Сегодня довольно много молодёжи, и бармен проверяет кучу документов. Цыпочки покупают лимонный коктейль с водкой, а парни потягивают пиво, надеясь остаться немного более трезвыми, чем женщины, которых они осаждают. Половина парней смотрят на больших экранах телевизоров баскетбол, кричат и свистят каждый раз, когда мяч оказывается в корзине, что больше, чем немного, раздражает.

Я возвращаюсь к столу, который раздобыл Джонатан, с двумя бутылками местного пива. Бутилированное пиво – не мой выбор, но его проще получить, чем разливное, и я не собирался ждать, пока засранец бармен нацедит действительно хорошее пиво. Джонатан всегда начинает ночь с большого стакана шоколадного молока, но он уже купил его в картонной упаковке и прикончил, пока мы шли пешком к «Свитуотеру».

– Та цыпочка за баром присматривается к тебе, – говорит Джонатан.

– Которая?

– Блондинка.

Я быстро оглядываюсь, определяю, о ком он говорит, а потом опускаю глаза.

– Не в моем вкусе.

– О, да? – толкает меня локтем Джонатан. – А какой твой тип?

– Тот тип, который хочет мои деньги, а не номер телефона.

– Ха! Обычное дело, – отпив полбутылки пива, он продолжает смеяться. Глядя на экран ближайшего телевизора, он даёт какие-то комментарии о командах, которые играют, но меня это не волнует, и я едва его слушаю.

– Именно об этом я и говорю!

Позади нас за столом сидит группа из четырёх парней. Сначала я думаю, что они большие поклонники баскетбола, но их крики не соответствуют игровым моментам матча. Я бросаю через плечо взгляд. У всех в той или иной степени на лице имеется растительность, и одеты они в приличную одежду. По возрасту они ближе ко мне, чем к студенческому контингенту, и от них за версту несёт яппи (yuppie – Young Urban Professional Person – субкультура рациональных, хорошо образованных жителей мегаполисов, ведущих светский образ жизни, имеющий достаток выше среднего, занятых построением карьеры и укреплением своего материального благополучия и своего места в обществе). Самый громкий из группы в пиджаке и с всклокоченной бородой. Он выглядит как профессор колледжа прямо из семидесятых.

Прислушиваюсь более внимательно и понимаю, что разговор носит политический характер. Я быстро отключаюсь.

– Я всё ещё думаю, что ты должен ей вдуть, – говорит Джонатан, указывая горлышком бутылки на блондинку у барной стойки. – Чёрт, и дай ей мой номер, когда с ней закончишь. Я не откажусь.

– Ты позаришься на объедки?

– Чувак, я уже месяц не трахался. И соглашусь на всё, что угодно. Я проводил все ночи, занимаясь только тем, что копался в прошлом того парня, что охраняет Ринальдо.

– Поли?

– Ага.

– И что с ним? – откинувшись на спинку, кладу ноги на стул, стоящий напротив. – Я думал, что его уже проверили.

– Да, – говорит Джонатан. – Бекка проверила и его, и Коди, но после того дерьма с бандой Марчелло я покопался немного более внимательно.

– Ринальдо им не доверяет?

– Просто осторожен. Я ничего не нашёл.

Размышляю некоторое время об этом, и меня беспокоит то, скольких людей в организации Ринальдо я не знаю. Раньше я неплохо знал практически всех. Может, если Ринальдо нервничает, мне стоит провести собственное расследование. Очевидно, кто-то дал Марчелло информацию о поставке, и у кого-то до сих пор находится наше оружие.

– Как парни с южных районов ухитрились вдруг стать такими смелыми? – спрашиваю я.

– Не сразу, – говорит Джонатан.

– Бени думает, это потому, что не меня было.

– Не-а, – качает головой Джонатан. – Тут что-то другое.

– Согласен. Кто-то должен на них работать, но кто?

– Точно не русские. Им досталось сильнее, чем нам, особенно после того, как их прижали с наркотой.

– Должен быть кто-то внутри, – высказываю я свои соображения больше для себя, чем для Джонатана, но он заметно оживляется.

– Думаешь?

– Кто-то присваивает деньги, – сообщаю я ему. – Ринальдо попросил меня с этим разобраться. Если кто-то ворует, и кто-то при этом предупреждает банды о наших делах, это должен быть один и тот же человек.

– В этом есть смысл.

– Это также объясняет, почему они прут прямо на нас, – говорю я. – У них есть кто-то внутри организации, поэтому они и чувствуют себя неуязвимыми.

– Я думаю, ты это исправил.

– На данный момент, возможно. Но это не вернуло весь наш товар.

Мы прекращаем деловые разговоры на людях, допиваем наши напитки и решаем заказать ещё по стаканчику. Я отказываюсь снова иметь дело с барменом, так что Джонатан сам идёт за выпивкой. Я достаточно долго наблюдаю за игрой на экране телевизора, чтобы понять, что Огайо Стэйт⁵ играет против Уичито⁶ и что Огайо впереди на три очка.

– Я сказал блондинке, что ты стеснительный, – объявляет Джонатан, опустившись обратно на своё место. – Спорим, что она придёт сюда после ещё одной рюмки или двух.

– Супер, – не скрываю я своего сарказма.

Игра прерывается новостями, где передают репортаж о военных действиях на Ближнем Востоке. На экране появляется изображение репортёра, стоящего рядом с ржаво-коричневыми постройками среди песка. Я сжимаю бутылку пива чуть крепче, когда слышу на заднем плане грохот артиллерии.

– ...не понимаю, почему эти идиоты просто не уничтожат уродов и дело с концом.

За спиной Джонатана по другую сторону от перегородки парень, похожий на профессора колледжа, болтает о войне, и я изо всех сил стараюсь не прислушиваться. Стучу пальцами по столу и крепко сжимаю зубы, пока репортаж не заканчивается, и мы не возвращаемся к просмотру уже начавшейся спортивной программы.

– Если бы только наши военные имели представление, что делать…

– Почему бы тебе не заткнуться? – вдруг c рычанием поворачивается к парню Джонатан. – Рассуждать о том, в чём абсолютно не разбираешься – то же самое, что дрочить на фотку своей мамы.

– Поцелуй меня в зад, – говорит профессор в ответ и показывает Джонатану средний палец, прежде чем повернуться обратно к своим друзьям.

Джонатан хватается за выпивку и делает большой глоток.

– Шуточки про маму? – закатываю глаза, глядя на Джонатана. – Неужели?

– Это первое, что пришло на ум, – он со стуком ставит бутылку на стол. – Не терплю ублюдков, которые изрыгают изо рта дерьмо, ни хрена не имея об этом ни малейшего понятия.

Я понимаю, что он делает. Джонатан всегда прикрывает меня, когда речь заходит о моём военном прошлом. Он знает гораздо больше деталей, чем большинство людей. Я держусь как можно дальше от политических дискуссий. Люди, которые там не были, не знают, каково это на самом деле, а я здесь не для того, чтобы просветить их по этому вопросу.

Когда группа, сидящая за нами, заказывает еще по одной кружке, профессор снова начинает болтать без умолку. Я стараюсь игнорировать его слова, но чем больше он пьёт, тем становится всё громче. Даже товарищи парня начинают беспокойно ёрзать на своих местах.

Джонатан периодически смотрит на меня, а я стараюсь это игнорировать. Он может становиться немного вспыльчивым, когда дело касается определённых тем, но именно я тот, кто ввязывается в такого рода конфликты. Профессор, если хочет, может иметь свои ошибочные убеждения.

Джонатан, однако, чувствует необходимость внести ясность.

– Может, если бросить тебя посреди всего этого дерьма, ты вытащишь свою голову из задницы! – кричит он через перегородку.

– Это именно ваше отношение поддерживает эту войну! – орёт профессор в ответ.

– Это только такие конченные долбоёбы вроде тебя получают в свои сраные рожи за тупость!

– Откуда ты такой взялся, мать твою, эксперт?

Они продолжают перепалку, пока я не чувствую, что вены в висках сейчас разорвёт. Я просто хочу, чтобы они оба заткнулись. Но эти двое всё кричат через перегородку между столами. В конце концов, я больше не выдерживаю.

– Повернись, – я в первый раз встречаюсь глазами с парнем, и он вздрагивает. – Займись своими напитками и держи своё мнение при себе.