— Так вот, — продолжила я распалять Илью, легонько царапая обнаженную спину, — я хочу спать. Слезь, пожалуйста.

— Ты сейчас серьезно? — пробурчал, все ещё не находя в себе силы оторваться от моей шеи.

— Серьезно, серьезно. Слезай. — поворошила и без того растрепанные пряди.

— Это не честно! — стал рассуждать, все же скатившись с меня. Положив руку под голову, он был такой сексуальный и такой возмущенный.

— Почему? — перемахнула через Левжинского и села на него сверху, отчётливо ощущая под собой вздыбленный орган. Нет, он что, серьезно не понимает, что я над ним издеваюсь? Илья, ну что ты как не родной-то?!

— Ты бы сказала: «потому что», а я скажу: «потому что я тебя хочу». — пробубнил, отворачивая голову, но хватая меня под попу руками. Рефлексы, ничего не поделаешь.

— Очень? — чисто по-женски спросила, отползая назад и оттягивая резинку серых боксеров.

— Очень. — хрипло произнёс, собирая мои волосы в хвост и подталкивая к подрагивающему члену.

— Точно? — обдав горячим дыханием головку, но так и не прикоснувшись к ней, переспросила.

— Юля, ты сведёшь меня с ума! — простонал. — Малышка, возьми в ротик, хватит надо мной издеваться. — поводил по губам.

Неотрывно смотрю Илье в глаза и одним точным движением всасываю головку. Первый сдавленный стон из его груди ещё сильнее разжигает меня.

С чмокающим звуком выпускаю её и провожу языком вдоль ствола. Возвращаюсь к кончику и беру ещё глубже, плотно охватывая губами, а снизу стимулируя языком. Страсть и дикое желание в глазах мужчины — лучший показатель моих умений в сей щекотливой области.

Спускаюсь чуть ниже и ласкаю языком самое основание.

— Хватит. — выдыхает не своим голосом и хватает меня подмышки. — Иди ко мне. — лишь отодвинув трусики в сторону, прислоняется спиной к изголовью и насаживает со всей силы.

Я практически вскрикиваю от неожиданной наполненности:

— Хочу ещё. — прошу.

— Сначала мы снимем это. — подхватывает край сорочки и стягивает её с меня, обнажая грудь. — Такая чувственная. — целует полушарие, играясь с соском. В момент, когда я меньше всего этого ожидаю, снова резко насаживает.

— Да. — стону в мягкий бортик кровати, теперь уже сама начиная подмахивать попой.

— Садись глубже. — произносит, крепко сжимая мой зад. Удовольствие нарастает в геометрической прогрессии, организм целиком и полностью концентрируется на возбуждении, а сознание окончательно выходит из игры.

— Давай, моя хорошая, ещё немного. — лаская грудь, шепчет. Его руки уверенно исследуют мое тело, мои — на его плечах.

— Я больше не могу. — мышцы ног уже сводит от перенапряжения, но заветная грань ещё не пройдена.

Илья в одно движение оказывается сверху, и теперь уже сам вдалбливается в меня.

— Прогни спинку. — ложится на меня и прижимает к себе для ещё более тесного контакта. — Умница. — рычит, ощущая под собой мой оргазм и доходя до разрядки следом.

Я даже не знаю, от чего получила больше удовольствия: от процесса или от финала, но это и не важно, когда полностью удовлетворённая, ты засыпаешь в руках любимого человека, человека, с которым хочется разделить эту жизнь и парочку последующих.

— Всем доброе утро! — поздоровалась с финансистами, входя в кабинет.

За окном бушует настоящая метель, и я крайне не завидую тем людям, кто вынужден добираться сейчас до учебы или работы своим ходом: уборочная техника не справляется с постоянно выпадающим вновь снегом. Вмиг занесёт.

Я поежилась и включила кофемашину. По небольшому кабинету мгновенно разлетелся аромат кофе. Глубоко вдохнула клубы пара и отпила терпкий напиток с ореховым привкусом.

Кстати, у меня есть около недели, чтобы придумать, что подарить Илье. Понятия не имею, что он хочет. Может вообще договориться не дарить друг другу ничего серьезного, дабы не заморачиваться?

Работа потекла своим чередом: к этому моменту практически все уже доделано, дело за малым — скомпоновать, привести в адекватное состояние и ещё раз тщательно перепроверить информацию от корки до корки.

Неожиданно в сумке зазвонил телефон. Как я ненавижу этот Бермудский треугольник! Сумела выудить откуда-то из недр аппарат и, не глядя, приняла вызов.

— Алло. — произнесла в динамик.

— Быстро ко мне в кабинет. — каким-то непривычно загробным голосом раздалось на том конце провода.

Надеюсь, злость Ильи не по мою душу. В конце концов, с гейскими шутками я завязала, а новых проблем вроде создать не успела.

Ладно, будь, что будет. По привычке снова вышла из системы и заперла дверь кабинета. Называйте это мнительностью, как хотите, но так я точно буду отвечать только за свои поступки.

Не успеваю зайти в приемную, как передо мной предстает замечательная картина: Ольга отсчитывает капли, по всей видимости, какого-то успокоительного. Что за чертовщина вечно творится в этом офисе?!

Только хочу спросить, все ли у нас в порядке, как в кабинете Левжинского раздаётся звонкий удар и будто звук разбитого стекла.

Да что такое-то?! Влетаю в кабинет и застаю его в слегка погромлённом состоянии. Хорошо хоть Беляша мы оставили дома: решили начать приучать малыша оставаться одного, все-таки ему уже месяц.

Некоторые папки сброшены на пол. Некогда невероятной красоты хрустальный графин теперь представляет собой лишь его жалкие останки. Посреди всего этого бедлама в моем любимом кресле сидит Илья.

В руках — янтарная жидкость, отчаянно напоминающая виски или коньяк. Знаю, у него в кабинете было и то, и другое. Пиджак висит на спинке стула, галстук сброшен, а рукава рубашки небрежно закатаны.

Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, что произошло что-то действительно серьезное. Сжав кулаки, подхожу к Илье и сажусь перед ним на корточки, обхватывая слегка подрагивающие мужские пальцы ладонями и вытаскивая из них стакан.

Он гипнотизирует стол жутким взглядом и не произносит ни слова. Его боль разрывает меня на куски. Никогда не умела утешать кого-то: всегда получалось что-то вроде раздражающих фраз: «не плачь», «не грусти».

Прижалась губами к маленькой родинке возле большого пальца и заглянула ему в глаза:

— Расскажешь? — тихо спросила, но наткнулась на взгляд, полный жалящего разочарования, не факт, что во мне, но в самом себе — точно. — Илья, не отворачивайся, пожалуйста. Не закрывайся. — попросила, судорожно проводя пальцами по щетине.

— Это сделала ты? — будто не веря собственным словам, хрипло спросил, убирая мои ладони от лица, но задерживая их в своих руках. Во взгляде — немая мольба.

— Я не понимаю, о чем ты. Объясни, что случилось. — видеть его таким — невыносимо. Потерянный, потерявший…

— Что случилось? — невесело ухмыльнулся. — Ну смотри. — встал и повернул ко мне лицом монитор компьютера. Баланс компании. Что?! Как такое возможно?!

Симпатичный зелёный шрифт цифр на экране совершенно не отражал из значение: «0,56RUR». Нулевой баланс? Как такое вообще возможно?!

Колесики в голове закрутились с невероятной скоростью, ведь право подписи было только у меня и у главного бухгалтера. Её вчера не было, но я точно знаю, что вчера с утра деньги были: я отправляла по счетам, и, в противном случае, позвонили бы из банка.

Но я же в своём уме, и прекрасно помню, что не подставляла своего любимого человека на эту поднебесную сумму. Куда делись деньги, черт возьми?!

— Посмотри мне в глаза. — смаргивая слезу, твёрдо прошептала. — Ты — моя жизнь, и я бы ни за что не стала так поступать с тобой. — чувствуя особую потребность в его прикосновениях, невесомо прижалась к родным губам. — Поверь, я бы никогда… — прохрипела, поддаваясь этой абсолютно ненужной истерии, но была прервана.

— Я тебе верю. — приложил палец к моим губам. От сердца немного, но отлегло. Вместе мы справимся со всем, главное — что он не сомневается во мне.

— Дай мне свой телефон. — протянула руку. Надо же что-то делать, а лишняя голова нам сейчас точно не помешает. Илья молча протягивает смартфон, и я, ещё раз внимательно всматриваясь в экран компьютера, нахожу в контактах Женю.