Лицемер! Я больше чем уверен, что он даже не вспомнил о покушении, пока случайно не прошел мимо нашей двери. Я была с ним солидарна.

Синклера отправился выполнять поручения Дерека по сбору информации, я наконец смогла отойти от кровати мужа, освежиться и привести себя в порядок.

Вечером, нас посетил лекарь и остался крайне доволен состоянием мужа.

Яд, которым должен был быть отравлен герцог чрезвычайно опасен и крайне редок. Это яд оркских ядовитых виверн. В нашей империи я знаю лишь два места, куда сами орки и поставляют его.

Мы с Дереком переглянулись, это было еще одно подтверждение того, что готовится заговор с непосредственным участием орков. И этот яд, думаю, был непосредственно доставлен сюда убийце. Мы поблагодарили мужчину за очень ценную информацию, и я уже было собралась его проводить, когда он внезапно вспомнил о моей беременности.

Анна, как вы себя чувствуете?

Спасибо, доктор, все в порядке.

Да, для вашей беременности, это самое хорошее время. Скоро вы совсем не сможете спать, да и передвигаться будете с трудом.

Я обернулась на Дерека, его глаза сузились, во взгляде промелькнуло что-то демоническое.

Что с беременностью моей жены не так? — грозно сказал он.

Даже при условии, что Дерек лежал в постели, у доктора затряслись руки и лоб покрылся испариной.

Для беременности тройней, она прекрасно выглядит и, насколько я могу судить, неплохо себя чувствует! — попытался исправить положение доктор, но сделал только хуже.

Лицо Дерека превратилось в каменную маску, от него так и веяло холодностью и опасностью. Доктор не выдержал и позорно выбежал из комнаты. Мне бежать было некуда, поэтому я просто решила притвориться бездушной статуей.

Дерек поднялся с кровати, он был абсолютно обнажен, но совершенно не стеснялся своей наготы. Я же не могла отвести взгляд от прекрасного тела, испещренного шрамами. Один щелчок пальцев, и герцог при полном параде. Брюки, сапоги из мягчайшей кожи до колена, строгий сюртук до середины бедра и белоснежная сорочка. И вот смотрю я на него и думаю, что ему идет больше нагота или этот строгий костюм. А между тем грозный смерч в лице герцога приближался. Мне даже показалось, что я вижу молнии, искрящиеся в его глазах.

И когда ты мне собиралась сказать, что я стану вскоре вдовцом? — прорычал он. нависнув надо мной словно скала.

Вот что я ему должна была ответить? Что по собственной воле, я бы ему рассказала во время родов, а еще лучше бы наглядно показала. А если бы отправилась за грань, то вообще не пришлось бы ничего объяснять.

Ты о детях не знал еще два дня назад! — попыталась я как-то себя оправдать.

И благодаря кому? — сквозь зубы процедил он.

Дерек, я узнала о тебе две недели назад, я вообще не знала, как ты относишься к детям!

Как бы я не относился к твоей беременности, но терять жену в мои планы не входило! — наседал герцог

Зачем я тебе? Меня не станет и ты сможешь жениться уже на той, которой хочешь, а не на той, которая просто будет твоим маяком! — у меня из глаз брызнули слезы, я наконец, высказала то, что так долго хранила в душе.

А я больше не хочу женится, мне и этой жены достаточно! — он приблизился настолько, что я могла уткнуться в его плечо и порыдать, но ради сохранения своей гордости, делать я этого не стала.

Зачем? — крикнула я, — Зачем я тебе? Зачем я тебе с тремя детьми?

Ты моя! — проревел он прижимая меня к стене, — А свое я никогда и никому больше не отдам.

Он впился поцелуем в мои губы. Я снова жадно вцепилась в них, как в спасательный круг посреди бушующего моря. Я старалась не утонуть в этом водовороте ощущений, которые захватили меня, я хотела остаться холодной разумом. Я боялась открыться этому человеку, боялась впустить любовь в свое сердце. Однажды я уже позволила себе такую роскошь и потеряла частичку своей души. Поцелуй уносил меня все дальше от реальной жизни. Я парила, я парила вместе с Дереком. Мы как две струи воды, сходились в один поток, который уносил нас далеко за пределы дворца. Я уже не представляла, как можно жить без этих ощущений, как можно существовать без этого человека, ведь он это я, а я это он.

Внезапно муж резко отстранился и совершенно безразличным ко всему голосу сказал:

Он очнулся, он жив! — после чего просто развернулся и вышел из комнаты.

Конец первой книги!