— Ой, змея! — завизжала Лика, обеими руками вцепившаяся в гирлянды венка.

— Так позвольте же представить вам, наипрекраснейшие дамы и благороднейшие господа! — снова завладел громкоговорителем Лёша. — Змей-Искуситель! Тот самый, хитрый и коварный… ик!.. жестокий Змей-Искуситель… Это он — истинный виновник грехопадения Адама и Евы… Это из-за него Господь изгнал наших предков из Рая, поставив у ворот джедая с лазерным мечом и наложив такой мудрёный… ик!.. пароль на вход, что его никому не удалось подобрать. А самого Змея заточил в мрачных чертогах преисподней. Но сегодня, в день… ик… Ивана Купалы великий и ужасный Змей-Искуситель пришёл к нам!..

Слушавшая Лёшу одуревшая, одурманенная, с пятого на десятое соображающая толпа разразилась ликующим воплем. К ужасу Марины, все дружно повалились на колени, поклоняясь крупному, сонному удаву. Измученный удав свисал с оголённого, покрытого татуировками плеча бритоголового парня, словно толстый шланг.

— Вау, обожаю Лёшку! — воскликнула непонятно откуда возникшая рядом Лика. — Непременно придумает что-нибудь эдакое…

Скрещивая руки над головой, она запрыгала, крича чуть ли не громче всех:

— Змей-Искуситель! Искуси нас, Змей-Искуситель!..

Опустив руки, Лика с электрическим треском сорвала короткую чёрную блузочку, под которой не было и намёка на лифчик. В воздухе закачались длинные острые груди с крупными сиреневыми сосками.

Марина ойкнула, отшатываясь — и тут перепугалась ещё больше. Похожую процедуру проделала и похожая на пантеру подруга Михася. В отличие от Лики, она осталась не только без платья, но и без трусиков. Разве что грудь была прикрыта двумя пышными цветочными гирляндами венка. Рядом голый по пояс бритоголовый громила торопливо избавлялся от джинсов. Михась, в одной цветочной гирлянде, демонстрировал голым девицам крупное мужское достоинство.

Девушка в панике разыскивала глазами Лёшу. В одурманенной, разгорячённой, абсолютно голой компании она выделалась, словно белая ворона в стае чёрных. На неё обратили внимание — перед ней возник бритоголовый громила, а откуда-то сбоку вынырнул ещё более противный в голом виде, пахнущий потом Тимоня.

— Глянь, Леший! — громко сказал бритоголовый, поворачиваясь назад. — Что-то у тебя подруга стеснительная. Ты ей что, трубу не дочистил?

От этих слов Марину передёрнуло. Голая компания снова разразилась оглушительным хохотом. Откуда-то появился Лёша — босой, без рубашки, без брюк и даже без трусов. Лицо ещё больше раскраснелось, глаза всё так же нехорошо блестели. На чёрных вьющихся, словно смазанных маслом кудрях лежал сбившийся набекрень венок — длинная, свитая кольцом гирлянда из начавших увядать цветов свешивалась через плечо, словно орденская лента. На его шее болтался громкоговоритель, на левом локте висела коротко стриженная белобрысая девица, а в руке он держал открытую алюминиевую банку.

— Эй, Маринк, ты чего? — в эту минуту Лёша ничем не отличался от окружающей компании. — Давай, ик… раздевайся! Видишь, все одну тебя ждут…

Окружающая компания снова расхохоталась.

— Лёша, что это? — спросила стремительно трезвеющая Марина.

— Это? — оглушительно расхохотался Лёша. — Да, это просто такая игра, малышка. Мы ищем цветок папоротника, а для этого все должны любить друг друга. Вот мы и полюбим друг друга — все вместе и каждый по очереди…

— Лёша, не надо! Пожалуйста! — дрожащим голосом попросила Марина. — Я не хочу. Лучше поедем отсюда…

— Куд… куда? — покачнувшись, спросил Лёша. — Маринк! Ты что? Разве ты не хочешь полюбить моих… ик… Моих товарищей…

Продолжая держать в руке наполовину опорожнённую банку, Лёша ловко принялся расстёгивать пуговицы Марининой блузки. Марину передёрнуло. Взвизгнув, она отскочила назад, изо всех сил ударив возлюбленного по щеке.

— Я не хочу! Отпусти!

— Хе, да вы гляньте! — воскликнул стоявший рядом бритоголовый. — Лёшкина подруга ещё девочка! Гляньте, как упирается!..

— Тля! — выругался Лёша.

Покачнувшись, он упал на Марину, обдав содержимым банки и едва не сбив с ног. Громогласный жизнерадостный гогот заставил девушку мелко задрожать.

— Ха, народ! — воскликнул белобрысый Михась. — Лёшка-то как возбудился, ему прямо не терпится…

— Та с товаищами поелиться надо… — добавил противный Тимоня.

Вокруг девушки сомкнулся хоровод голых тел — сразу же сделалось тесно. Марина почувствовала, как чьи-то сильные пальцы схватили её за запястья обеих рук. Она закричала, трепыхаясь, словно пойманная птица, вызвав новый взрыв хохота. Подошедший противный Тимоня принялся оттеснять Лёшу в сторону — и к ужасу девушки Лёша подчинился, несколько раз хлебнув из своей банки. Марина почувствовала, как липкие Тимонины пальцы шарят по её груди…

— Наод, а тут интеесно… — поделился наблюдением Тимоня.

— Нет! — уже не столько кричала, сколько плакала Марина. — Пожалуйста, я вас очень прошу, не-ет!..

И тут высоко в небе, над погружённой в полумрак поляной, освещая сосны и озеро, вспыхнул свет.

— НЛО! — заорала испуганная толпа.

Противный Тимоня куда-то исчез, кольцо расступилось, державшие девушку руки разжались. Ещё не веря случившемуся, с ужасом глядя на чуть ли не на четвереньках расползающихся в стороны парней и девиц, Марина бросилась бежать. Несколько раз она оступалась и падала, едва не налетев на мангал с раскалёнными углями. Уже оказавшись под деревьями, она оглянулась — показалось, будто над поляной висит огромный цилиндр со скошенными стенками и основанием, светящимся ярким голубым светом.

Спасительная темнота манила. Девушка бежала, слыша позади разноголосые вопли и визги, не видя никого и ничего вокруг, спотыкаясь, оскальзываясь и снова поднимаясь. Девушка бежала, чувствуя, что длинные ветки и сучья хватают её за подол и руки — ей казалось, что Лёша и его приятели бегут следом. Девушка бежала, не замечая, что по ветру трепещет белый лоскут разорвавшейся блузки, что костёр и вспыхнувший в небе спасительный свет остались далеко позади, а вокруг стоит кромешная темнота. Девушка бежала, пока не сорвалось дыхание, и не иссякли последние силы, а нога не соскользнула куда-то вниз.

Неловко взмахнув руками, она скатилась по глинистому склону. Удачно приземлившись на ворох прошлогодней листвы, Марина сразу же вскочила, собираясь бежать дальше — и, не удержавшись на ногах, снова опустилась на землю. Прижавшись к толстому стволу росшего здесь же дерева, девушка сжалась в маленький комочек и стала тихонько плакать.

Первыми, кого увидел Вадим при въезде в Старосельск, были двое мальчишек лет примерно десяти и двенадцати. Разноцветными красками они рисовали на железных воротах Аресийский герб. Кропотливая работа была почти завершена — оранжевый, исчирканный каналами диск планеты окружил полукруг из яблоневых веток. Забравшись на плечи старшему, младший из мальчишек старательно прорисовывал вертолётные лопасти на концах широких крыльев раздувшего паруса корабля. Рядом, на асфальте стояло с полдюжины алюминиевых баллончиков. Пожилой усатый охранник, ещё не в серой милицейской, а в чёрной ЧОП'овской форме, с автоматом со складывающимся прикладом за спиной, с улыбкой смотрел на творящееся у него на глазах безобразие.

— Что тут у вас происходит? — строго спросил Вадим, выходя из машины.

Дружно захлопали дверцы — следом вышли Олег и Сергей Волков. Стоя у Вадима за спиной, они образовали молчаливую группу поддержки. Младший из мальчишек, с заметным сожалением опустив баллончик с краской, спрыгнул на землю.

— Мы это… Мы ничего… — нехотя принялся оправдываться старший, хитро скосив глаза на охранника. — Нам дядя Семён разрешил…

Глаза у мальчишки были серые, ясные, лицо усыпано веснушками, светлые волосы торчали вихром, а на шее, ниже спущенной маски-респиратора, хитрым узлом завязан пионерский галстук — не алый советский, а двуцветный, красно-жёлтый, аресийский. Точно такой же галстук повязал себе и младший мальчишка.