— Я, пожалуй, вас оставлю, господа, — после неловкой паузы сообщил Постняков. И уже от двери добавил: — Если что-то понадобится, зовите. Под столешницей кнопка вызова.

— Разберусь, — проронил гость, и майор счел за благо ретироваться.

Когда дверь за ним закрылась, офицер неспешно подошел к столу, снял фуражку, пристроив ее на столешнице, расстегнул китель, аккуратно, без скрежета и стука, отодвинул стул и устроился на нем поудобнее, облокотившись на стол и положив подбородок на сцепленные в замок руки. И уже в этом положении перехватил мой заинтересованный взгляд.

— Что ж, господин Заварзин, теперь, думаю, можно и побеседовать… хотя нет, что же это я!

Гость с притворной суетливостью извлек из кармана небольшой приборчик без опознавательных знаков и вообще каких бы то ни было индикаторов, приложил подушечку большого пальца к одной из плоскостей и пристроил гаджет ровно посередине между нами, после чего вновь принял исходную позу — видать, самую любимую. Или самую раздражающую, если я правильно собственную реакцию расценил.

— «Глушилка»?

— Она самая, господин Заварзин. Ни к чему местным военным чужая головная боль. Согласны?

— Хм… если бы еще знать, что за головняк…

— Проявите толику терпения, господин Заварзин. Очень скоро все выяснится. Пока же прошу извинить, мне нужно подготовиться к процедуре.

— Валяйте…

Пока гость копался в бездонных карманах, я успел его хорошенько рассмотреть. Собственно, самое первое впечатление, смазанное из-за удивления и разрыва шаблонов, оказалось и самым верным. Абсолютно непробиваемый и спокойный до раздражения субъект довольно заурядной внешности: худощав, среднего роста, идеальная военная выправка… резкие черты лица, вполне себе росского по основным признакам, да и мастью удался — русый «ежик», наверняка чтобы время на укладку шевелюры не тратить. Ни бороды, ни усов. Идеально выбрит. На вид лет тридцать пять, край сорок, но сетка мелких морщинок в уголках глаз и губ этот вывод опровергала — если присмотреться, то уже под пятьдесят, пожалуй. А поскольку он наверняка аристократ, то с точно такой же вероятностью ему могло быть и шестьдесят, и шестьдесят пять, и даже семьдесят. Что еще? Форма незнакомая. Нет, понятно, что она военная, и по покрою вполне себе стандартная — китель, брюки, форменные ботинки. Вот только ни кобуры, ни ремня, по крайней мере, на виду. Хотя китель в районе левой подмышки подозрительно топорщился, пока гость его не расстегнул. Знаки различия вроде знакомые — орлы и звезды Протектората Росс, плюс просветы на погонах — по паре на каждом, то есть подполковник согласно общепринятой табели о рангах, а вот цвет окантовок какой-то стремный — серый. Форма, кстати, угольно-черная. Не такая, как парадка у флотских, у тех скорее очень темно-серая, а эта глубокого насыщенного черного колера. Ну и кого это по мою душу принесло?..

Тем временем подполковник (или нет?) достал из кармана… самый настоящий бумажный блокнот и перьевую ручку, пристроил их под правой рукой, активировал виртуальность, для меня так и оставшуюся невидимой, и наконец соизволил снизойти до моей скромной персоны:

— Итак, господин Заварзин, я гляжу, вас снедает любопытство?

— Скорее негодование, — поправил я собеседника. — И жгучее желание распустить руки.

— Не стоит, право. И вообще, не советую. Нападение на должностное лицо при исполнении является отягчающим обстоятельством.

— Понимаю, — вздохнул я. — Но все равно очень хочется.

— Взаимно, господин Заварзин.

— Действительно? — удивился я. — А меня-то за что?!

— А я вам сейчас объясню, господин Заварзин.

— А может, хотя бы представитесь для начала?

— Бог ты мой, совсем запамятовал! — совершенно безэмоционально покаялся гость, но у меня возникло полное ощущение, что меня только что послали куда подальше и буквально окатили сарказмом. Силен, мужик! — Подполковник юстиции Крамской, Яков Геннадьевич. Честь имею.

— Подполковник юстиции?!

— Военная прокуратура Протектората Росс, отдел «Т». Теперь вы удовлетворены, господин Заварзин?

Вот это ни фига себе! Что угодно мог предположить — и происки братцев Рокуэллов, и подляну от дойчей, и… да до хрена еще от кого, но чтобы «транспортники» прицепились?! Уж в чем в чем, а в этой сфере я еще никому хвост прищемить не успел. Нет, ну надо же! Управление «Т», сиречь «Транспорт»! Их вотчина — контрабанда во всех проявлениях и взаимосвязанные с ней экономические преступления, но исключительно при космических перевозках. На «шариках» и космостанциях этими делами заправляют клановые таможенники и местные же силовики, а вот в сопутствующем межпланетному сообщению дерьме вынуждены копаться люди независимые, стоящие выше всех клановых интересов. Именно поэтому и военная прокуратура — «государевы люди». Потому что на обычную все с чистой совестью забьют — а что она сделает, без флотской дубины? Вот именно…

— А в чем, собственно, меня обвиняют, господин подполковник юстиции? Какие у вас основания для ареста?

— Пока это всего лишь задержание, господин Заварзин. Но вы без сомнения правы — для ареста основания присутствуют. Я бы дал вам прочесть экспертное заключение, но ваш «нейр» заблокирован… впрочем, скоро принесут распечатку, это всего семьдесят шесть страниц формата А4, думаю, за пару часов управитесь.

— И вы будете спокойно ждать?!

— Это моя работа, — пожал плечами Крамской.

Черт, первая эмоция! Вернее, ее легкая тень. Ну и как с ним разговаривать?! Попадос…

— Нет, господин подполковник, увольте. Меня устроит выжимка, сиречь экстракт. Можно на словах.

— Вы же отдаете себе отчет, что слова не имеют юридической силы?

— Вполне. Если мне станет интересно, так и быть, ознакомлюсь с полным текстом. Я слушаю.

— Что ж… если кратко, то вам, господин Заварзин, инкриминируется соучастие в контрабанде незаконно присвоенных минеральных ресурсов из сектора Дельта-17, а также преступный сговор с главой предприятия — Германом Завьяловым. Помимо этого, вы обвиняетесь в мародерстве в секторе Бета-09-бис. Это крайне серьезно, поверьте. По обеим статьям обвинения вам грозит до десяти лет тюрьмы, а в случае их подтверждения даже с учетом частичного поглощения сроков сядете вы минимум лет на пятнадцать… молодой человек! Вы меня не слушаете?!

Ну да, отвлекся. Слишком уж новость неожиданная. Значит, все-таки под дядьку копают. Я вовсе не цель, а всего лишь средство ее достижения, несмотря на второй пункт обвинения. Даже чуток обидно, блин. И ведь наверняка по наводке одного из униженных и оскорбленных партнеров Германа Романовича — кого-то из тех, чьи транспортники я извлек из подпространства. А если учесть, что эта мышиная возня еще и с «Латником» связана (сектор совпадает), а через него с кланом Усольцевых, то можно сузить круг подозреваемых — конкретно до тех людей, которые имеют с ними тесные деловые связи. В общем, если поднапрячься, то реально вычислить. В любом случае, дядька, как и намеревался, всех претендентов на долю в свежезародившемся бизнесе послал далеко и надолго. И именно под тем предлогом, что я приводил в пример — груз утерян, страховка и неустойка выплачены, все свободны. В гражданском суде попытались бодаться, потом в межклановой судейской коллегии, и везде обломались. И гляди-ка — нашли выход! Военных подтянули. А военным на кланы плевать. И на чьи бы то ни было интересы тоже. У них один интерес — государственный. Кланы морщатся, но терпят, потому что сами и стояли у его истоков. Государства, я имею в виду. Исключительно по их инициативе эта надклановая структура возникла. И поначалу действительно плясала под их дудку. Ровно до тех пор, пока не окрепла и не обзавелась собственной дубиной — военным флотом. Пожалуй, против такого противника открыто не попрешь. Впрочем, что мне мешает провести небольшую, хм, разведку боем? Глядишь, и разведу полкана на откровенность. Пусть и мнимую, ага.

— Что, извините?..

— Вы слышали, что я только что сказал?

— По большей части, господин подполковник. Пожалуй, мне все же стоит ознакомиться с распечаткой. Извольте распорядиться, сударь.