К вечеру их накрыла снежная буря. Холод и вьюга свирепствовали вокруг. Марсий потерял много крови, прибавить к этому болевой шок и сильное обезвоживание. Логично было бы вырыть пещеру в снегу, укрыться, достать шкуры, растопить снег и поспать, но они не могли. Ситуация вышла из-под контроля, потому что нельзя было вырыть пещеру, не рискуя быть погребенными в ней заживо. Буря усиливалась. Проклятый снегопад!

Ёнк спускал Марсия вслепую, вопреки всему. Он списал ситуацию на спешку, которую они проявляли на опасном спуске и на плохую погоду, естественную в этой точке полюса. Надежда выбраться была. Ёнк молча и терпеливо травил веревку, думая: «Вот еще раз, потом еще, и мы на леднике». Неожиданно Марсий уперся руками во что-то твердое. Это был лед. Склон стал круче, а значит, дальше следовал обрыв. Марсий испугался. Он стал звать пацифа:

— Ёнк, Ёнк!!!

Но тот не слышал его из-за сильного ветра и продолжал травить. Марсий достиг обрыва и полетел вниз. Повиснув на веревке, он беспомощно болтался в пустоте. Ёнк сразу почувствовал, что нагрузка на веревку усилилась, но не придал значения, подумав, что изменился уклон. Марсий посмотрел вниз, под ним была отвесная стена. Он с ужасом понял, что сорвался. Видно было, что под обрывом, в двадцати пяти метрах под ним, зияла ледяная щель. Он пытался ледорубом зацепиться за стену, она была совсем близко, но не успел. Ёнк продолжил травить веревку, Марсий снизился еще, и теперь уже шансов зацепиться не было никаких.

Марсий кричал:

— Не надо!

Он понимал, что длины веревки не хватит для того, чтобы он достиг опоры, а без опоры он не может ослабить веревку. Ёнк дошел до узла. Потом дернул, давая сигнал Марсию ослабить веревку. Но этого не случилось. Никакой реакции. Ёнк терялся в догадках, что могло произойти. Марсий понял, что достучаться шансов не было. Единственным выходом было лезть по веревке вверх. Он снял перчатки и достал из комбинезона два прусика, тонких страховочных шнура, которые в последний момент сплел для него Хет.

В голове крутилась цитата из учебника, запрятанная в разделе факультатива:

Редкая информация. Тот, кто размещал ее в учебнике, вряд ли думал, что кому-либо из тулонцев доведется воспользоваться этим способом. К счастью, Марсий этот пункт знал и именно сейчас в ледяных инопланетных горах им воспользовался.

Марсий пытался обвязать прусик вокруг веревки, но он не слушался. Пальцы окоченели. Тулонец перестал их чувствовать. Он пробовал по-всякому — зубами, губами — но прусик не обтягивался.

Ёнк, находящейся в неведение, смертельно замерзал. Он не мог найти разумного объяснения тому, что Марсий не ослабляет веревку. Разве что только тулонец был без сознания от сильной потери крови?

Марсий привязал первый прусик и пристегнул к карабину на груди, чтобы держать равновесие. Стал привязывать второй, но это было бесполезно. Прусик выпал из обледеневших рук и полетел в пропасть. Марсий смотрел, как он падает. От собственной беспомощности тулонец пришел в ярость. Эта планета испытывала его на прочность с самого начала, но именно это испытание было, похоже, ему не под силу.

Ёнк не знал, что делать. Время шло. От Марсия не было вестей. Он стал замерзать, и был уже на грани. Нужно было что-то предпринимать. Он с трудом удерживался в своем кресле из жесткого снега, тот крошился под ним. Ёнк потихоньку сползал. Марсий ощущал снижение и понимал, что Ёнк вот-вот сорвется. Пациф же не знал, может, он в трех метрах над поверхностью, а может, в ста.

Все это время Ёнк думал о ноже, который лежал в его рюкзаке. Единственным выходом было перерезать веревку, но он медлил. Марсий думал о том же самом. Внутри его комбинезона был нож. Один взмах — и он отсоединился бы от Ёнка и полетел в пропасть. Марсий ждал, что это сделает Ёнк, но упрямый пациф все медлил. Тогда Марсий оставил это решение за собой. Если Ёнк не мог обрезать веревку и бросить его, то он мог сделать это сам ради того, чтобы пациф остался в живых. Нужно было решаться!

Марсий полоснул ножом по веревке. Раздался щелчок, и он полетел в пропасть.

Ёнк почувствовал свободу. Была ночь, и спускаться во тьме было невозможно. Он посидел пару минут в тишине, анализируя случившееся. Веревка не могла оборваться, а значит, тулонец был в сознании и обрезал ее умышленно. Но зачем? Почему тогда он не ослаблял веревку и не давал ему возможности продолжить спускать его? Ёнк не нашел ответа. Он вырыл пещеру в снегу и уснул, ожидая рассвета. Все его мысли были о Марсии. Со сломанной ногой тулонец не смог бы вырыть пещеру, а значит, рисковал насмерть замерзнуть.

Тулонец пролетел пятьдесят метров по воздуху, проломил своим телом ледяную корку, соединяющую два хребта, рухнул на пологий подземный склон и медленно покатился по нему в кромешной тьме.

От удара о твердую породу тулонец потерял сознание.

Марсий очнулся только на утро. Он не понимал, что происходит и где он. Ему не верилось, что он все еще был жив.

Своей окоченевшей рукой он сжал нож и вспомнил, что произошло накануне вечером. Первым делом он ввинтил ледоруб, после осмотрелся и подумал, что не сможет выбраться при таком наклоне. Марсий посмотрел вверх, туда, откуда шел солнечный свет, затем вниз, в кромешную тьму. Ледяная расщелина, в которой он оказался, была пугающей и безвыходной. Марсию было очень одиноко и жутко. Он уже устал умирать и воскрешаться. Тулонец колотил руками о лед, выкрикивая бранные тулонские слова, но альпинист не должен терять самообладание. Это первое правило, записанное в уставе горной Каты. От безысходности он стал звать Ёнка:

— Ёнк! Ёнк!

Марсий понимал, что это бесполезно. Пациф считал его мертвым и, скорее всего, принял решение возвращаться в лагерь один.

Ёнк проснулся в пещере, упаковал рюкзак и продолжил спуск. Он увидел карниз, с которого свисал Марсий, и понял, что произошло. Ледяная расщелина, в которую, должно быть, рухнул напарник, тянулась на многие километры вдоль хребта, и выжить тулонцу вряд ли бы удалось.

Ёнк понял, что тулонец стоял перед выбором рухнуть туда одному или утянуть за собой его — и решился умереть в одиночку. Ёнк стоял и анализировал, мог ли Марсий выжить. Шансов не было никаких. Если он улетел в расселину, то разбился, если не разбился — то уже замёрз. Уверенный в кончине Марсия, Ёнк решился уходит в лагерь.

Марсий почувствовал, что остался один.

Он стал думать, как выбраться. Пытался карабкаться наверх. Двадцать пять метров отвесного льда — тут и со здоровой ногой не забраться. Было два выхода: умереть на этом карнизе или попробовать спуститься ниже в пропасть, попытав счастье там. Происхождение этого ущелья было целиком природным, а значит, непредсказуемым. Он заставил себя поверить, что найдет выход из этого ледяного лабиринта, попытался встать, но тут же упал: сломанная нога не поддавалась управлению. Марсий пробовал ползти, сделал несколько рывков на руках и застонал от боли.

Ёнк прошел несколько метров в направлении лагеря, он уже видел следы, оставленные ими при восхождении, и понимал, что на верном пути и точно сможет добраться один, но отчего-то остановился и обернулся. Он не слышал стонов Марсия, был высоко над ним. В голове его пульсировала мысль о том, что тулонец мог остаться жив. Был один шанс из тысячи, вероятность небольшая, но пациф ненавидел отступать, оттого развернулся и решился спускаться вниз в пропасть за Марсием.

Ёнк поднялся выше и внимательно осмотрел карниз, прикидывая, куда мог слететь тулонец. Было несколько щелей, пациф выбрал наиболее подходящую и приступил к погружению. Он лез вниз по отвесной ледяной скале, ругая себя за неоправданный риск. Все, что он мог найти внизу, это окоченевший труп в луже замёрзшей крови. Ёнк очень сильно рисковал, потому что и сам мог оказаться в плену ущелья. Он спустился на пятнадцать метров ниже и заметил, что в одном из участков ледяная корка пробита и под ней просматривается обширная воздушная полость. Это отверстие могло пробить тело Марсия при падении. Он спустился к нему, посмотрел вниз: открылся вид на снежную пещеру, еще на двадцать пять метров ниже, но тулонца в ней не было. «Что если Марсий отполз?» — подумал Ёнк.