— Ладно.

Типа, отбрехался. Но прислушаться прислушался, и почти до самой двери семенил, что твоя ниппонская гейша в национальных одеждах. Ну а метрах в пяти от цели, когда стал очевиден масштаб разрушений, на предосторожность забил — настолько был поражен. И было с чего, должен сказать: гранаты прожгли по углам двери здоровенные дыры, заодно испарив и большую часть косяка, и оставшиеся от створок жалкие огрызки рухнули внутрь анабиозного отсека. А еще все это тускло светилось малиновым — до такой степени металл раскалился. Вернее, не успел толком остыть. Да, забыл: на стенах коридора появились подпалины, которых раньше не было. Точно не было, я не поленился поднять скрины и убедиться в собственной правоте.

— Черт… так и броню прожечь недолго! — прошипел я, остановившись на почтительном расстоянии от дверного проема. Бывшего, ага. — Кумо, сколько ему еще остывать?

— Судя по показаниям пирометра, вам уже сейчас ничего не грозит, капитан Заварзин. Шагайте смело.

— Мог бы и подыграть, — вздохнул я. — Видишь же, что мне стремно. Время тяну.

— Я догадался, сэр. А почему тянете?

— Наверное, подсознательно опасаюсь и здесь могилу найти.

— Это вряд ли, сэр. Насколько я могу судить по спектрам излучения и физическим условиям внутри помещения, задействованные анабиозные капсулы функционируют в штатном режиме.

— И что с того? На «Красотке» тоже функционировали, но это не помешало леди Рокуэлл химией ошпарить.

— Это не наш случай, сэр.

— Уверен?

— Более чем.

— Ладно, уговорил. Пойдем, глянем.

Собственно отсек, в отличие от коридоров с действующим дежурным освещением, тонул во тьме, но не абсолютной — тут хватало разнообразного мерцания и мерных миганий светодиодов всего цветового спектра. Так что даже если бы у меня не было Кумо, «нейра» и «дополненной реальности», я бы все равно спокойно добрался до первого ряда капсул, и при этом ни разу не запнулся. А уж с их помощью вообще никаких проблем. Ну, кроме психологических, разумеется. Например, я с большим трудом заставил себя заглянуть в ближайший «кокон» сквозь прозрачную крышку, даже предварительно убедившись, что все его системы в норме. Да-да, я помню, что мы нашли в помещении аналогичного назначения на «Ледяной красотке». К счастью, здесь и сейчас я увидел самое обыкновенное мужское лицо. Усталое, даже изможденное, в ссадинах и царапинах, но при этом и расслабленно-умиротворенное — матрос обрел заслуженный покой, пусть и временный. Хотя с их точки зрения вовсе даже наоборот — вряд ли они надеялись хоть когда-то проснуться. Но в капсулы лезли с надеждой как минимум на избавление от страданий. Ну а чего? Легкая смерть. Чего не кажешь про остальных флотских, тех, что покоились в брифинг-зале.

— Кумо, можешь подключиться к капсуле?

— Единичное подключение не рационально, капитан Заварзин. Я задействую централизованное управление. А вы уверены, что их нужно разбудить?

— Чего?! Кумо, ты спятил? Пусть спят, нам же мороки меньше! Я всего лишь хотел узнать, кто это. Имя, звание, личный номер, так сказать…

— Поправка принята. Сформировать общую базу данных? Представить списочный состав?

— Формируй. Но смотреть позже буду…

Отвечал я уже на ходу — убедившись, что очередной фильм ужасов наяву мне не грозит, я побрел вдоль ряда «коконов», не забывая мазнуть взглядом по каждому, но нацелившись на дальнюю часть отсека, тонувшую во тьме. Там, надо полагать, покоились пустые капсулы, в целях экономии полностью обесточенные.

— Процесс завершен, капитан Заварзин. Пятьдесят семь капсул функционируют в штатном режиме. Состояние организмов в пределах нормы. В оставшихся двадцати двух диагностированы незначительные отклонения параметров. У всех людей аномалии в той или иной форме, но угрозы жизнедеятельности нет.

— Раненые, что ли?

— И больные. Встроенные медкомплексы осуществляют медикаментозное вмешательство, но оно не всегда успешно. Отсюда расхождение параметров.

— Значит, этих парней однозначно из спячки не выводим, от греха. Доберемся до Картахены, а там и медиков подтянем.

— Прекрасный план, сэр.

— Прекрасный, прекрасный…

— Мне кажется, сэр, или вы меня не слушаете?

— С чего ты решил? — возмутился я. И сразу же признался: — Есть маленько. Если честно, не до тебя сейчас…

— Могу предложить тонизирующую инъекцию. Она поможет справиться со стрессом.

— Да причем тут?.. Я вообще о другом… короче, Кумо, кажется, я придумал, как «нырять» в подпространство, но при этом сохранять синхронизацию по временной координате с континуумом ПВ.

— Любопытно.

— Опять аналогия с водой — «жесткий скафандр». В таком можно погружаться, не опасаясь кессонной болезни, особенно если подавать воздух непосредственно внутрь через шланг. Даже давление повышать не нужно. Чуешь, к чему клоню? Должна быть прямая связь между «пузырем» и собственно континуумом… я думаю, на большой «глубине» в подпространстве «пузырь» континуума ПВ «сжимается», и в нем изменяются физические константы, то же течение времени, например. То есть нам нужно создать такие условия, чтобы не было этой «компрессии».

— И как вы это предлагаете осуществить?

— Ну, стенки «пузыря» мы сделать «жесткими» не сможем, поэтому нужно вычислить такую «глубину», где внешнее «давление» пространства ВП будет уравновешено внутренним «давлением» континуума ПВ в «пузыре». А для этого «пузырь» нужно соединить с родным континуумом. Как шлангом для подачи воздуха.

— Но тогда будет ограничена «глубина погружения».

— Согласен. Но речь сейчас не о том, чтобы «спускаться» к «утопленникам» и вести ремонтные работы непосредственно на них. Это ближе… пожалуй, можно сказать так: субспейсер. Как субмарина. Чтобы можно было «погрузиться» по минимуму в координате t, переждать опасность пару дней и «всплыть», не опасаясь, что в реальности прошло несколько месяцев, или даже годы. Как тебе такое?

— На первый взгляд все логично, капитан Заварзин.

— И на второй тоже, не прибедняйся… ага, вот и пустые! Кумо, глянь — они исправные?

— Ответ положительный, сэр. Оборудование полностью функционально и готово к использованию.

— Вот и отлично…

— Сэр, позвольте вопрос?

— Зачем мне пустые «коконы»? На всякий случай. Тех же конкурентов «замораживать».

— Думаете, дойдет и до такого?

— Уверен. Не взрывать же их, в конце концов? Да и нет их уже на борту «Уиззла»… вернее, там не все. Целая кодла тут уже шарится. Как они там, кстати?

— Продвинулись еще на два сектора, осмотрели около трети уцелевших отсеков на баке, сэр. Также фиксирую активность в сети.

— В плане?

— Пока не могу разобраться… они пытаются подключиться к сегменту кормовой части.

— А что, и такой есть? — удивился я.

— Это условное понятие, сэр. Сеть разделилась на сегменты вынуждено, вследствие значительных повреждений коммуникаций.

— Ясно… ладно, бди дальше. А что касается субспейсера… еще одна аналогия — буй.

— Вы предлагаете сцеплять понтоны попарно, но «погружать» только один?

— Примерно… и не сцеплять, скорее, связывать тросами… или одним. Потому что если их состыковать, то прыжковый генератор и второго затя… твою мать!..

Столь нервно я среагировал вовсе не на собственную почти законченную мысль, а на неожиданное изменение обстановки: хорошо различимые в полутьме отсека анабиозные капсулы, мерцающие индикаторами и внутренней тусклой подсветкой, начали одна за другой гаснуть…

— Черт-черт-черт!.. Кумо!!!

— Протокол противодействия активирован, капитан Заварзин. Атака пресечена. В сорока двух капсулах система управления ушла в вынужденную перезагрузку. До полного восстановления функциональности тридцать секунд… двадцать девять… двадцать восемь…

Ф-фух, отлегло! Да и помощничек мой молодец, оперативно сработал — примерно треть «коконов» даже не мигнула, еще около десяти восстановились за считанные мгновения, а вот остальные вырубились напрочь, до остановки жидкостных помп и вентиляторов. Остается надеяться, что полуминутная пауза не скажется на состоянии команды «Латника» фатально… вовремя Кумо атаку пресек, очень вовремя…