Почему одна подчиняющая сеть вросла, а другая ещё нет, я разобралась ещё вчера — всё дело в сроках. Если Калид останется моим фамильяром, со временем жгуты точно так же уйдут под его кожу и станут казаться татуировкой в человеческом обличье и рисунком на перьях — в птичьем. На всякий случай я уточнила, как давно Трейс на поводке. «Около года».

Гадство.

Наверное, последний вопрос, а то мозги закипят: толщина. Трейса оплетают довольно тонкие нити, а Калида — толстые и мощные. Гримуар показал мне коротенький ролик, как багровые жгуты постепенно усыхают, хотя слово, наверное, неправильное. Лучше подойдёт сравнение с выращиванием в банке кристаллика: сначала соль растворена в воде, но постепенно концентрируется в одной точке.

— Бейзи?

Я настолько увлеклась, что не заметила, как девушка принесла мне чай. Бейзи вместо того, чтобы окликнуть, терпеливо ждала, пока я обращу на неё внимания.

— Лесса Лана, остыло, — виновато выдохнула девушка. И снова этот затравленный взгляд…

Я попробовала и ободряюще улыбнулась:

— Вполне тёплый. Спасибо, Бейзи.

Девушка удрала от меня на крыльях. В прямом смысле: предпочла улететь.

Сделав несколько глотков и помассировав виски, я продолжила терзать гримуар. Я хочу знать, как освободить Калида.

«Простейший способ отказаться от выбранного фамильяра — приказать ему умереть».

Мне, наверное, минут пять понадобилось, чтобы осознать прочитанное. Убить живое существо просто потому что оно тебе надоело? Правда что ли? Захотелось отбросить гримуар подальше. Только вот на Земле без всяких книжек безжалостно вышвыривают питомцев, внезапно ставших помехой. И не только питомцев.

— Другие способы?

Гримуар послушно ответил, как «расплести» привязку без убийства, но мне от перечисленных альтернатив было ни тепло, ни холодно, потому что после разрыва, если верить собранным предками знаниям, фамильяр, уже бывший, заболевал и неизбежно умирал.

— А если я разрублю свежую привязку атамом?

«Фамильяр умрёт после длительной агонии в течение месяца». Проклятье! «Если связь с фамильяром будет разорвана до окончательного пробуждения магии, носитель силы также не выживет».

Я сделала ещё несколько попыток выяснить желаемое, даже как задачу вопрос формулировала: как разорвать узы, но сохранить при этом оборотню жизнь? Ответа у рода Тодор не было. Может, сам Калид подскажет, что искать?

Некоторое время я сидела на диване и ни о чём не думала. В голове было пусто. Домой хотелось. К маме, к папе. Не надо мне никакой магии. Новый мир, ещё недавно казавшийся мне волшебно-привлекательным, пусть и смертельно опасным, сейчас вызывал лишь глухое отвращение.

Я допила холодный чай и лишь тогда вспомнила, что мне нужно задать гримуару ещё один вопрос. Вчера я перенапряглась. Как сгладить негативные последствия? «Перенапряжение до окончательного пробуждения магии может привести к преждевременному раскрытию силы и, как следствие, гибели мага или ведьмы. Во что бы то ни стало не допускайте перенапряжения. Если оно всё же произошло, немедленно призовите фамильяра и сохраняйте с ним физический контакт не меньше пяти часов».

Так Сокол меня не только грел, но и от смерти, получается, спас? Я понимаю, что в первую очередь он думал о своей жизни, но на губах невольно заиграла улыбка.

Кстати, сколько я уже читаю? Что-то Калид задерживается.

Убрав гримуар, я вернулась на террасу.

— Ещё чаю, лесса?

— Спасибо, Бейзи. Пока не нужно.

— Лесса, с вашего разрешения я бы собрала ягод.

Я кивнула:

— Да, конечно. И, Бейзи, каждый раз спрашивать не нужно. Разрешение постоянное. То же, кстати, касается кухни. Можешь на ней хозяйничать, у тебя отлично получается.

Девушка рванула в дом, похоже, лишь бы подальше от меня, а я осталась стоять на входе. Где же Калид?

Соколы появились только через полчаса, и я увидела потрясающий фокус: ворота открылись сами собой без всякого ключа. Зря, получается, его с собой ношу. Наверное, ключ только в первый раз требовался. Или вообще не требовался. Тогда не понятно, какой в нём смысл? Надо потом уточнить в гримуаре.

На улице, за воротами, стояла крытая повозка, один борт был опущен, и мужчины по очереди снимали с повозки поклажу, Калид перетаскивал ящики и мешки на территорию и сгружал к презентованному Миросом ларцу. Отвлекать и мешать я не стала, выдохнула с облегчением, что всё в порядке, добрались, вернулись.

Повозку мужчины разгрузили быстро, подняли борт, защёлкнули крепежи. Калид хлопнул ладонью по борту, и повозка пришла в движение, медленно развернулась и на автопилоте покатилась прочь. Хотя, может быть, водитель прячется внутри? Впрочем, гораздо больше меня заинтересовало, как за последним из соколов захлопнулись створки ворот и закрылся замок.

— Откуда столько всего?

Калид пожал плечами:

— Жить в доме сейчас невозможно. Надо наводить порядок. Или ты против?

— Я «за».

— Давайте всё это на террасу, — распорядился он, сам в дальнейшей сортировке участвовать не стал, вытащил небольшую упаковку.

Мужчины как раз отдалились, а мы ещё стояли у ворот.

Калид протянул бумажный свёрток мне:

— Держите, лесса. Я подумал, что от такого подарка вы не откажетесь, — и улыбнулся с хитринкой.

Хм… Сюрприз? Я молча развернула обёртку. Внутри, в кожаном чехле обнаружилось зеркало размером с мою ладонь.

— Ты хотела поговорить с родителями.

— Калид!

Я с восторженным визгом повисла у него на шее. Парень, кажется, опешил, а я, пользуясь его ступором, расцеловала его в обе щёки и даже в нос.

— Спасибо! Спасибо! Спасибо!

Какой же Калид потрясающий! Подумал обо мне, не пожалел денег. Такой подарок! Я помню цены на зеркала, и стоило бы отказаться, но парень прав, не взять я не смогу. Зато могу выплеснуть на Сокола всю мою благодарность.

— Лана! — отмер он.

— Да?

Какое-то время Калид рассматривал меня так, будто впервые видел. Потом вздохнул:

— Пойдём в дом?

— Ага. Ой, погоди. А ты не мог бы показать, как зеркалом пользоваться?

— Пять минут потерпишь?

Я кивнула.

Калид открыл продолговатый деревянный ящик, вытащил один из свёртков:

— Знаешь, я всё-таки убеждён, что отмывать дом руками нерационально, — хмыкнул Калид.

Сбросив обёртку на пол, парень продемонстрировал мне тёмно-бежевый, вероятно, кожаный бурдюк с довольно длинным хоботом, оканчивавшимся внушительной присоской. Обернувшись в птицу, Калид, вцепившись в хобот когтями, легко подхватил бурдюк, отнёс в пруд и… утопил. Точнее, Сокол, взбивая воздух крыльями, завис над самой водой, и, видимо, удерживал бурдюк, ожидая, пока тот наполнится. Поднялся с заметным трудом. Бурдюк раздулся до размеров крупного арбуза и болтался как гиря на верёвочке. Как он его тащит?! Тяжело же! На взгляд бурдюк весит больше Сокола раза в три.

Дотащил, бросил у порога, последний раз взмахнул крыльями и снова стал человеком.

— Ну и зачем? Можно же было на метле слетать.

— Какой метле? — поразился Калид. Даже про усталость забыл.

Я кивнула на родовой ведьмацкий транспорт.

— Это не метла, а маталш, — поправил он и коротко хохотнул. — Метла… Скажешь тоже.

Сокол спохватился, посмотрел на меня настороженно. Неужели думает, что разозлюсь?

— Можешь смеяться в своё удовольствие, — заверила я. — Как по мне, палка с прутьями на конце — это метла.

— И всё же правильно говорить матлаш.

— За забором с чужаками, — проворчала я. Сокол прав: пора привыкать к правильным терминам.

Калид присел на корточки, взял хобот за самый кончик, прижал присоску к полу, надавил. По бурдюку пробежала волна дрожи, раздался сочный «чавк». Калид поднялся.

— Ещё минута, ладно? Дафер!

Мужчина бесшумно возник в проёме.

— Холодильные ящики на кухню отнесли?

— Да. И не только их, но и всё «кухонное». Бейзи вызвалась приготовить обед.