– Очень хорошо, но чего-то не хватает, я могу дополнить?

Они вместе продолжали работать, передавая листок из рук в руки. Виктор чертил корявые линии – Константин поправлял, вырисовывая изящные линии, с невероятной точностью угадывая желания клиента. Цветков восторженно кивал головой и вскакивал при каждом новом подчеркивании. Еще чуть-чуть и захлопал бы в ладоши. Оба были увлечены делом: Воронтов – собственной работой, Виктор – воплощающимися грезами.

– И вот сюда бриллианты. – Цветков провел грифелем карандаша по выбранному месту.

– Здесь они будут мешать пальцам, да и смотреться будут слишком тускло. – Он внес очередные изменения, и Виктор с радостью одобрил их.

Маленький футляр вынырнул из внутреннего кармана пиджака – Воронтов открыл и бережно, не спеша вытащил один камень маленькими щипчиками, поднес ближе к настольной лампе. Зрачки, оруженные серыми радужками, на мгновение застыли. Потом снова задвигались в поисках увеличительного стекла.

– Поработай над наброском. – Цветков по указанию погрузился в листы, изредка поглядывая на Константина, который, повернувшись спиной, проводил манипуляцие с камнем у стола возле стены. Минут через десять ювелир убийственно серьезным голосом вынес приговор. – Потрясающий, сомнений нет.

Константин поставил стакан на стол, налил в него воды из бутылки и погрузил в прозрачную жидкость щипцы – камень бесследно исчез. Между двумя железными палочками как будто бы ничего и не было. Вытащил – камень вновь вынырнул из невидимой пелены, сбрасывая с себя капельки. Поднес еще раз к лампе в поисках дефектов. Отблеск давно знакомых глаз, незабываемых серых глаз мелькнул в чистейшем бриллианте. Константин испуганно и поспешно запрятал его в футляре.

– Все в порядке?

– Да, более нет нужды проверять.

Время, как всегда, не стояло на месте, однако за ним не следили. Оно существовало, но в стороне от увлеченных людей. Такие люди только после того, как сами или вынужденно остывают, смотря на морщины, или складки на руках, или чувствуя затекшие конечности, безразлично осознают, но не принимают факт того, что сущность под псевдонимом "время" сама же и оставила их в стороне. Если же колодец увлеченности иссяк не полностью, то эти же люди стремительно продолжат двигаться дальше, несмотря на усталость, отвлекающие удобства и лающие слова окружающих. Мчатся, пока не добегают до финишной прямой или пока времени не наскучит наблюдение за деятельностью… Каждый работник ювелирного магазина, зная привычки Воронтова, старался не беспокоить его, когда дверь в кабинет плотно закрывалась. Лишь самые срочные дела позволяли маленькому женскому кулачку робко и неуверенно постучать в дверь, чтобы затем войти и отвлечь ювелирного мастера.

Дверь оставалась закрытой более двух часов с того момента, как двое переступили ее порог. В кабинете заперлись серьезные люди, желающие обсудить заказ и вознаграждение, а вырвались из преобразующей комнаты – добродушно болтающие. Работающие вместе с Константином вовсе не удивлялись, лишь тепло произносили слова прощания и улавливали их в ответ. Некоторые недовольные или обиженные жизнью клиенты с упреком и боязнью косились в сторону двух шумных мужчин в костюмах, продолжая небрежно задавать вопросы обслуживающим их и строить из себя важные персоны.

– Костя, я ведь директор металлургического завода, так что если тебе нужно разобраться с металлом, смело обращайся ко мне. – Шутил тот, открывая дверь.

– Было бы кстати. Видел серьги на столе?

– Да, очень красивые. И ведь на заказ? Жаль, так бы я взял бы их за любую сумму.

– Они еще не закончены. – Рассмеялся тот.

– А что за кольца в том ящичке? Они невыносимо соблазняли. Начинаю жалеть из-за того, что не позволил рассмотреть их без спроса.

– Который под столом? – Воронтов напрягся: алчность, исходящая от Виктора, схватывалась также надежно, как и смешанный запах хлеба с пирожными из булочной.

– Именно. Тогда я отвлекся на эскизе и забыл спросить.

– Это испорченное множество колец. Их погубило всего-навсего одно неверное движение. Только с виду кажутся чудом. Конечно, потенциальная красота томиться в тех металлах, и большинство покупателей отдаст приличную сумму за эти железки, но я-то, создатель, знаю их истинную стоимость, и поэтому они страдают от неспособности украшать мужчин и женщин. Считай, будто человека бессрочно засадили в клетку.

– Но ведь они…

– Они – русалки. Обманщицы. От них необходимо избавиться – Резко перебил Воронтов.

– Подвезти?

– Предпочитаю ходить пешком.

– Поздно, я ведь непростительно задержал тебя. Сам торопился освободиться, но… – Его фраза осталась оборванной, однако Воронтов, предугадав продолжение, рассмеялся.

– От твоей спешки я раньше по итогу не освободился.

– Куришь?

Воронтов кивнул.

– Может, по стаканчику кофе?

Они сидели на веранде кофейни. Рядом за столиком какие-то выпившие мужики бурно обсуждали прошедшие футбольные матчи. Один из них часто хлопал по столу ладонью, а затем вскакивал, выкрикивая имена футболистов и показывая растопыренные пальцы. Сворачивающие и проезжающие прямо машины освещали покрытые потом и оттого блестящие лица тех мужчин. Еще через несколько столиков мило болтали подружки, постоянно улыбаясь и частенько смеясь, прикрывая рты руками так, что дергались только брови.

– В девяносто восьмом отец оставит завод по производству пиротехники. Его дело мне не шибко-то нравилось, поэтому я к чертям собачьим продал этот бизнес и вырученные деньги вложил в собственный. Закончил я машиностроительный университет в Москве, и поэтому плевал я на салюты. Где-то через полгода, – он выкинул жест, означающий “приблизительно”, при этом Воронтов успел заметить небольшие шрамы от ожогов на пальцах и безвкусное кольцо с рубином, – дела начали налаживаться, а уже через два я позволил себе расширяться. Матери было все равно до моих дел, ей было нужно, чтобы я обеспечивал ей хорошую жизнь и ничего не говорил об отце.

– Выплачивал деньги?

– Именно. Все-таки она не чужой человек, деньги у меня были – помогал. Платить все равно долго не пришлось. – Виктор задумался, потянул несколько раз сигарету и проглотил кофе. Внешне человек казался крайне озабоченным. – Иногда не верится в такое человеческое везение. Кажется, будто я не заслужил и одежды на теле.

– Ничтожные размышления. Будь благодарен, раз уж имеешь. Если не хочешь держать в руках свои сбережения, отдай их тем, кто действительно нуждается в деньгах, но учти, особо жадные знакомые обидятся, посчитав передачу твоих богатств несправедливой. – Собеседник словно репортер записывал в памяти каждую фразу, и Константин ощущал, как тому нравится предаваться рассуждениям ювелирного мастера. Глоток горячего кофе разбил краткий привал в разговоре. – Но если ты выдерживаешь свою ношу, то нужды передавать ее новому хозяину нет. Большинство людей не понимает коварства драгоценностей и платит за неосознанность рассудком. – Говоря последнюю фразу, ювелирный мастер внимательно следил за меняющимся выражением лица Цветкова: он словно видел ошеломление Виктора перед витриной с ручными изделиями. Тот, невольно выпячивая глаза, как раз вспоминал мистический охват разума, который не поддавался контролю.

– Все выдерживаю, но, знаешь, иногда, проходя мимо тех, кто нуждается в помощи, как с цепи срываются мысли: я редкостный везунчик, раз питаюсь сытной и вкусной едой, сплю в теплой кровати с будущей женой, разъезжаю на машине, развлекаюсь и ни в чем себе не отказываю. При этом, вместе со мной существуют и другие люди: более богатые и бедные. Я точно такой же человек, как и все остальные, а волей случая мог вытягивать руки на улице под дождем, снегом, зноем в грязной и рваной одежде молясь о щедрости случайного прохожего. Этого не случилось: я родился в обеспеченной семье, получил знания и научился ими пользоваться, что жизненно необходимо. Признаюсь, я выиграл в крупнейшей лотереи судьбы. А все-такие роскошная жизнь дается не просто так, верно?