— Ты не видела Олана?

— Может, он помогает Дэмиору? А вот и он! — на крыльце показался мальчик с небольшой сумкой через плечо.

— Собрался? — обратилась к нему Брисса. — Мы вот-вот поедем.

Вычищенные лошади стояли за домом. Вокруг лежали сугробы — снег за ночь не растаял, а уверенно обосновался на земле.

— Рано снег лег, — обеспокоенно сказал Дэмиор, закончив с лошадьми.

Да, пожалуй, он может устроить нам дополнительные сложности на перевале. Придется поторопиться.

— Спасибо, что перенес меня в кровать, — тихо сказала я и покраснела.

Вчера я уснула за столом, а проснулась в постели. Брисса сказала, что меня унес проводник.

— Не за что, — коротко ответив Дэмиор, отвернулся и пошел в дом.

Я осталась одна, несколько обескураженная его поспешным уходом. Ну и ладно! Вспыхнув, начала пристегивать сумки к седлу.

Спустя несколько часов и Брисса заметила дурное настроение нашего проводника. Один раз Дэмиор серьезно отругал Олана за опрокинутый котелок с кипятком, из-за чего нам пришлось задержаться на привале, а сейчас угрюмо молчал, не реагируя на наши попытки разговорить его.

Когда мы вернулись на тракт, нам навстречу стали попадаться всадники и кареты. Проводник обогнул нашу лошадь и поехал впереди.

— Что это с ним? — тихонько спросила Брисса.

— Не знаю.

Мое настроение тоже оставляло желать лучшего. Почему-то казалась, что причина раздражительности проводника во мне.

Неожиданно наше внимание привлекли крики впереди. Жеребец Дэмиора стоял чуть в стороне от дороги, а сам он зло отчитывал мальчика. Олан чуть слышно всхлипывал, но едва мы с Бриссой подошли, залился беззвучными слезами.

— Дэмиор! — фурией подлетела к ним фандрийка, — Это уже перебор!

— Я говорил тебе, что не позволю красть! Это было условие твоего путешествия с нами! — льдом в голосе проводника можно было бы оцарапать кожу.

Брисса, которой мужчина так и не ответил, растерянно переводила взгляд с Дэмиора на Олана. Мальчик не спешил оправдываться, лишь слезы капали на землю.

— Что случилось? — не выдержала я.

— Покажи, — проводник требовательно взглянул на мальчика.

Олан послушно полез в сумку, и на свету блеснуло серебро. Кинжал Глифа.

— Что? Как ты мог… — изменившимся голосом прошептала фандрийка.

Под ее разочарованным взглядом Олан затрясся и заплакал:

— Я не хотел, но не удержался! — размазывая слезы по лицу кулаками, мальчик умоляюще смотрел на Бриссу.

Дэмиор устало выдохнул.

— Вернемся к Глифу, отдадим кинжал. Извинишься.

— Вы оставите меня там? — всхлипывая, спросил мальчик. Его нос покраснел от слез, но в глазах застыла надежда.

Дэмиор не ответил ему:

— Думаю, вам лучше подождать здесь. Бриссе не стоит трястись в седле, один я быстрее обернусь.

Неужели он оставит Олана там? Неподалеку на привал остановился небольшой караван, и Дэмиор, попросив приглядеть за нами, уехал.

Познакомившись с путешествующей семьей, мы присели у огня. Милая женщина предложила нам перекусить, но мы отказались. Усадив троих детей мал-мала меньше, она принялась кормить их. Переживая за Олана, Брисса тихонечко всхлипывала, и я приобняла ее. Слов, чтобы утешить ее, не находилось — мальчик нарушил свое обещание, обокрал человека, приютившего нас.

Маленькая девочка, смуглая и черноволосая, покончив с обедом, подошла поближе к Бриссе, завороженно глядя на ее светлые тугие локоны.

— Хочешь потрогать?

Я с облегчением выдохнула: фандрийка отвлекалась на ребенка и улыбалась сквозь слезы.

Сидеть на месте было невыносимо и, заметив куст каринны, занесенный снегом, я поднялась.

— Я отойду, — сказала я Бриссе, и та коротко кивнула.

Отойдя от костра, я прошла ярдов пять вперед и завернула за большой вяз. Погладив его по шероховатому стволу, ощутила пульсацию внутри. Постояв так пару минут, приблизилась к каринне. Ее маленькие желтенькие цветочки были занесены снегом, но приятно пахли. Этого растения не водилось на Юге, оно цвело лишь в первый снег и обладало жаропонижающими свойствами. Вот только я не знала, что именно нужно срывать: цветы, завязи или листья.

Я прислушалась к кусту, и меня накрыла волна тепла и обожания. Растворившись в ней, мысленно спросила, можно ли потревожить растение ради лекарственных целей. В ответ пришло одобрение. Занеся руку, замешкалась: что именно срывать? Куст покачал ветками, и его листья засияли. Все-таки листья!

Голова немного кружилась от переутомления — раньше мне ни разу не удавалось вступить в диалог с растениями, и сил ушло немало.

Сорвав с десяток листиков, я сложила их в свою сумку и присела отдохнуть прямо на снег. Прикрыв глаза, ждала, пока успокоится сердцебиение.

Неожиданно рядом раздались тяжелые шаги и тихое утробное рычание. По коже побежали мурашки, и я медленно подняла голову — передо мной стоял крэйтар. Он полусидел на задних лапах, словно готовясь к прыжку. Лобастая голова была наклонена, а с оскаленных зубов капала слюна. Коричневая шерсть была всклокочена, а во взгляде желто-зеленых глаз царил голод.

Я тихонько сглотнула, боясь пошевелиться. Зверь в любой момент может броситься.

Секунды тянулись бесконечно. Нельзя смотреть хищнику в глаза — в поле моего зрения лишь мелькал коричневый хвост. Мысленно я взмолилась Мафрине и зажмурилась. Спустя несколько томительных минут дыхание монстра стало спокойнее. Я уже изрядно замерзла, но не смела подняться со снега. Украдкой переведя взгляд, заметила, что кровавое бешенство из глаз крэйтара исчезло, уступив живому любопытству. Он, казалось, изучал меня. Спустя какое-то время осмелилась пошевелиться: животное глухо заворчало, но осталось на месте. Я чуть слышно выдохнула, но не успела обрадоваться, как позади меня захрустел снег под чьими-то шагами. Нет!

— Орис, ты куда запропастилась? — звонкий голос Бриссы разрушил установившееся перемирие между нами.

Зверь, коротко рыкнув, ринулся на меня. Я завизжала, прикрыв лицо руками и сжавшись в комок. Левую руку обожгла боль, крэйтар когтями вспорол кожу, и едва не погреб меня под своей тушей, в последний момент отпрыгнув в сторону. До меня донесся пронзительный крик фандрийки. Открыв глаза, я увидела прямо перед собой огромную морду крейтара. Он стоял на месте, глядя мне в глаза. С руки капала кровь, но он не обращал внимания на нее. Зверь потянулся ко мне, и я задрожала от страха. Брисса по-прежнему визжала на одной ноте, сзади послышался топот бегущих на помощь людей. В последний раз посмотрев на меня внимательными желто-зелеными глазами, крэйтар повернулся и прыжками унесся в глубь леса.

Следующие полчаса я не запомнила. Меня успокаивали, перевязывали рану, где-то рядом мелькало обеспокоенное лицо Дэмиора и опухшее от слез Бриссы. Я хотела сказать, что почти не пострадала и чтобы они не волновались, но язык отказывался шевелиться. В конце концов я смирилась и провалилась в ласковую темноту.

Очнулась я на лошади. Передо мной вилась заснеженная дорога, с обеих сторон которой росли деревья. От неожиданности я заметалась и наверняка упала бы, если бы крепкие руки Дэмиора не подхватили меня.

— Что произошло? — мысли никак не собирались в кучу, порхая разноцветными стайками в голове.

— После нападения крэйтара я побоялся оставаться на том месте.

Крэйтар! Стоило вспомнить, как противно заныла пораненная рука.

Мне не было видно лица мужчины, но его голос звучал неприветливо, словно он чем-то раздражен. Не успела я задуматься о причинах этого, как проводник остановил коня и помог мне спуститься.

Следом за нами двигалась еще одна лошадь, на которой сидели Брисса и Олан. Оба выглядели заплаканными и время от времени шмыгали носом. Заметив, что я пришла в себя, фандрийка мгновенно оказалась на земле и сгребла меня в объятия.

— Орис, я так рада, так рада, что ты не очень пострадала! У меня сердце в пятки ушло, когда я увидела крэйтара.

Брисса задела больную руку, и я зашипела, отчего она отскочила с виноватым видом.