Я быстро превратилась в матерую сестру полка, оберегаемую своими многочисленными братишками и старшими товарищами. Среди них были и скромные инженеры, и лихие парни из девяностых, и устрашающего вида дяди-шкафы, и интеллигентные пенсионеры. Но все относились ко мне с одинаковым кротким уважением; всегда радовались возможности заступиться, защитить, дать нужный совет с мужской колокольни.

А перед началом каждой тренировки мы читали «Отче наш», и я иногда нет-нет да и думала о том, что у страха глаза велики. Неплохо все-таки смотреть дальше первого впечатления, каким бы оно ни было, – кто знает, что кроется вне зоны видимости. Возможно, там тебя ждет большое счастье – нужно просто не забыть вовремя сделать вдох-выдох. И поставить чашку.

– Опять эта поза ласточки! Ксюша, зачем ты наклоняешься?

Тренер Катя ругалась, держа одной рукой диск, а второй – мою ногу. Рада с другим диском в замешательстве бегала вокруг.

– Корпус ровно! Рука смотрит на цель! Ну вот, опять ты за свое! Ну Ксюшка!

Я уже полгода считала себя звездой дог-фризби, пусть и локально-паркового масштаба. А тут, на другом конце Москвы, меня быстренько низвели до нерадивого дошколенка. Эдакого несмышленыша, пусть и вроде как перспективного. А все потому, что я бросала диск, стоя в странной, непрофессиональной позе – «позе ласточки», наклоняясь вперед и поднимая вверх левую ногу в лучших традициях мирового балета. Да и Раду высылала за диском без обхода, что в мире российского дог-фризби считалось вообще моветоном. И если собака обучилась новому навыку буквально за пару минут, то со мной тренерский состав ждали реальные сложности.

Несмотря на то что меня журили уже больше получаса, я чувствовала себя просто космически счастливой. Вот ведь странности: на рукопашке меня хвалили и всячески пытались приободрить, а я лишь чудом вышла из продолжительного анабиоза. Зато здесь, выслушивая Катину тираду, я пребывала в экстазе – ведь я попала в мир Большого Фризби. Словно выплыла в океан на самодельной лодочке по маленькой, никому не известной речонке. Пусть океан был суров, качал меня на волнах, но чувство большой воды – ни с чем не сравнимое после барахтанья на мелководье.

– Ксюшка, собака у тебя офигенная, талантливая! Она тащит все эти твои непонятные броски! Для шоу-овчарки вообще крутяк. Но с тобой просто поле непаханое. – Катя выглядела не на шутку усталой. – Иди, побросай пока с Сергеем!

Я молча смотрела на нее. Тогда Катя добавила:

– Мне надо отдохнуть, со своей собакой позаниматься уже, вон он у дерева скучает.

Первый раз я испытала возмущение. То есть как: я должна скучно перебрасываться с тем дядькой, когда можно было бы бросать и бросать диск талантливой собаке, чтобы все видели и восхищались? Но дядька, тогда еще только будущий фризби-гуру всея Руси, уже безапелляционно помахал мне диском.

– Ксюша, что будешь бросать – Челюсти или Стандарт?

Этот не в меру странный для непосвященного человека вопрос очень быстро стал рядовым вопросом в моей жизни. А тренер Сергей – тем человеком, который буквально вылепил из нас с Радкой чемпионок. Но ладно это – своим примером он возвел нашу и так сильную любовь к фризби в десятую степень.

Иногда мне становится даже страшно от осознания того, как повлиял на мою жизнь диск фризби, этот маленький круглый кусок пластика.

Но пока все эти бесчисленные фризби-истории ждали впереди, а мы перебрасывались оранжевыми челюстями, и в целом мире не могло в тот момент быть ничего прекраснее.

– Запомни, не «кидать тарелку», а «бросать диск». Бро-сать диск! – подытожил тренировку Сергей.

Следующим утром, еще под действием вчерашнего фризби-допинга, мы с Радой бодрячком шагали к троллейбусной остановке. С нее начинался наш путь на первое занятие по аджилити – эдакому модному собачьему конкуру, скоростному преодолению препятствий, которого нам с Радкой не хватало для полного спортивного комплекта.

– Девушка, не мучьте собаку!

Оторвав взгляд от окна, я в замешательстве покрутила головой. Рада мирно лежала у меня в ногах. «Наверное, не мне… хотя здесь же нет других собак».

– Девушка! Не мучьте собаку, говорим! – несколько пенсионерок на этот раз приподнялись на своих сиденьях, тем самым лучше обозначая себя. Остальные пассажиры согласно закивали.

Я искренне не понимала, в чем дело. Может, я должна была идти с собакой пешком? Или уступить ей свое место? Или же она слишком худая на взгляд пассажиров? Или?..

– Девушка, давайте, снимайте с нее намордник, мы видим, что собака послушная у вас! – на меня были обращены не на шутку возмущенные взгляды. Я ужасно удивилась, но от греха подальше не стала спорить и послушалась социума. За те годы, что мы ездили с Радой в общественном транспорте, мне предстояло выслушать и увидеть многое. Но в основном, как и сейчас, преобладала одна или другая крайность.

Мы с Радой уже успели познать безнамордниковый дзен, но тут в салон троллейбуса, словно петух в курятник, лихо впорхнул парень-контролер.

– Билет? Угу!

– Билет? Угу!

– Билет? Угу!

Контролер бесстрастно, шаг за шагом, пассажир за пассажиром, продвигался в нашу сторону. Я же безуспешно пыталась отцепить от сумки запутавшийся в длинном ремешке намордник. Перед глазами всплывали страшные картины, как нас высаживают посреди пути и мы не попадаем на нашу самую первую тренировку по аджилити.

Наконец контролер достиг места нашей с Радой дислокации, а именно – высоких сидений в хвосте троллейбуса. Я, не поднимая глаз, отчаянно и вместе с тем безуспешно боролась с ремешком сумки, не чая уже отцепить этот чертов намордник. Хотя, чего уж там, все равно грешок давно зафиксирован, как ни крути. И как ни крути намордник.

– Девушка?

Я сопела и ломала ногти об узел, но не поднимала глаз.

– Девушка, добрый день. Будьте любезны предъявить ваш проездной документ!

Признаться честно, я чуть не подпрыгнула на сиденье от неожиданности: «Все, пиши пропало, сейчас случится что-то страшное… в милицию точно заберут».

Как назло, троллейбус как раз подъезжал к остановке.

Все так же не смотря на контролера, я нащупала в кармашке проездной и молча протянула куда-то вперед.

– Девушка, спасибо большое, все в порядке! – пропел он и вышел, крутанувшись на поручне. Я так и проехала остаток пути с проездным в одной руке и с намордником в другой. Коварный намордник отцепился от злополучного ремешка сразу же по окончании проверки.

На площадке нас встретили без энтузиазма – чувствовался ощутимый контраст с рукопашкой и фризби. Предвзято смотрели по большей части на Раду К тому времени мир аджилити, в отличие от фризби, уже захватили бордер колли и бельгийские овчарки, и на их фоне Рада смотрелась не только экзотично, но и в некоторой степени бесперспективно. Немногим хотелось, чтобы «здоровая овчарка» занимала эфирное время. Против меня, наоборот, ничего не имели – ведь я помогала таскать тяжелые снаряды и в целом держалась достаточно скромно.

Когда подошла наша с Радой очередь, нам предложили попрыгать связку из барьеров и пройти «дошкольный» вариант слалома. Слалом – дюжина палок, воткнутых друг за другом в рядок, собаке нужно преодолеть их «змейкой» с максимально возможной скоростью. На этапе обучения он выглядит как шалашик, стенки которого постепенно спрямляются по мере развития навыка. Обычно на «шалашик» закладывается порядка месяца, но уже к концу тренировки я, бесстыдно игнорируя недовольство тренеров, выпрямила палки. И не просто выпрямила, а добавила к ним два барьера, точно почувствовав, что Рада сможет.

– Вот что значит овчарка! – с нескрываемым восхищением воскликнула тренер Ольга, забыв разом свое недовольство. – Смотрите, смотрите, как в слаломе задницей крутит – умора! – Ольга первая поняла, что Рада не так проста, как кажется. Но тренеру не суждено было расслабиться надолго.