Дела шли в гору, рейдерские звенья корпорации были буквально нарасхват, и к концу третьего месяца мы пришли к очевидному выводу — нужно снова расширяться. И запустили по второму кругу нервотрепку с формированием и обучением экипажей, благо теперь недостатка в опытных специалистах не ощущали — в инструкторы пошли члены первых десяти экипажей. Правда, пришлось смириться с людьми со стороны — относительно, опять же. Часть народа набрали на Картахене, часть рекомендовал дядя Герман. Естественно, без шпионов не обошлось, и суть технологии очень скоро стала известна всем заинтересованным лицам. Вот только воспроизвести ее никто пока не сумел — слишком большая у нас фора оказалась. Но все равно пришлось озаботиться организацией отдела по борьбе с промышленным шпионажем, дополнительно нагрузив Влада Пахомова. По правде говоря, со всем этим и без меня прекрасно справлялись — пока что все еще довольно компактная организация функционировала как хороший часовой механизм. Вот когда до филиалов разрастемся, по Протекторатам растечемся, вот тогда и начнутся проблемы с управлением… но это все потом. А на тот момент я с чистой совестью оставил на срочных заказах пять звеньев, шесть перекинул на подготовку смены, а сам отправился на поиски «Аделаиды». Естественно, в сопровождении «Спрута». И на сей раз Лизка на «Латнике» остаться не пожелала, так что два месяца прошли хоть и в тревожной обстановке, но с куда меньшими последствиями для психики, чем я ожидал. Ненаглядная постаралась, ага. Да и Алекс-младший действовал умиротворяюще. Ну а результат этих двух месяцев я прямо сейчас лицезрел на обзорном экране…

Пока пара понтонов, задействованных в «судоподъеме», возвращалась на «Набат», капитан Рин успел просканировать бывшую жертву подпространства, подогнать к ней «Спрут» и провернуть фокус с «поглощением» яхты собственным грузовым трюмом. А за то время, что я убил на стыковку своего корабля с «мегатехничкой», Борисыч в компании функциональных юнитов наведался к «Аделаиде» и огорошил меня коронной фразой:

— Знаешь, Лёха, а я это уже где-то видел…

Впрочем, я не удивился, поскольку телеметрия шла в вычислитель «Набата» в режиме реального времени, а Кумо еще и комментировал наиболее примечательные моменты. Поэтому, загодя облачившись в скафандр, перебрался в брюхо «Спрута». Провозился вдвое дольше, чем обычно, так как суетился от нешуточного волнения, но в истерику не сорвался, хотя было с чего — как и в случае с «Ледяной красоткой», «Аделаида» полностью исчерпала энергозапас, и реактор заглох сам собой, растратив активное вещество. И самое хреновое, что причина этой нештатной ситуации оказалась насквозь знакомой — множественные мелкие дыры в двигательном отсеке, оставленные разогнанными до диких скоростей «дробинами» гаусс-орудия. Я до последнего отказывался верить собственным глазам, но, оказавшись в трюме и потрогав одну пробоину, смирился с неизбежным.

— Ты это, держись, Лёх, — неуверенно подбодрил меня Борисыч.

Отвечать я не стал — связавшись через Кумо с «кракозяброй», заставил ту вскрыть пассажирский шлюз. Когда функциональный юнит вынес внутреннюю створку, я внутренне сжался, ожидая облака водорослевой взвеси, но ошибся — внутри яхты сохранилась относительно нормальная атмосфера, о чем недвусмысленно возвестил поток воздуха, вырвавшийся в вакуум. Еще около четверти часа (и тонны сгоревших нервов) мы потратили на закачку атмосферы в трюм, а потом я, вооружившись плазменным резаком, попросту проломился во внутренние помещения. И с каждой вскрытой каютой надежда моя все крепла: признаков беспорядка не обнаружил, равно как и возникшей на борту паники, плюс по некоторым признакам установил, что по локальному времени прошло от десяти до пятнадцати лет. Для нормальной анабиозной капсулы срок значительный, но совсем не критический. Отдельно порадовало отсутствие трупов — как целых, так и их фрагментов. Даже пятен крови нигде не попалось… впрочем, и не могло — в атмосфере за десять лет он нее бы ничего не осталось.

… к заветному отсеку я ломился по кратчайшему пути, но все равно отвлекался — подсознательно оттягивал неизбежное, хоть сам бы себе ни за что в этом не признался. Но теперь тянуть больше некуда — вот он, бокс с капсулами, за герметичной переборкой. Саму ее, естественно, я дырявить не стал, раскурочил люк. Сдвинув створку в бок, осторожно шагнул в помещение, сознательно не став включать фонарь, и едва не матюгнулся от избытка чувств — на двух из семи капсул диоды горели успокаивающей зеленью, еще на двух — тревожной краснотой, а на трех погасли. Ну и каковы же шансы?..

Не посмотришь, не узнаешь. Но трясло меня конкретно, даже Борисыч, не отходивший от меня ни на шаг, заметил. Хорошо хоть, подбадривать не стал — не тот момент. Внутренне обмирая, я медленно прошел к самой дальней — безжизненной — капсуле…

— Что там, Лёх?

Отрицательно помотав головой, я шагнул к следующей — с красными огоньками. На этот раз Борисыч промолчал, поскольку все понял по моей реакции. А что тут еще скажешь? Новый повод для ночных кошмаров. Аналогичное зрелище ожидало меня и в следующем по счету коконе — тоже сдохшем.

А вот четвертая капсула заставила судорожно сглотнуть слюну.

— Отец…

— Лех? — снова всполошился Борисыч, но послушно стих, когда я помотал головой.

Тело Федора Романовича Завьялова сохранилось великолепно, а вот жизнь утекла… похоже, что по капле. Хотелось бы надеяться, что отец не мучился, но это мы узнаем, только распотрошив память блока управления.

Следующая погасшая… нет, кто-то из команды.

Осталось две зеленых. Как же стремно делать шаг…

— Мама…

Зеленые диоды обманули — капсула оставалась работоспособной, но случившийся сбой свел управляющий процессор с ума. Мать умерла во сне, от кислородного голодания — компьютер нарушил дозировку, и консервирующий состав был слишком беден живительным воздухом. Но тело, как и отцовское, сохранилось прекрасно — именно такой я ее и запомнил с последней встречи.

С трудом сглотнув ком в горле, я сместился еще на шаг и впился взглядом в очередное смотровое окошко. Последняя моя надежда…

— Лёх? Что там? Чего молчишь?

Накрыло, вот и молчу. От избытка чувств.

— Алекс! Скажи что-нибудь, симатта!

— Милый?..

Ого, тяжелую артиллерию подтянули! А как тут что-то скажешь, если горло сдавило?.. Сейчас, продышусь…

— Ну здравствуй, сестричка…

Самара, 2020.