.

Я оставил человеческий облик и растёкся в пространстве безвременья простой структурой — так мне всегда думалось лучше. Плохой или хороший, я ведь честно пытался всё исправить. Низвергнутый и немощный продолжал по шажочку придвигать к свершению знакомую цель. Не просто так угодили в выполаживание два корабля — я их сумел туда направить, чтобы привнести в нужное время, в ещё развивающуюся среду сторонний генетический материал. Теперь я мог рассмотреть со стороны следы собственных, пусть не вполне осмысленных, но нарочитых действий. Не случайным приветом полетели в Земное море тангерские червяки, не волшебным чудом привился к грунту Тангеры кустик родом со старой планеты. Я отправил в далёкое прошлое незаконный биологический материал, но зачем?

Чтобы твёрдо поставить мир на предполагаемые исконные рельсы совсем не требовалось так напрягаться. Достаточно было вернуться в прошлое до моего наезда на беззащитную едва выползшую на сушу жизнь и подправить собственные грядущие намерения. Палачи знать не хотели элементарных вещей, а скорее всего и заботились не о благополучии каких-то там человечишек, а о драгоценных собственных шкурах. Не нравилось им, что существует в моём лице угроза их тёплому благополучию.

Забота о ничтожных существах — землянах? Ой, да ладно! Обычные разборки местного значения. Люди всегда воевали друг с другом и с иными существами, но стоило ли винить их в необоснованной агрессивности, если высшие силы вели себя точно так же. Меня боялись, мне завидовали — вот и подловили подходящий момент, когда расправа хоть отчасти выглядела обоснованной.

Уроды. Да. Я, конечно, тоже не лучше… Хотя…

Не следовало мне вести себя по-хамски на юной, не обзаведшейся ещё инфекцией разума планете. Что я на неё так взъелся? А ведь вспомнил причину. Заглянул в будущее, увидел, как уничтожают красоту своего мира существа, долженствующие её беречь и лелеять. Бес времени, я мог зреть наперёд. Я рассердился, хотя и не просчитал один к одному все возможные последствия акции. Притормозил прогресс самым примитивным способом, надеясь дать время людям набраться ума, а когда снова вышло неладно, вернул всё как было.

Вероятно, я намеревался разобрать ситуацию по травинке, скрупулёзно отделить колосья от сорняков, но тут-то меня и подловили проклятые стражи. Вмешались в процесс, сложности которого не могли постичь, и мирозданье двинулось ломано: по двум магистралям. Придурки! Если наши ничем не лучше людей, так стоило ли последних попрекать дурными манерами.

Я вздохнул, сохраняя себя внутри безвременного кокона, потому что плохое настроений, выйди оно наружу, могло ещё что-нибудь снести с катушек. С меня бы сталось. Ладненько. Будем думать логично или не думать никак.

Выброшенный из бытия, засунутый в рамки биологического тела (это у палачей юмор был такой) я продолжал потихоньку делать что должно, но задачу свою видел уже иной. Приобретя двойной опыт примитивного существования, я понял, что мне не нравится ни то, ни другое развитие событий. Вот и сейчас не следовало уничтожать один из двух вариантов жизни, надлежало породить новый — средний путь. Люди, кажется, называли это взять в вилку.

Я всё начал делать правильно. Теперь мог завершить. Покинув тихую равнину безвременья, я во всей красоте своего могущества вернулся в текущий мир.

Конечно, меня поджидали. Подготовились стражи на славу, но мне и выстроенной защиты не потребовалось, чтобы отвести первый удар. Сложное синальное поле представляло собой ловушку, вроде той, что люди ставят на рыбу: сеть, следуя вдоль стен которой попадёшь в карман без выхода. Стражи владели пространством, вот и пользовались чем могли. Пожалуй, мне следовало называть их ангелами, но я не стал. Ринулся вперёд, гася их структуры, усмотрел под первым, вполне невинным, второй и третий слои коварства. Мог стереть всё вместе, но проснувшиеся возможности требовали сложных решений, и я легко сместился во временном потоке. Кроме того, так было и безопаснее. Не хотел я рисковать даже малым играя против этой компании. Слишком хорошо помнил, возможные последствия.

Надо отдать должное Джону Доу и его подхалимам, они постарались от души: вовлекли в свои построения всё, что сумели. Жаждали отличиться, не иначе. Удайся им многоплановый маневр, продлённый по всем направлениям, и я вновь попадал в страдающее тело. По второму кругу светили бесконечные пытки несчастному, живущему среди людей бесу, пережившему человечество. Всё в этом мире (кроме меня) имеет не только начало, но и конец, не каждый только готов с этим порядком смириться.