– А я тебе не нужен? – парирую я.

– Мне никто никогда не был нужен, – Алина скрещивает на груди руки.

Её уверенный жест меня бесит. После всего, что я для неё сделал, после всего, что я ей дал, она пытается сказать, что никогда в этом не нуждалась.

– Я убрал тебя с улицы! – кричу я ей. – Если бы не я, ты бы до сих пор была там и трахалась с каким-нибудь лузером, остановившимся у твоей точки! Я, нахрен, спас тебя от этого!

– Кто сказал тебе, что меня нужно спасать? Я прекрасно себя там чувствовала! У меня был сутенёр, который присматривал за мной и брал себе разумный процент! У меня была соседка по комнате, которая мне нравилась и с которой я время от времени тусовалась! У меня были собственный деньги, чтобы делать то, что мне хочется, и я ни у кого не была на побегушках, если сама того не хотела!

С таким же успехом она могла бы дать мне пощёчину. Я бы предпочёл именно это.

Мои руки начинают дрожать, а пальцы непроизвольно устремляются к боку, пытаясь дотянуться до пистолета. Я с трудом останавливаю себя, чтобы не вытащить его и не прицелиться в её лицо. И тут мой мозг пронзают вспышки памяти, где стоящая на коленях Бриджет умоляет меня пощадить её, прежде чем я нажимаю на спусковой крючок. Сжимаю руки в кулаки, чтобы не дать им двигаться.

Этого не может случиться. Я не могу этого допустить.

Чувствую себя, как плотно закрытая бутылка тёплой газировкой, которую хорошенько встряхнули. Давление в моей голове блокирует все разумные мысли, и моя кожа покалывает, будто по мне ползают тысячи пауков.

– Ты не желаешь получить то, что я могу тебе дать? Прекрасно! Просто, блядь, уходи, когда закончится твоё время! Мне ни к чему эта херня!

– Таков был план! – как будто мне нужно это напоминать.

Мои руки болят от желания схватить её и потрясти. Я мысленно вижу, как делаю это, но не хочется причинять ей боль. Меня до сих пор преследует чувство вины из-за убийства Фелисы. Я не справлюсь с еще одним подобным дерьмом.

Надо отсюда убираться!

Эти три слова – единственная разумная вещь в моём мозгу.

Хватаю со стойки ключи и срываю с крючка возле двери куртку. Я слышу, как она меня зовёт, но не отвечаю. Захлопнув за собой дверь, мчусь к «камаро» и убираюсь прочь подальше от неё. У меня в голове нет какой-то определённой цели. Я просто знаю, что должен от неё уйти. Оставаться рядом с ней было бы невероятно опасно. Хватит с меня сожалений.

Визжа шинами, я выезжаю из гаража и чуть не сбиваю пешехода, проезжая перекрёсток. Возможно, горел «красный» – я не обратил внимания, и мне на самом деле плевать. Мне просто необходимо уехать.

Но мне некуда податься.

Всё вокруг расплывается, и перед глазами стоит красная пелена. Я мчу, как маньяк, и понимаю, что, если продолжу в том же духе, меня остановит полиция. Последнее, что мне нужно – это мёртвый коп на моих руках.

Я снижаю скорость и начинаю объезжать все улицы каждого квартала, везде стоят сплошные знаки «стоп». Монотонность движения меня немного угнетает, и, в конце концов, я выезжаю на шоссе. Объезжаю город, придерживаясь минимальной скорости.

На это уходит несколько часов, но я в итоге успокаиваюсь. Вымотавшись, останавливаю машину у обочины пустынной улицы и ставлю на ручник. Дотянувшись до рычага сбоку, откидываю спинку сиденья так низко, насколько это только возможно, и закрываю глаза.

Ринальдо умирает, и я только что оттолкнул единственную женщину, которая меня понимает.

Ральф, как это ни странно, отсутствует, и до меня доходит, что я его давно не видел. Пытаюсь вспомнить, когда он появлялся в последний раз, но не преуспеваю в этом. Лучше бы он появился. Мне не помешают любые предложенные им слова, даже если он будет мне объяснять, насколько я глуп.

Я не могу возвратиться в квартиру.

Я действительно себе не доверяю.

Я всю ночь провожу в «камаро», время от времени забываясь тревожным сном. Кошмары стали ещё ужаснее, чем были в последнее время, и они не дают мне выспаться. Утром медленно еду домой и сижу в гараже, боясь подняться в собственную квартиру. Не знаю, что хуже – найти её там или обнаружить её отсутствие.

Подойдя к двери, не знаю, что увижу, когда войду. Я даже не уверен, что хочу её открыть. Если её там нет, я просто слечу с катушек.

И боюсь даже представить, что это может за собой повлечь.

Я немного шокирован, увидев Алину за кухонным столом с чашкой чая в переплетённых пальцах. Когда я вхожу, она на меня не смотрит. Алина сидит неподвижно, и мне кажется, что она просто затаила дыхание.

Я вёл себя как последний мудак, и прекрасно это понимаю. Любой человек в здравом уме, вероятно, извинился бы, но я не прошу прощения и не собираюсь этого делать. Это всё равно не имеет значения, потому что ничего не изменилось.

Она всё ещё нужна мне.

Довольно долго стою у двери, пока Алина, наконец, не поворачивается ко мне. Глаза у неё потускневшие и опухшие, и мне интересно, удалось ли ей поспать подольше, чем мне. Понятия не имею, что делать или говорить, поэтому продолжаю стоять там, пока что-нибудь не придумаю.

В действительности, я должен сказать только одно:

– Я хочу, чтобы ты осталась.

– Знаю, – кивает она и возвращает свой взгляд обратно к чашке.

– Ты нужна мне, – говорю я ей. – Я признаю это, но не веди себя так, будто я ничего для тебя не сделал.

– Я тебя об этом не просила.

– А я всё равно сделал.

– Мне поблагодарить тебя за это?

– Ты должна сказать мне спасибо, что я не всадил пулю в твою голову, – слова вылетают из моего рта прежде, чем я могу их остановить.

Алина медленно поворачивает ко мне голову и моргает.

– И ты собирался это сделать?

– Нет, – я выдыхаю воздух и провожу рукой по волосам. – Поэтому я ушёл.

– Я не боюсь тебя, Эван.

– Ты всё время это повторяешь. Но ты должна бояться.

На мгновение закрываю глаза, пытаясь сдержаться.

– Я хочу, чтобы ты осталась, – повторяю ей.

– Ты это уже говорил.

– Это ещё не всё. Я имею в виду, случилось кое-что ещё, – горло сжимается, и я впиваюсь зубами в губу. Глаза горят, и у меня подкашиваются колени, пока я просто пытаюсь подобрать слова.

Алина внезапно оказывается у меня под боком, берёт меня за руку, ведёт к дивану и усаживает на него.

– Ты спал сегодня ночью?

– Практически нет. Кошмары.

Она кивает.

– Расскажи, что происходит, – просит Алина. – Прошлой ночью тебя что-то взбесило, и я не думаю, что это связано только с моим уходом.

– Не только.

– Тогда почему? Не хочу лезть не в свои дела, но на этот раз, думаю, мне нужно знать.

– Это связано с Ринальдо, – говорю я тихо. Не хочу признавать это вслух, но она не останется, если не поймёт в чём дело. – Ему хуже. Врачи дают всего пару дней, в лучшем случае.

– Ох, Эван. Мне очень жаль, – она обнимает меня за шею, а я наваливаюсь на неё.

– Я не готов ко всему этому. Я не хочу брать на себя ведение бизнеса. Мне нужно больше времени.

Чувствую, как её губы прижимаются к моей макушке, и я начинаю разваливаться на части.

– Но... но если ты уйдёшь, а он... он... если я не смогу найти тебя…

– У тебя есть мой номер, – рассудительно говорит она. – Ты всегда сможешь меня найти.

– Это не то же самое.

– Я знаю, но это всё, что я могу прямо сейчас тебе предложить.

– Не уходи завтра, – умоляю я её, повернувшись к ней и прижав к своей груди. – Просто останься ещё ненадолго. Мы всегда можем пересмотреть это решение позже.

– Я знаю, что ты сейчас расстроен, но мы же договорились, – она отстраняется и смотрит в глаза, кладя руку мне на щёку. – Нам нужно сделать шаг назад и выяснить, сработает ли это. Это необходимо сделать нам обоим.

– Я не смогу.

– У меня есть другие обязательства, Эван. Есть обстоятельства, которые не позволяют мне жить вместе с тобой.