– Нет, мы другие. – с упрямой детской интонацией возразил старец. – Пойми, мы уже давно не живем на свете, и нам скучно. Ты не вправе нас за это судить.
– Я жду ребенка, а вы и сейчас не можете оставить меня в покое! – не выдержала я и повысила голос так, что проходящий мимо официант обернулся и с интересом посмотрел в нашу сторону.
Им, видите ли, скучно! От гнева в моих глазах задрожали слезы. Вот-вот и упадут первые капли. Но нет, я не доставлю им такого удовольствия и выдержу, пусть хоть весь мир окажется против нас.
– Я как раз пришел об этом поговорить, – снова поспешно прервал закипавшую во мне бурю старик. – Успокойся. Мы заключили новое соглашение. Никто не тронет тебя, пока ты ждешь ребенка. Я буду оберегать вас с дочкой. Вот тебе моё слово!
Что ж, это хорошая новость.
– А когда ребенок появится на свет? Что будет тогда? – спросила я.
– Дальше ход получит Янга, и тебе надо быть готовой к неожиданностям, – ухмыльнулся он, но, видя по-прежнему лишь злобу в моих глазах, примирительно добавил: – Это только в случае, если ты сама накосячишь.
Хорошее и плохое всегда рядом, и никогда не бывает иначе. Всё потому, что им на том свете тоже надо как-то развлекаться.
– Ну спасибо, что хотя бы предупредил, – поблагодарила я без тени благодарности в своём голосе. – Кстати, может, скажешь все-таки, кто ты такой? А то мы до сих пор не знакомы. Нехорошо как-то получается.
Действительно, должна же я знать имя того, кто мне столько пакостит.
– Скажем так, я твой дальний родственник. Но имя моё ни о чём тебе не скажет, – старик явно хотел уйти от ответа.
– А своего друга ты называешь по имени, – укорила его я. – Почему так?
– Янга – это мой бывший сосед. Когда-то, давным-давно, мы жили в одной деревне. Вот тогда мы и начали соревноваться.
Я встаю из-за стола, и мне как будто стало легче: следующие шесть месяцев нам можно пожить спокойно. Теперь старик не кажется мне таким уж негодяем. Теперь он мне почти даже нравится. Почти.
Я узнала все, что меня интересовало, поэтому прощаюсь с ним и иду к барной стойке сделать, наконец, заказ. Старец тоже встает, раскланивается и идет к выходу. Следом за ним, в некотором отдалении, плетется его угрюмый товарищ. Выходя из кафе, лохматый последний раз покосился в мою сторону и исчез за дверью.
Я заказала бармену кофе с хот-догом и села за тот же столик, где мы только что беседовали со стариком. Вскоре принесли мой поздний завтрак, и поскольку я была очень голодна, то быстро с ним расправилась. Расплатившись, я вышла из кафе. Несмотря на то, что мне долго пришлось ждать в первый раз официанта, все равно оставила ему чаевые. В этом городе никто никуда не спешит. Таков обычай.
Снаружи все так же пасмурно. Я посмотрела на часы: было около трёх. Самое время прогуляться за продуктами до супермаркета, пока не стемнело. Темнеет здесь рано: после пяти вечера город начинает накрывать тень от стоящей посредине могучей Столовой горы – местной достопримечательности. И после этого находиться одной на улице становится весьма неуютно, тем более в такой и без того хмурый день.
Все потому, что прячущийся днём по своим норам всякий сброд ближе к вечеру смелеет и выползает наружу. Боясь показать своё лицо в светлое время суток, ночью они становятся полноправными хозяевами улиц. Так что лучше управиться со всем к этому времени, иначе на улице будет уже небезопасно.
Я иду вверх по улице к торговому центру, до него минут двадцать быстрым шагом. По дороге, как и всегда, встречаю много нищих, которые просят у меня денег. Особенно много их дежурит около больницы, её я тоже прохожу мимо. Это государственный госпиталь, а значит – для самых бедных.
В ЮАР вся медицина платная, и, если у тебя нет работы, значит, не будет и медицинской страховки. Тогда тебе одна дорога – лечиться в public hospital. Про это место рассказывают много жутких историй, в которые не хочется верить. В основном вывод такой: намного безопаснее для здоровья сюда и вовсе не попадать.
Напротив этой больницы толпятся бездомные и калеки. Здесь они просят милостыню и продают все, что нашли на помойках. Положив свой товар прямо на расстеленную на асфальте полиэтиленовую пленку, они устроили своеобразный маленький рынок. Тут лежат старые сломанные игрушки, битая посуда, подарочная упаковка и так далее. В общем, то, что уже было в употреблении и выброшено за ненадобностью.
Проходя мимо таких прилавков, поначалу я испытывала желание купить у них что-нибудь. Не потому, что мне это нужно, а лишь для того, чтобы дать им немного денег. Помочь, хоть немного облегчив их тяжкое существование. Но я так и не решилась этого сделать. Стоит кому-то дать денег однажды, как вся очередь будет клянчить у меня всякий раз, когда я прохожу мимо. А хожу я здесь часто, ведь это дорога до супермаркета.
Я знала, что эти люди могут быть очень настойчивыми. И наглыми. Однажды парню, просящему милостыню у торгового центра, я высыпала всю мелочь, что была у меня в карманах. Набралось рандов пятьдесят, наверное, но ему этого показалось мало. Не поблагодарив, он стал просить ещё.
Теперь он узнаёт меня каждый раз, когда я иду за продуктами, и все так же настойчив. Полагаю, что с его напористостью он неплохо зарабатывает, намного больше, чем если бы у него была нормальная работа. Но большинство нищих спускают эти деньги на выпивку и наркотики. Так я слышала. Возможно, и он не исключение.
Миновав больницу и бездомный рынок, я пошла дальше, как вдруг почувствовала, что кто-то сзади тронул меня за плечо. Решив, что это кто-то из моих знакомых коллег по клубу, я спокойно оборачиваюсь и, вскрикнув от испуга, ошеломленно отпрыгиваю от кошмарного, жуткого вида бродяги.
Сердце на мгновение ушло в пятки, потому что такого я совсем не ожидала увидеть: за мной, еле волоча ноги, плетётся живой труп. Его лицо распухло, губы вздулись, а глаза заплыли огромными синими мешками. Опухший язык не помещается во рту, и он ворочает им, пытаясь мне что-то объяснить, и протягивает ко мне свою руку.
Он смотрит на меня мутно-красными глазами, словно из самой глубокой морской впадины. В его взгляде нет никакого внимания, никаких эмоций, нет вообще ничего. Да и сам он не здесь, а где-то в другом мире, где ему, видимо, лучше, чем здесь.
Быстро придя в себя, я ускорила шаг, зная, что тот не в состоянии будет меня догнать. Прошла под мостом, где тоже собираются стайки бездомных, пережидая непогоду. Кое-кто из них спит на асфальте, завернувшись в спальный мешок.
Вот уже и торговый центр близко. Спасительный торговый центр. А вот и бродяга, которому я однажды дала милостыню, этот всегда здесь дежурит. Он узнал меня и снова кричит мне вдогонку.
Я забежала внутрь и с облегчением выдохнула. Никогда в своей жизни я так не радовалась, заходя в торговый центр, как здесь. Казалось бы, такая простая вещь может сделать нас на минуту безгранично счастливыми. Даже днем я боюсь идти сюда одна. Поэтому-то местные жители и предпочитают автомобили пешим прогулкам. Горожане почти никогда не ходят пешком. Только если в парке или на набережной, ну или на Long Street – богемной улице с барами и ресторанами.
Было время, когда я ничего не боялась. Более бесстрашную девушку вам навряд ли удавалось встретить в своей жизни, но сейчас все иначе. Сейчас я не могу себе этого позволить. Я жду ребенка и каждый свой шаг делаю с двойной осторожностью.
Эту Дорогу жизни я преодолеваю так быстро, как могу. Стараясь нигде не задерживаться, иду, широко шагая, всегда готовая к неожиданностям. Потому что знаю: этим людям нечего терять. А в совокупности с алкоголем и наркотиками такая обреченность может толкнуть на самые ужасные поступки. Тюрьмой таких не напугаешь, там хотя бы кормят три раза в день и бесплатно. Мне страшно не за себя, я забочусь о своем малыше. И я никогда им не даю денег, чтобы не провоцировать на более агрессивные действия. За десять рандов здесь могут и убить.
ЮАР самая богатая страна на всем Африканском континенте. Здесь добывают золото и алмазы, и много чего ещё. Поэтому сюда, как в Америку, стараются попасть люди со всей Африки. Они бегут от нищеты и безумия своих диктаторов.