День клонился к вечеру, люди постепенно стали к нему привыкать и подходить ближе. Марсий просидел возле огня несколько часов. Идти ему было некуда и единственной целью на ближайшие сутки было приручить к себе диких людей настолько, чтобы его впустили в одну из юрт на ночлег. Он видел, что поднималась пурга, и понимал, что один без волков в снегу не протянет и пары часов. Он периодически смотрел на небо, надеясь, что увидит сферу Ёнка в нем, но оно было бесконечно голубым и пустым.

Ближе к ночи люди из племени совсем осмелели, они стали подходить, но сесть с ним рядом возле огня никто не решался. Радовало то, что они смогли вернуться к своим делам и больше не стояли и не смотрели на него. Он наблюдал за группой мужчин, делающих копья из деревянных черенков. Они обстругивали ветки каменными ножами и вырезали наконечники из кости. Про литье и сплавы эти люди ничего не знали, Марсий не заметил ни одного предмета из металла, только кость, дерево и кожа, не было даже стекла и керамики. Он ожидал от обитателей этой планеты более высокого уровня развития и гадал, кто же мог послать сигнал в космос отсюда. Он предположил, что не все знает, и, может быть, на другом полушарии жили более высокоразвитые цивилизации.

Стало холодать, и уже знакомая женщина, которая дала рыбу, принесла ему большую медвежью шкуру. Она положила ее в двух метрах от него, с опаской покосилась на луч и отошла. Марсий снова поблагодарил ее кивком. Он взял шкуру и накинул на себя. Стало значительно теплее. Когда Марсий сжёг последнее бревно, это заметил один из мужчин и принёс ему ещё ворох древесины. Марсий снова поблагодарил. То ли они просто боялись его, то ли действительно были радушны.

Уже в сумерках в племени поднялось оживление. Вернулась вторая группа охотников. Примерно восемь мужчин в шкурах, с копьями, тащили на себе огромного лохматого монстра. Марсий встал, чтобы рассмотреть его ближе. Это был очень крупный зверь, выше человека в три раза. Ему не хватало воображения, чтобы представить, как они смогли его завалить тонкими деревянными копьями. Один охотник был сильно ранен. К нему сразу подбежали и завели в одну из юрт. Последний мужчина из группы вёл за собой двух связанных женщин. Марсий присмотрелся получше, эти женщины были из другого вида людей, похожих на тех, что он встретил первыми. Они тряслись и выли, напоминая пленённых зверей.

Охотники заметили Марсия. Указывая на него, они закричали и направили в его сторону копья. Уже привыкшие к нему жители племени стали заступаться за него, не позволяя им подходить к Марсию близко. Один из охотников, у которого на лице была костяная маска, говорил больше и громче всех. Когда он открывал рот, все замолкали, когда шёл, все расступались перед ним. Марсий понял, что он вожак. Этот мужчина единственный решился подойти к нему близко.

Вожак посветил на него факелом и внимательно рассмотрел. Марсий зажмурился и активировал свой луч. От луча пошёл яркий белый свет. Вожак вздрогнул, но не отошел, он смотрел Марсию прямо в глаза очень строго, нюхал его и не побоялся дотронуться до его плеча. Тулонцу это не понравилось, но он не возразил. Вожак поднял руку и стал показывать на небо.

Племя склонилось перед Марсием на колени. На колени опустили даже пленных женщин. После чего перед Марсием опустился уже сам вожак. Тулонцу стало не по себе, ему не нужно было ни почитание, ни преклонение. Он искал лишь временный кров. Марсий встал на колени сам напротив вожака и опустил голову. Раз уж это был знак уважения у них, то справедливо было ответить тем же. Он такой же человек, как и они, лишь только из более развитого мира. Хотя как можно было так говорить, если эти люди жили свободно на поверхности без куполов и стен, а он всю жизнь прятался внутри планеты. Его поступок всех смутил. Вожак поднялся, за ним поднялось и племя, последним встал Марсий.

Он почувствовал, что его приняли и позволяли остаться. Начиналась снежная буря. Порывы ветра усилились, и вожак приказал всем расходиться по юртам. Женщина, которая уже дважды проявила заботу о нем, сделала это и в третий раз. Она стала звать его к себе в юрту. Марсий поднялся и зашёл внутрь. Посередине был разведён огонь, вокруг, плотно прижавшись друг к другу, лежали дети. Марсий насчитал пятерых. На костяном каркасе юрты висели сушеные стебли, корни, листья и плоды. Женщина указала ему рукой на шкуры. Он лёг и накрылся сверху. Она легла возле детей и пристально стала смотреть на него.

Марсий был настолько уставшим, что сразу стал засыпать. Было тепло, а снаружи ревела вьюга. Его щеки пылали огнём, легкие горели от непривычной дозы кислорода, ныли ушибы, пульс был учащен, тело привыкало к Земле. Ему хотелось задуматься о будущем, о том, как возвращаться домой и как искать Ёнка с Атлой, но он не мог ни о чем думать, сил не было совсем. Все, на что его хватило, — это поблагодарить бога за то, что волки вывели его на это племя, и за то, что люди приняли его. Это было поистине чудом.

День третий.

Марсий проснулся среди ночи от душераздирающих криков. Звук шел снаружи. Он хотел выйти, но женщина его остановила. Кричал мужчина из соседней юрты. Марсий догадался, что это был охотник, изнемогающий от ран. Семимирянская медицина вернула бы его к жизни за одну секунду. Если бы звездолет уцелел, он бы мог спасти его, положив в саркофаг, но помочь было нечем. Мужчина промучился несколько часов и замолчал.

Утро в племени началось с ритуала погребения. Было видно по лицам, что люди скоробили. Они вырыли яму за чертой поселения, уложили в нее шкуры и рога убитых зверей и положили на них тело охотника. Оно было омыто и сложено в форме эмбриона. Марсий впервые видел, как тело хоронят. На его планете уйти в мир иной целиком было роскошью. Переработке не подвергались только великие, а здесь, судя по количеству могильных камней, хоронили всех. У Марсия возник вопрос, если останки своих соплеменников они хоронили, то тогда из чьих черепов делали чаши? Тулонец предположил, что они использовали кости своих врагов.

Тело стали закапывать, и Марсий обратил внимание на почву. Нижние слои ее были вязкие и рыжие, напоминали глину. Если так, то он мог смастерить себе чашу и не пить более из черепов. Он видел на выставках Гириуса, как мурийцы делали из нее посуду. Марсий набрал себе глины, уложил в шкуру и понес к огню. Люди следовали за ним, не понимая, что он делает. Марсий сел возле огня и стал разминать глину. Она была мерзлая, с вкраплениями ледяной стружки, таяла у него в руках и становилась пластичной. Он размял всю массу до однородно состояния. По размеру получился ком с голову ребенка. Разделил его пополам и слепил две округлые чаши. После стал сушить их над огнем. Влага испарилась из чаш. Они стали легче и бледнее. Марсий осмотрел их и погрузил в пламя, обложив ветками.

Несколько часов он сидел возле огня, прокаливая их. Параллельно с этим он смотрел на небо и посылал мысленные импульсы Атле, прося ее прилететь за ним. Он верил, что девушка услышит его, но сферы не было видно.

Прошло несколько часов, он вытащил и остудил чаши. Они получились прочными, как камень. Одну из них он подарил женщине, приютившей его, вторую оставил у себя. Женщина была очень довольна подарком. Она улыбалась, обнажая желтые зубы, показывала чашу остальным. Способ Марсия делать посуду очень заинтересовал племя, и уже к вечеру все сидели возле костров с комками глины, пытаясь лепить и обжигать, как он. У тех, кто забывал просушивать, чаши взрывались в огне, у тех, кто просушивал, но не до конца, трескались, в любом случае старались все. Те, у кого получалось, подносили чаши Марсию и показывали. Тулонец равнодушно кивал, эти люди были как дети. Но один ребенок его поистине удивил, он единственный слепил не чашу, а животное, да так хорошо, что Марсий даже смог опознать в нем волка. Он погладил мальчика по голове и позволил подержать в руках свой светящийся луч.

Весь день он провел с женщинами и детьми. Мужчины уходили на охоту и вернулись только вечером. В этот раз они пришли с пустыми руками.