Внизу в кухню Бенктонов из дома Джессики перекочевали бабушки. Они громко обсуждали предстоящую свадьбу, решили за молодых, когда она пройдёт, где и кто будет присутствовать. В глазах старого поколения свадьба выглядела в виде традиционного обмена кольцами, торжественной речи отца Иосифа и застолья самых родных людей.

Свадьба намечена на двадцать пятое декабря.

«Итак, что мы имеем? – размышлял Билл. – Если церемонию устроить на Рождество, то можно отметить два события сразу и сэкономить немного денег».

Эта идея всем нравилась. Джессика хотела пригласить на свадьбу своих подружек, но Билл был против и предложил ей устроить девичник.

23 декабря.

Улицы Райли были похожи на картины начинающего художника. Белоснежные шапки украшали десятки тихих домов. Люди тащили в руках огромные пакеты, зачастую набитые тем, о чём, в лучшем случае вспомнишь через несколько недель. С неба спускались хлопья снежинок. Облака периодически расходились и давали солнцу шанс порадовать жителей своими лучами. Билл чувствовал себя самым счастливым человеком в мире, ведь через день он женится на любимой девушке. Вечером Джессика устраивала девичник у себя дома. Как она говорила, на нём будут десять или одиннадцать однокурсников.

– Бабуль, сегодня я работаю до ночи, – говорил Билл, уплетая бутерброд за завтраком. – А на завтра и на Рождество взял выходные.

– Хорошо, – ответила она. – Я сегодня приберусь в доме, а завтра вечером нарядим ёлку. Идёт?

Билл улыбнулся и продолжил уминать бутерброд. Это первое Рождество без Чарли и мамы. Они любили этот праздник, но так и не смогли увидеть, как Билл становится настоящим самостоятельным мужчиной, создавшим новую семью именно в этот день. Он строил планы на будущее. Жить они собирались в этом доме. Как он считал, у бабушки Лизы недостаточно места для троих. А если появится ребёнок? Тогда пространства нужно ещё больше. Этот вопрос даже не обсуждался. Билл, как глава будущей семьи, твёрдо стоял на своём.

Перекусив и побрившись, он отправился на работу, где его ждали бесконечные машины, ленивые коллеги, водители, куда-то вечно опаздывающие, и злой, как собака, начальник. Работа его утомляла, от чего он стал чаще срываться на коллег и бабушку. Конечно, та на него за это не обижалась. Она понимала, что у Билла тяжёлые времена, к которым долго привыкаешь. В эти моменты она просто оставляла его наедине со своими мыслями, а сама уезжала в Нилз или отправлялась гулять по магазинам.

– Эй, Бенктон, почему снова опаздываешь? – возмущался начальник.

– Я пришёл вовремя, – удивился Билл. – Моя смена начинается в семь, а сейчас без пятнадцати!

– Машины стоят уже три часа! – кричал Петерсон. – Их некому разгружать!

– Я здесь ни при чём! – сказал Билл.

– Если считаешь себя самым умным, то пиши заявление и проваливай к чёрту!

– Извините, мистер Петерсон! – ответил Бенктон.

– Марш переодеваться и за работу! Машины задерживаешь!

Билл вёл себя спокойно, но внутри всё бурлило. Иногда он хотел подойти к нему и дать в морду, но понимал, что за это его могут не только уволить, но и посадить. Приходилось терпеть, так как уходить было некуда. Кругом требуются люди с дипломом.

День тянулся, как жевательная резинка, прилипшая к подошве. Из-за метели многие машины задерживались, что только тормошило натянутые до предела нервы. В последние дни Билл возвращался домой за полночь. Он всегда думал о Джессике, о предстоящей свадьбе, о её девичнике. Переживал, что она напьётся, что подружки начнут перебирать ему кости. Что расскажут про злосчастный поджог мастерской Коннела. Джессика об этом не знала, а Билл раскрывать тайну не хотел. Он и сам не верил, что мог пойти на такое, ведь в памяти этот вечер никак не отобразился.

«На минутку заскочу и уйду», – думал он.

Билл знал, что этого делать нельзя, но всё же очень скучал по ней. Бенктон желал увидеть её улыбку, глаза, нос, услышать её голос.

Подходя к дому, он услышал доносящиеся из него звуки музыки. Там было весело, о чём намекал перебивающий песни группы «Бич Бойс» хохот. Глядя в окна, можно распознать силуэты гостей. На крыльце курил бывший парень Джессики. Бенктон его сразу узнал.

«Что он здесь забыл? – спрашивал себя Билл. – Это же девичник. Почему этот Кевин на нём?»

Билла сковала ревность. Одна его сторона не давала повода для переживаний, но другое я выдумывало фантазии, что тот ещё ухаживает за Джессикой. Бенктон уверенно подошёл к Кевину и со злобой в малиновых глазах спросил:

– Что ты здесь делаешь?

– А мы знакомы? – удивлённо спросил Кевин. – А-а-а, – осознав с кем разговаривает, сказал он. – Ты, наверное, жених Джессики? И что она в тебе нашла? – договорил он, скинул пепел с сигареты на снег, усмехнулся и отошёл от Билла.

Бенктон громко сопел, выдыхал тяжёлый пар через раздутые ноздри. Голова, как вулкан, была готова извергнуться. Ненависть. Пальцы сжались в кулаки и издали неприятный хруст. Кевин, как чёрно-белый флажок для гонщика. Только он этого не знал. Насмешка и слова «Что смотришь?» заставили Билла оживиться. Бенктон набросился и начал бить с такой силой, что сам кричал от боли, затмевая крик Кевина. Перед ним бледное полотно, с иногда проскакивающими кровавыми пятнами. Кевин не мог ничего сделать. Он оборонялся, брыкался и пытался выбраться из-под взбешённого тела. Билл наслаждался тягучей тёплой влагой, в которой утопал его кулак. Кровавые брызги летели в лицо и орошали девственно-белый снег.

– Помогите! – кричал Кевин.

Из-за громкой музыки в доме никто ничего не слышал. Он откидывал разъярённого Билла, но тот снова прыгал, как лев со своим кривым оскалом. Лицо Кевина было неузнаваемо. Под глазами синяки, нос сломан, а изо рта текла кровь.

Дверь открылась и на крыльцо выскочила Джессика. Она хотела узнать, как Кевин, но и представить не могла, что увидит. Девушка подбежала к Бенктону и оттолкнула его. Он упал в снег. Билл выглядел устрашающе, вены на висках взбухли, глаза вот-вот лопнут от злости, а с губ свисали вязкие жадные слюни.

– Билл, я тебя не узнаю!!! – закричала она. – Что с тобой происходит?

Билл не мог и двух слов связать. Он мычал и пробовал встать на ноги. Его руки сбиты и испачканы кровью. Джессика помогла Кевину подняться и повела его в дом. Она оглянулась на Билла и с ненавистью сказала:

– Видеть тебя не хочу!

Билл встал, звон голову покидать и не думал. Однотонность раздражала. Он и сам никому не желал зла, но что-то внутри управляло. Трясущимися руками Бенктон утёр лицо снегом. После этого подошёл к двери и сбитыми в кровь кулаками начал колотить по ней. Музыка прекратилась, но дверь открылась не сразу. Лишь через несколько минут его настырного грохота Джессика открыла её. Она вышла на крыльцо. Её губы дёргались, лицо было белое под стать снегу.

– Что ты здесь устроил?! – сквозь зубы говорила она. – Зачем ты избил Кевина?!

– Я… не знаю, о чём ты! – в страхе сказал Билл. – Я ничего не помню!

Джессика недоверчиво посмотрела на него и прокричала:

– Уходи!!! Ты меня пугаешь!!!

Она заплакала и ушла в дом. Бенктон чувствовал себя виноватым. Он снова всё испортил, и это накануне собственной свадьбы. Девичник прекратился, а Билл побрёл домой. Серые оттенки отступили и в этот раз. Он снова ничего не помнил. В памяти только лицо Кевина, а после этого крики Джессики. Если бы он понимал, за что она на него обиделась, то постарался бы всё исправить.

«Неужели я его побил? А если убил?» – думал он.

Билл вернулся домой. Там в это время находились бабушки Роза и Лиза. Они общались на остросоциальные темы. Билл проскользнул мимо них. Поднявшись наверх, упал в кровать и уснул.

Добрым утро для Билла сложно было назвать. Голова раскалывалась, а опухшие руки болели. Озлобленное лицо Джессики не выветривалось из памяти. Разум зациклился на мысли, что свадьба отменяется, и всему виной непослушный мозг.