И тут его повело. В буквальном смысле. Что-то схватило за шиворот и потащило к пианистке. Что-то невидимое, но осязаемое. Марк даже вспотел.

И вот, когда он очутился рядом, она даже не взглянула на него. Пролистывая партитуру, она была безучастна ко всему, в том числе и к нему. Его это разозлило.

Одним рывком Йенсен развернул стул, на котором сидела пианистка — от неожиданности та ахнула — и жадно впился в её губы. Конечно, это было глупо, ведь принцесса могла легко выставить его полным кретином перед всем отелем. А Марку не хотелось быть узнанным и вышвырнутым как из бара, так и из отеля. Но она повела себя неожиданно. Вздохнула — Марк так и не понял облегчённо или обречённо — и ответила на его поцелуй.

Ему казалось, что это длилось целую вечность. Поэтому, когда Марк с трудом оторвался от сладких губ и понял, что прошло всего несколько минут, он на мгновение растерялся. А потом схватил пианистку за руку, под косые взгляды персонала увлекая следом, ни на минуту не сомневаясь в её взаимности.

Оказавшись в пустом лифте отеля, Марк не выдержал — придавил принцессу к стене, навалившись всем телом, и только тогда увидел её глаза. Раскосые, цвета первой весенней травы, они горели желанием и страстью.

Как они добрались до его номера и оказались в постели Марка, он помнил смутно. Реальность перестала существовать, как только он заглянул в глаза пианистки.

Ведьма, — успел подумать он, и это стало его последней здравой мыслью.

А утром давняя знакомая исчезла, тем самым вызвав у Марка смутные чувства. С одной стороны, он обрадовался передышке. Можно было подумать, как вести себя с ней, когда она появится. А в том, что его

давняя знакомая придёт к нему вновь, Марк не сомневался. Ведь зачем-то она приехала в эти края в тот самый момент, когда и он? А с другой, ему крайне не нравилось играть по её правилам. Но иначе пока не получалось. Оставалось терпеливо ждать новой встречи.

Приняв душ, Марк Йенсен выслушал уйму обвинений делового партнёра по поводу сорвавшейся сделки вплоть до обещаний стереть Марка в порошок, если тот всё не исправит. Но Марк был не из пугливых, хотя и не отказывался, что совершенно забыл обо всех делах, когда увидел принцессу в баре. Из-за этого не явился на встречу с владельцем термального центра, но отступать не собирался.

Плох тот предприниматель, кто дарит миллионы конкурентам.

Марк Йенсен был успешным бизнесменом, акулой гостиничного бизнеса, и никогда не проигрывал. Тем более теперь, когда у него появился весомый повод для покупки отеля, где играла талантливая пианистка.

Марк и не ожидал, что она так сильно заденет его. Занятый оформлением договоров покупки-продажи, он не видел её несколько дней, но их встреча всё никак не шла из головы. Поначалу он думал, что в нём заговорила совесть, не желающая зла столь очаровательной барышне. Только так Марк объяснял навязчивые мысли о рыжеволосой, которые уму с трудом удавалось подавлять насущными делами. Она ведь не призналась, кто она. Обманула, потому что была уверена, что Марк забыл её. А он не забыл. Помнил, насколько она может быть жестокой и коварной. Только поэтому он решился подыграть ей, состряпав из себя обычного влюбленного идиота. Первым пунктом стали попытки найти её через работников и клиентов отеля. Однако ни постояльцы, ни персонал о ней ничего не знали, кроме сплетен о недавней с ней встрече Марка.

Словно её и не существовало. Правда, персонал бара как-то старательно избегал разговоров о пианистке. Причины Марк не выяснял, будучи прекрасно осведомлённым о талантах своей знакомой запудривать людям мозги.

Успешно завершив дела и уже не надеясь снова встретить рыжеволосую красавицу, Марк выехал из отеля, перебравшись в коттедж на озере недалеко от Бад Ишля.

В тот же вечер к нему пожаловала гостья. Когда Марк открыл дверь, на пороге стояла его старая знакомая с бутылкой красного вина в руках.

Так всё и началось.

По утрам Марк Йенсен уезжал в Бад Ишль по делам, а вечером возвращался в дом на озере, куда неизменно приходила и она. И всё повторялось снова. Игра на фортепиано, только теперь в его гостиной. Необузданная страсть до самого рассвета. А потом пианистка исчезала. Снова и снова.

Но в какой-то момент всё изменилось. Их отношения затягивали, словно в омут. Теперь это был не просто секс, не просто игра. Марку отчаянно захотелось, просыпаясь, видеть рядом её сонную улыбку, будить её чашкой ароматного кофе и смотреть в её счастливые изумрудные глаза. Он хотел, чтобы она была рядом. Всегда. И это желание пугало и рушило его планы. Впрочем, раскрыть все карты перед своей давней знакомой Марк так и не решился.

Только поэтому, старательно следуя избранной тактике, он пытался выяснить её имя, которое она почему-то скрывала. Марк спрашивал, но пианистка каждый раз называла новое имя, на которое никогда не откликалась.

И Марк принялся воплощать в реальность свои романтические бредни. Самое трудное было заставить её остаться утром. Поначалу Марк просто запирал входную дверь. Не помогло. Пианистка испарялась, не

открывая замок, ключи от которого были надежно спрятаны. Тогда он предположил, что она сбегает через окна, хотя и те оставались закрытыми. Но всё равно, словно ненормальный, Марк заколотил их досками. Опять не вышло.

И утром он просыпался один.

Подпоить или усыпить свою беглянку Марк не решился, искренне опасаясь за её жизнь. Знал её иррациональную реакцию на алкоголь и лекарства. Охрану нанимать не стал, боясь посеять в душе принцессы подозрения, а вот скрытые камеры установил. Но и они не принесли должного результата, улавливая беглянку уже за территорией дома. Чертовщина какая-то, учитывая, что реальную магию пианистка не применяла. Марк почувствовал бы. Но ведь каким-то образом она покидала дом? И тогда в его голову пришла другая, совершенно безумная идея.

В порыве страсти он стал рвать на принцессе одежду. Тогда Марк впервые услышал, как она смеется. Заливисто, как соловьиная трель, и волшебно пьяняще, как музыка Орфея. Она подыгрывала ему, расшвыривая лохмотья по спальне, а потом увлекала за собой в бездну невыносимой нежности. Но ночь сменялась днём, и Марка постигала новая неудача.

Тряпки кучей лежали на кровати, а беглянки не было.

Платьев он разорвал немало. И его всегда удивляло, в чём же она уходила. Женской одежды у Йенсена не имелось, а его гардероб оставался нетронутым. Не голая же, в самом деле!

— Эх, Марк, не видать тебе этой женщины как своих ушей, — усмехнулся он своему отражению и вышел из ванной, попутно натягивая джинсы.

Окинув разорванное платье тоскливым взглядом, с невесёлыми мыслями он поплёлся на кухню.

И застыл на пороге, с немым обожанием взирая на рыжую красавицу, о которой ещё минуту назад только мечтал.

Абсолютно голая, с сигаретой и чашкой кофе она сидела за стойкой, разделяющей столовую и кухню. Облокотившись локтем о столешницу из тёмного мрамора, поблёскивающего в лучах утреннего солнца, она что-то внимательно читала на экране ноутбука. Тусклая вертикальная стойка, на которой в замысловатом порядке были закреплены бутылки и бокалы, почти заслоняла её задумчивое лицо. А раскидистое дерево за окном, отбрасывая причудливую тень на светлый пол, будто отражало её мистическую сущность…

С трудом подавив дикое, первобытное желание овладеть ею прямо здесь и сейчас, Марк подошёл к стойке и заглянул в жестяную банку из-под кофе. Пусто.

Он громко вздохнул и буркнул первое, что пришло в голову:

— Так я и знал…

Ответом стало удивлённо-вопросительное лицо пианистки. Рука с сигаретой застыла на полпути к пепельнице, а глаза выражали недоверие.

Марк потряс пустой банкой.

— Ты выпила весь мой кофе. А без него я по утрам очень злой.

Рыжая смяла в пепельнице сигарету и молча ушла, оставив Марка в дураках. Он и сообразить толком ничего не успел, как она вернулась.

Переодетая в стильные шорты и обтягивающую чёрную майку гостья обошла Марка, поставила на стол новую банку точно такого кофе и уселась обратно за ноутбук. А Марк неожиданно захохотал.