Так я иду, размышляя о своём, пока на перекрестке с главной улицей едва не сталкиваюсь с джентльменом из прошлого. Этот необычный персонаж будто сошёл со старинной гравюры: высокий молодой африканец с красивой белоснежной улыбкой. Что сразу бросается в глаза, так это его шляпа-цилиндр, на который он нацепил винтажные защитные очки темного стекла. Одет парень в коричневый кожаный жилет, с торчащими из кармана часами на цепочке. Его узкие черные брюки едва ли доходят ему до щиколотки, а лакированные остроносые туфли надеты на босу ногу.

Он выше меня на целую голову, и надо очень сильно задуматься, чтобы такого не заметить. Чуть не налетев на него, я извиняюсь, отчего ретрокрасавец улыбается ещё шире. Его белозубая улыбка – единственное светлое мгновение этого серого хмурого утра (а для меня это утро), и я ему за это почти благодарна.

– Good day, miss, – здоровается он со мной, галантно приподнимая свой цилиндр и чуть наклонив голову вперед.

Я улыбаюсь ему в ответ и иду дальше, зная, что тот смотрит мне вслед. Они всегда так делают.

Мне надо найти место, где можно позавтракать. Я иду вверх по центральной улице и справа вижу подходящее заведение. Вывеска на нем гласит «The Truth Cafe». Много раз я проходила мимо него, но внутри никогда не была. Судя по количеству людей, которые даже не в самую жаркую погоду сидят за уличными столиками, эта кофейня пользуется большой популярностью. Так что я решила зайти, дабы проверить это место.

Внутри кафе оказалось оформлено в весьма оригинальном стиле, и нетрудно было догадаться, откуда взялся тот джентльмен в цилиндре. По залу ходили такого же винтажного вида официанты.

Девушки были в длинных юбках и корсетах. Не бальных или праздничных, а рабочего назначения. Без рюшей и лишних кружевных фантазий, просто коричневые или темных оттенков юбки по щиколотку. Просто плотный тканевый или замшевый, местами потёртый корсет.

Парни в фуражках и таких же протёртых рабочих сюртуках с моноклями. А вообще-то строгого дресс-кода здесь никто особо и не придерживался. Одеты были кто во что горазд. Главное – выделяться чем-то оригинальным, не отходя от общего стиля. В ход шли цепочки, скрепки, защитные сварочные очки и всевозможные шляпы.

На стенах висели картины с изображением старинных паровозов и дирижаблей. Повсюду виднелись шестеренки и торчали трубы. На одной из картин я увидела надпись «Steam Punk». Так я и узнала название стиля, в котором было оформлено кафе. Это целое направление в искусстве, вдохновленное большой любовью к паровым двигателям и техническому прогрессу XIX века.

Однако, на мой взгляд, есть что-то и футуристичное в этой культуре. Столкнувшись с тем необычным парнем на улице, мне на секунду показалось, словно бы я на краю Вселенной в далеком будущем, в эпоху киберпанка и постапокалипсиса. Так же, как и сейчас, работаю в клубе, в каком-нибудь трансгалактическом городке на границе миров, куда слетаются чудаки всех мастей и искатели приключений со всех соседних галактик. Вот там его костюм был бы более чем уместен, и уж точно ему бы никто не удивился.

Я села за столик, представлявший из себя огромный диск от циркулярной пилы, с такими же острыми, довольно небезопасными для вашей одежды краями, и официант принёс мне меню. Это был кусок пожелтевшей старой газеты.

Я выбрала большой хот-дог с картошкой фри и кофе латте, но официант ко мне так и не вернулся. Прождав его некоторое время и прочитав все меню от корки до корки, я встала из-за стола и направилась к барной стойке, чтобы сделать заказ самой. Потому как была не в силах больше терпеть голод, да и времени у меня оставалось в обрез.

Справа от барной стойки, под потолком, висел огромный дирижабль, и я сразу обратила на него внимание. Боже, какой он красивый и как чудесно сделан! Столько мелких деревянных деталей. Их, наверное, здесь сотни, и все надо было склеить и собрать в нужной последовательности. Маленькие тросики и канатики замысловатой паутинкой оплетают белый воздушный баллон. Все как в большом дирижабле, каждая деталь – это точная уменьшенная копия.

На мгновение я даже забыла про свой голод и зачем сюда пришла. Просто стояла и любовалась этим произведением искусства. Сколько же времени и сил ушло на его сотворение и чьи талантливые руки произвели его на свет?! Насмотревшись на него вдоволь, я опустила взгляд обратно в зал и отскочила назад от неожиданности.

Потому что там, в углу, за столиком, под этим самым дирижаблем сидел мой старый знакомый. Я добиралась сюда шестнадцать часов на самолете с одной пересадкой, пролетела тысячи и тысячи миль, а этот старик сидит себе как ни в чем не бывало. Словно бы я никуда и не уезжала, а вышла погулять на соседнюю улицу.

Старец мирно пил кофе и поглаживал свою седую бороду, как обычно, ласково улыбаясь всему миру. Если он здесь, то где-то неподалеку должен быть и его хмурый спутник. Эти двое всегда неразлучны. Да, так и есть: тот сидит за барной стойкой, как обычно, лохматый и злой. Недовольный всем миром, он ссутулился над своей чашкой кофе, будто боится, что её кто-нибудь отнимет.

Его фигура неподвижна, но это лишь видимость: он всегда наблюдает за всем вокруг, вращая по сторонам своими колючими глазками. И конечно же, давно меня заметил. Как и старик, который, тем не менее, принял отрешенную позу буддийского монаха на горе. Уж этот-то любит играть на публику возвышенного мудреца. Делает вид, что мирские дела его нисколько не интересуют. Тем не менее он здесь. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять – они приехали ко мне.

Без лишних колебаний я иду поговорить со стариком, возмущенная до крайней степени таким бесцеремонным вторжением в мою частную жизнь. Мне хочется раз и навсегда сказать им в лицо все, что я о них думаю. Только это навряд ли поможет. Его злой спутник специально отсел подальше, потому что знает, как я его терпеть не могу. Делать нечего, они уже здесь, а раз они меня нашли, то и другие могут найти без всяких проблем.

– Здравствуйте! – здороваюсь я, как можно более дружелюбно ему улыбаясь. Приветственная улыбка выходит у меня довольно скверно, и я сажусь за столик с перекошенным от злобы лицом. – Вижу, вы меня и здесь не хотите оставить в покое. Скажите, есть ли на свете такое место, где вы меня не найдете? Я завтра же куплю туда билет.

Старец рассмеялся мне в ответ самым благородным смехом и засиял, как майское солнце.

– Я тоже очень рад тебя видеть, Маша, – нараспев произнес он, но, видя моё негодование, поспешил добавить: – Собственно говоря, мы проделали столь долгий путь лишь для того, чтобы поздравить тебя. Ведь ты скоро станешь мамой. В твоей жизни наступает самое счастливое время.

– Если только вы не будете меня преследовать. – строго заметила я.

– Поверь, я не тот, кого следует опасаться. Наоборот, я тебе помогаю, – доверительным тоном возразил старичок, но в свете их прошлых надо мной проделок мне не очень-то в это верится.

– А ваш хмурый спутник? – кивнула я в сторону лохматого. – Совсем не похоже, что он добрых дел мастер.

– Да, Янга немного странный, но не такой уж он и плохой. Тем более он никогда не причинит кому-то зла просто так. У нас с ним имеется на то соглашение, – продолжал старец, поглаживая свою бороду. Он ни на секунду не оставлял её в покое, будто бы та была волшебная, как у старика Хоттабыча. Мне захотелось выдрать из неё клок и загадать самое заветное своё желание: чтобы оба они сию же минуту убрались с глаз моих долой.

– Какое соглашение? – вместо этого дипломатично уточнила я.

– О, весьма простое! – радостно воскликнул старичок. – Когда ты совершаешь хороший поступок, я получаю «ход» и могу тебе помочь. А когда ты делаешь что-то плохое, право ходить переходит к моему спутнику. Вот тогда Янга может и напакостить.

Я посмотрела на сердитого. Тот так и сидел неподвижно, скосив лишь свои глаза в нашу сторону.

– То есть вы играете мною в шахматы? Ну, что ж, в таком случае вы ничем не лучше тех, кто, считая себя богами, сводит людей с ума.