– Наложницей с мозолями на руках и сорванной спиной? Думаешь, такая будет нужна Кархему? Не смеши меня.

– Я так решила, Тарос. Я отвечаю за всех женщин в этих чертогах. Даже за служанок. И пока я не дам согласия, ты к ней не прикоснешься. Хочешь себе наложницу, ступай на невольничий рынок, выбор там богатый.

– Ладно, – служил руки за спиной, – благодарю за совет, гэл Фарата. Так и поступлю, – после чего бросил злой взгляд на Эйву, а спустя пару минут покинул купальную вместе со стражниками.

Когда они ушли, Фарата поманила к себе дрожащую девушку:

– Слушать меня и запоминать. Никуда ни с кем не ходить в одиночку. Понять?

– Да, – закивала.

– За тобой есть, кому присмотреть, но все равно, быть настороже.

– Что вы хотите со мной сделать? – прошептала чуть слышно.

– Ты отправиться в гарем бэр Кархема. Когда прийти время. Не сейчас. И да, тележки ты больше не таскать и еду не разносить. Сидеть в кухне и помогать Макоре. Всё. А ты, – перевела взгляд на Риу, – смотреть за ней.

– Да, гэл Фарата, – склонила голову.

– Габан, – и поспешила на выход.

А Эйва с трудом стянула с себя мокрое платье, после чего забралась в воду. За что ей такие испытания? Она же всегда была послушной дочерью, помогала отцу в торговле, маме – в доме. Почему именно её поймали?

– Знаешь, – подплыла к ней Риа, – может, оно и к лучшему. В гареме ты будешь под защитой, ни один орк к тебе не прикоснется.

– Кроме вожака, – пролепетала со слезами на глазах.

– Я же говорила, он своих наложниц…

– Бережет, да, помню. Только где я и где они? Я против них так, мелкое насекомое. Они выше, крупнее, их специально набирали. И посмотри на меня.

– Потому Фарата и решила тебя придержать.

– С чего бы только. В чем смысл со мной возиться, Риа? Я не вырасту больше, не превращусь в одну из этих холеных красавиц.

– Если бы я только знала зачем, – села на каменную ступеньку, что вела в купель и находилась под водой.

Вдруг глаза Эйвы вспыхнули:

– Никогда, Риа, слышишь? Никогда я не покорюсь этому зверю. Ни одному их них. Я лучше сдохну.

– Были и такие, – закивала в ответ, – но закончили они плохо. А ты же слышала про Свободный день?

– Нет, – достала из корзины Мыльник, – что еще за день?

– Когда наложница может получить свободу.

– Невольничий рынок вряд ли можно сравнивать со свободой.

– Нет, нет, – намылила себе волосы, – настоящую свободу. Если вожак захочет, он может отпустить наложницу. Вообще отпустить. Правда, только в том случае, если девушка вызовет в нем симпатию, но не вызовет никаких иных чувств. Понимаешь, о чем я?

– Понимаю. И что? Были такие, которых отпустил?

– Были. Три девушки обрели свободу. К двум из них он не прикоснулся даже.

– А сколько девушек успело пройти через его гарем, Риа?

– Много… большая часть не задержалась, их отправили обратно на рынок. Некоторых бэр Кархем отдал своим лучшим воинам, некоторых казнил за попытку убить его. Но еще, – и как-то замялась сразу, – были те, которые покончили с собой. Тоже гордые. Фарата помнит каждую из них. И мне кажется, скорбит.

Покончили с собой… достойный способ защитить свою честь… Но это все же крайний способ, для начала надо побороться. И она поборется, да услышат ее Мирида и Рув.

Когда сумерки опустились на землю, городские ворота заскрипели. Из дальнего похода прибыл вожак клана хаватов и прибыл с победой.

Привратники встретили своего лидера поклоном, а после того, как вожак и вереница воинов, сопровождающих новых пленных с повозками, набитыми трофеями, прошли, снова закрыли ворота. В городе тем временем кипела жизнь. Кархем окинул взором торговую площадь, где не так давно хаваты начали торговать с орками из других племен, посмотрел на дома, кои некогда принадлежали людям, затем обратился к Таросу, поспешившему встретить своего лидера.

– Приветствую, брат, – похлопал по плечу друга и соратника, – как вы тут?

– Все спокойно, Кархем. Поздравляю. Еще один город пал.

– Да, пал, – кивнул, отчего кольца в ушах звякнули, – но эти бились достойно, неожиданно достойно.

– Что делать с пленными?

– Отправить на торги. Трофеи в казну, пусть писарь все занесет в книгу. У нас же все еще есть писарь?

– Куда бы ему деться.

– Я много думал, Тарос, – подал знак страже, чтобы везли повозки другой дорогой, затем развернул верного коня в сторону чертогов, – оркам пора учиться грамоте. Грамота – залог процветания. Мы проделали долгий изнурительный путь из ледяных скал сюда, мы шли за лучшей жизнью. И когда оставшиеся города падут, когда мы займем земли от Карстового леса до Горного Тарона, я намерен объединить все кланы, создать единое царство Хайвит, а это значит, нужно развивать торговлю и ремесло.

– И я полностью тебя поддерживаю. Ты мыслишь куда шире того же нечестивца катагана, бежавшего поджавши хвост, когда получил свою самку обратно.

– Это ты к чему? – вдруг притормозил коня. – Фаргара не трогай, он нас привел сюда. А уж куда и как бежал потом, не наше дело.

– Прости.

– В чертогах как обстоят дела? Мои самки еще не погрызли друг друга? – усмехнулся.

– Фарата их держит в строгости. Уж ты ее знаешь.

– Знаю, знаю… Займись пленными, Тарос. А завтра жду на совете старейшин, нам предстоит многое обсудить.

– Габан, – ударил себя кулаком в грудь. – До завтра.

В чертогах вожака встретила Фарата, орчанка сразу улыбнулась, накрыла руками голову Кархема и припала своим лбом к его:

– С возвращением.

– Здравствуй, – прикрыл глаза.

– Устал? – осмотрела своего лидера.

– Победил, гэл Фарата, победил, – поднял палец вверх, – а уж после да, устал. Самую малость.

– Мой непримиримый орук, – посмотрела на него с лаской. – Мать с отцов гордились бы тобой.

На что он кивнул.

– Самка нужна будет? – сложила руки за спиной.

– Да, приведи Альмари.

– Опять Альмари, – покачала головой, – остальные уже волнуются.

– До остальных доберусь позже, – усмехнулся. – Альмари знает лучше них, что мне нужно и как. Новенькие есть?

– Есть. Три самки. Все молодые, крепкие и уже обученные. Сопротивляться не должны.

– Габан. Буду ждать ее через два часа, Фарата. Сначала хочу пожрать и помыться.

– Так, может тебе Альмари в купальную заслать?

– Нет, после… в покои. В купальную лучше зашли гэл Дарат, чтобы спину размяла.

– Ладно. Рада твоему возвращению, Кархем.

– И я…

После того, как орк сбросил броню в своих покоях, отправился к Макоре, а та уже дожидалась лидера с его любимым пирогом.

– Бэр Кархем, – засуетилась орчанка, начала было сшибать широкими бедрами черпаки со сковородами, – прибыл.

– Не суетись, Макора, – встал у стола, – не суетись.

– Да как же не суетиться? Главный орук вернулся! Я аж три пирога испекла, думала два испечь, но передумала. Зачем же два, когда можно три. И гуси-то жирные попались. Я бы и четвертый поставила, да в печи места не осталось.

– Гэл Макора, уймись, – рассмеялся низким гортанным смехом, – мне и одного достаточно. Ты только дай его уже.

– Даю, даю… – поставила перед ним огромный двухслойный пирог. – На, – и выпрямилась насколько позволила больная спина.

– Тебе помощников хватает? – сел за стол, достал из-за пояса кинжал и парой ловких движений четвертовал пирог.

– Хватает. Три девки, все послушные, трудолюбивые. В готовке, конечно, ни ворока3 не соображают, а в остальном хорошо. Ты ешь, ешь… – следом налила вожаку разбавленного меда.

А когда он расправился все-таки с двумя пирогами, направился дальше. Однако сразу в купальную не пошел, прежде захотелось пройтись по коридорам, подумать.

Сколько он уже здесь – в Аранхарме? Два года! Два года с тех пор, как произошло большое переселение. И хаваты больше не умирают от голода и холода в ледяных скалах, драконы больше не защищают людей. Войну с людьми начал Фаргар, но начал ее ради женщины, а вернув свою самку, сразу отступил. Он оказался слаб духом, безволен и ослеплен жалкой буштой, коя годна только для утех. Но за что Фаргара нужно уважать, так это за то, что он объединил племена и привел их сюда – на плодородные земли. Скоро, очень скоро орки вернут былое величие, а людям останется одно – служить и служить, как следует, чтобы сохранить голову на плечах. И возглавит царство Хайвит он – Кархем сын Гефрата, погибшего за правое дело.