По прибытии на станцию дядя Вова помог нам навьючиться сумками, окинул напоследок однозначным взглядом и с облегчением укатил.
Мы жили так уже несколько лет и воспринимали подобные трудности как нечто должное и неотъемлемое. Снова и снова, год за годом мы находили силы смеяться над самими собой в такие моменты. Хотя иногда и хотелось растянуться прямо где-нибудь посередине платформы лицом вниз – чтобы вдруг кто-то потрогал тебя за плечо, и этим «кем-то» оказался мужчина, совсем не обязательно принц, но обязательно искренне желающий поупражняться в таскании твоих сумок.
У нас с мамой наблюдалось разделение труда. Я вела Раду, на спине у меня болтались сразу два рюкзака, левую руку неумолимо оттягивали вниз сумка и пакет; разница с маминой поклажей заключалась только в собаке вместо кошачьей переноски у нее.
На адреналине и на энергии сопротивления мы не особо страдали от таскания тяжестей и шутили, мол, все свое ношу с собой. Никто, конечно, не стремился нам помочь – нас просто обходили на безопасном расстоянии, особенно большую дугу закладывали мускулистые мужчины.
Уже затемно мы ехали в электричке, и я с торжеством смотрела на пролетающие за окном огни. А вид людей с маленькими сумочками и вовсе вызывал у меня необузданное чувство собственного превосходства.
На станции «Беговая» я успела в лучших традициях мировой разведки проскочить мимо стаи бездомных собак, прикрыв Раду сумками, благо их насчитывалось достаточное количество для такого смелого маневра.
В вагоне метро нашими соседями, ввиду позднего часа, стали сплошь подозрительного, а то и вовсе экстравагантного вида личности. Но все они померкли, когда в вагоне появились мы – мы сразу стали подозрительными в глазах подозрительных личностей, экстравагантными – в глазах экстравагантных и двумя типами сразу в глазах немногочисленных нормальных людей.
Тем не менее, собрав рекордное количество взглядов, мы все же успешно дотащились до квартиры в начале двенадцатого. И не могло быть ничего прекраснее в тот вечер, чем поставить все наши сумки в квартире на пол и выпустить из переноски Максима Максимыча – несомненно, самого уставшего члена нашей компании.
Мои сверхновые
Три взрыва сверхновых за одну неделю – много для персональной Вселенной любого человека. И тем более для моей Вселенной того времени, которая вела крайне размеренное существование.
В конце сентября 2006 года мою жизнь озарили сразу три ослепительные вспышки. Они ознаменовали конец чего-то старого, отжившего и начало нового, неизведанного и будоражащего. Каждая из этих вспышек сопровождалась колоссальным выбросом энергии. Этой энергии хватило на много лет; все эти годы она притягивала в мою жизнь целые созвездия людей и яркие кометы событий.
Несостоявшаяся секта
– Игорь! Игорь, слышишь? Подай вон тот нож!
Я стояла в кругу из тридцати мужиков. Они молча смотрели на меня. Пристально и беззлобно, с долей интереса – так, бывает, волки смотрят на свою добычу.
– Да не тот! Возьми большой! Он всяко поудобнее будет!
Казалось, у меня способны шевелиться только волосы на голове. Все остальные части тела будто парализовало. Я всегда была не робкого десятка, но тут намертво вросла в землю. Точнее, в деревянный пол спортзала.
За несколько секунд до этого мужики закончили читать молитву, по всей видимости, полагавшуюся перед началом тренировки. От неожиданности и испуга я совершенно не признала «Отче наш», и теперь каждая секунда отдавалась у меня в голове отчаянным звоном: «Секта, я попала в какую-то секту!»
– Держи, лапа! Как дела, все хорошо? – на фоне всей этой неподвижной картины суетился только крепкий приземистый мужичок, он же тренер. Суетливость и неутомимость странно сочетались в нем со сдержанной внутренней силой и безмятежным благодушием, которого я пока что не осознавала.
– Да… – не слишком убедительно промычала я, нащупывая взглядом путь к отступлению.
Сердце замирало, затем перебегало из груди то в одну, то в другую пятку и, чуть отдышавшись, возвращалось обратно. Бежать, бежать!
– Может, тебе водички дать? Конечно, у нас тут в подвале душно! – мужичок не стал дожидаться моего утвердительного ответа и схватил здоровую бутыль воды. Старательно выкручивая тугую крышку, он встал точно в проходе, перекрыв мне тем самым единственную возможность бегства.
Мне же было ужасно горько и стыдно. Пришла в какой-то подвал, словно овца на заклание. Сгубила себя, такую еще молодую, да так глупо! Секта с ножами, что может быть хуже?! А могла бы в ближайшую субботу поехать на первую настоящую фризби-тренировку с Радой… Мама с бабушкой даже не узнают, где я. И как они без меня?!
– На, попей! Только сегодня из Тверской области привезли! – тренер щедро наполнил огромную кружку до краев. Столько я обычно пью дня за два. – Освященный родник, между прочим! Там к нему очереди – ух! – он пытался вывести меня из анабиоза, но пока безрезультатно.
– Я это… просто посмотреть пришла, мне, наверное, пора, – я вытянула шею в сторону такого манящего выхода. Надежда умирает последней.
– Ну и молодец! Сама нас нашла, позвонила, на следующий же день приехала. Уважуха и почет! Ты пей-пей! – мужичок буквально вложил кружку мне в закостенелые руки. – А вы, парни, разбирайте пока ножи, работать будем!
Прильнув онемевшими губами к кружке, я послушно, глоточек за глоточком, осушала ее под выжидающим взглядом мужичка. Руки предательски дрожали, и я собирала последние силы, чтобы ничего не расплескать. Мало ли, может, здесь за такое ухо, к примеру, отрезают.
– Давай, Славка, слышь, вставай в спарринг с Ксюхой, – теперь тренер дал мне в правую руку нож. Я решила, что на всякий случай лучше взять.
Глядя на Славку, я поперхнулась последним глотком воды. Почти на голову меня выше, и это еще тренер подобрал самого низкого.
– Я это… ну как… пора мне, вот что… спасибо, – маленькими приставными шажочками я последовательно пробиралась к выходу, стараясь не встречаться ни с кем взглядом.
– Ксюха, чашку-то положи, чего с ней шастаешь?
Я с ужасом обнаружила зажатую в одной руке чашку и нож – в другой. Драгоценные секунды на пути к спасению безвозвратно утеряны.
– Поехали! – дал команду тренер. – А ты, Ксюха, пока работай медленно, в комфортном для себя темпе, – добавил он, когда Славка молча пошел на меня с ножом.
– Ну, уходи, уходи, уворачивайся! – кричал тренер. – Давай, Ксюха, работай!
Я была поставлена в такие условия, что выбор отсутствовал в принципе. Но именно в этом крылся какой-то особый драйв, сила момента, поверка силы духа.
Славка работал ровно и как-то, я бы даже сказала, вежливо. Его движения выглядели плавными и, насколько уместно, спокойными. Почувствовав вдруг на своем боку легкий, но однозначный укол ножа, я, наконец, очнулась.
– Вон, смотрите, что девка творит! Юркая, однако! Славка, а ну поднажми!
Мы со Славкой кружили в своеобразном танце орла и ласточки. Пусть местами я работала не слишком убедительно, но общая картина смотрелись целостно и довольно гармонично. Тот первый спарринг безо всякого опыта стал одним из лучших спаррингов с ножами за все годы моих тренировок. Жизнь заставила.
– Ну вот, другое дело! – тренер хлопнул в ладоши, что означало перерыв. – Парни, смотрите, Ксюха теперь хоть на человека стала похожа! Щеки какие румяные, ух! А то пришла – бледня бледней!
Тогда в мою голову начали закрадываться подозрения, что я здесь надолго. Вот так, хотела просто походить на курсы по самообороне, чтобы не отставать от Надьки, а получила несоизмеримо больше. Выйдя из троллейбуса, в котором провела на обратной дороге добрых сорок минут в размышлениях у окна, я уже твердо знала: в ближайшие годы мне по пути с этими ребятами.
Тренер, Миша, не только оказался одним из лучших мастеров русского рукопашного боя в России, но и стал впоследствии моим добрым мудрым учителем и советчиком на хитросплетениях жизненных троп. Отдельного уважения заслуживала его способность создавать здоровую и доброжелательную обстановку в большом коллективе. В очень разношерстном коллективе с постоянной текучкой.
