– И что сказал?

– Говорит, странно всё. Исцеляет, а субботу нарушает. С мытарями и эллинистами трапезничает. А они на праздники не ходят в Иерусалим и жертвы не приносят. Грешники, одним словом. А ещё паралитика исцелил, но притом заявил: прощаются тебе грехи. Много на себя берёт.

– А что ещё говорят?

– Говорят, выглядит всё так, будто бы Бог с ним, но при том он нарушает закон, так что наши мудрецы никак не разберутся. Вот, пришли посмотреть, не исцелит ли в субботу. В прошлый раз калеки все к темноте только собрались к дому Симона, по окончании субботы, а теперь уже и не дожидаются. При свете приходят. Так дело пойдёт, о законе скоро и не вспомнят. Старейшины волнуются.

– Ну так, если исцеляет, значит, и Боге ним?

– Вроде так. А закон нарушает. В том и вопрос.

К говорившим присоединился Анания:

– Люди говорят, что он из одной блудницы семь раз изгонял бесов. Изгонит, а она опять к нему: «Я знаю, кто ты. Ты сын бога». Он ей запрещает, она падает с пеной, а на следующий день всё снова.

– Да, знаю её. С ней ещё несколько человек пришли, родственники.

– Она блудница, с эллинами жила. Они богатые, дарили ей много чего и божков своих. Она назорея одним из них почитала, пока он не выгнал из неё эту мерзость эллинскую. Теперь вот присмирела, ходит за ним везде.

Еремия подошёл позже других и пока стоял молча. Это была его любимая тема последнее время-обсуждать дела назорея. Поняв, о чём речь, он присоединился к разговору:

– Таких к нему часто приводят. Это они у эллинов научились.

– Говорят, они едят что-то, чтобы дух в них входил, потом падают на землю и трясутся. А некоторые скачут с бубнами и потом лежат как мёртвые. Получают, будто бы, откровения от своих богов. И на могилах спят, чтобы мёртвые им открыли будущее.

– Ага. Я тут видел одного, – поддержал Еремию ещё один местный, вышедший из синагоги. – Его привели аж из Кесарии. Он часто впадает в трясучку. Его подвели к Иисусу, так он задергался так, будто назорей его главное божество. Пока Иисус не приказал ему умолкнуть, всё кричал: «Сын божий, сын божий».

– Для них всё, кто творит чудеса, либо боги, сошедшие с небес на землю, либо сыны божии.

Кружок беседовавших увеличился, но говорили больше Анания с Еремией, остальные вставляли реплики. Солнце припекало, начали расходиться. Анания и Еремия жили рядом и пошли вместе, продолжая разговор:

– Вот и говорят, что он силой дьявола исцеляет. А нет разве? – Анании хотелось подзадорить собеседника.

– Ты что? Знаешь, что он бесноватым отвечает, когда они падают перед ним?

Еремия изогнулся и проблеял мерзким голосом, подражая бесноватым: святый божий, святый божий.

– Ну?

– Я, говорит, сын человеческий. Это чтобы никто не подумал, что он согласен с ними. Его фарисеи обвиняли: мол, ты заодно с одержимыми. Но потом замолкли. Все уж знают, что для Иисуса нет Бога, кроме Бога Авраама. Он называет его Отцом нашим небесным.

Анания остановился:

– А почему так называет? Мы – рабы Божии, а не дети. Сыны Божии – это ангелы.

– А ещё Соломон или Давид… Про них сказано, что Бог им Отец. И… кажется, до потопа потомков Сифа звали сыновьями Божьими, – Еремей явно помнил Писание лучше соседа.

– Э-э, – только и смог сказать Анания.

– А ты помнишь, у нас книжник был из Иерусалима. Он приходил послушать Иисуса. Как же его звали, забыл…

– Иосиф, кажется. А что?

– Да, Иосиф. Я спрашивал у него про это. Он всю Тору и пророков знает. И знаешь, что он мне ответил?

– И что?

– Он мне из пророка Малахии прочёл. Сейчас вспомню… я специально заучил, слушай: Не один ли у всех нас Отец? Не один ли Бог сотворил нас? Почему же мы вероломно поступаем друг против друга, нарушая тем завет отцов наших? Так вот, Анания: Бог – Отец всем нам.

– Значит, Иисус говорит как пророк? Так он пророк?

– Ну, да. Напоминает то, что мы стали забывать. Бог – Отец наш.

Помолчали. Еремия покряхтел и остановился. Дышалось тяжело.

– Мне Иосиф ещё кое-что растолковал из Малахии. У него есть про Машиаха пророчество. И там то же, что и про Моисея в Торе сказано: Вот, я посылаю посланника моего, и он приготовит путь предо мною, и внезапно придёт в храм свой Господь, которого вы ищете, и посланник завета, которого вы желаете; вот, он идёт, говорит Господь Саваоф.

– Ты и это запомнил?

– Запомнил, и что?

– А разве это не про Иоанна Крестителя? Про него так все говорят.

– Про него тоже. И Иисус так говорил о нём.

– Я знаю, что Бог обещал через Моисея воздвигнуть из нас пророка, подобного ему, который заключит новый завет. Про такого пророка говорит Малахия? Про ангела завета?

– Да, про него, посланника и помазанника. Но Иоанн отказался, сказал, что не он машиах, что посланник завета не он. Он только послан крестить водой. Ещё говорил, что идёт за ним тот, кто будет крестить духом святым и огнём. У Малахии дальше про ангела завета знаешь, что сказано?

– Что?

– И кто выдержит день пришествия его, и кто устоит, когда он явится? Ибо он – как огонь расплавляющий и как щелок очищающий.

– Так что, Иисус больше подходит, как посланник завета, чем Иоанн? Он будет крестить огнём расплавляющим? Не водой?

– Спроси, что полегче. Он пророк и исцеляет, и Бог чудеса через него творит. Такие чудеса, что, узнав о них, Иоанн посылал к нему учеников спрашивать, он ли тот, кого все ждут?

– Ну?

– Он не сказал прямо. Но и так ясно, что у нас здесь всё закаменело, нет жизни. Иосиф красиво растолковал мне, что перст Божий расплавил камни и написал на них заповеди. Но они застыли, и мы не можем их менять, и держимся буквы. А Иисус словно опять их расплавляет своим учением, как огнём, и пишет на сердце. Мы по-новому понимаем слова Божьи, как будто они другие. Они те же, но понимаются лучше, сердцем.

– Когда ты от него всё это слышал? Почему я это не знаю?

– Иисус часто говорит: имеющие уши, да слышат.

Анания и Ефрем беседовали до перекрестка в конце улицы. Дальше была развилка: Ефрему вверх, а Анании вниз, к морю. Они попрощались и пошли каждый своей дорогой.

Из записок. Израиль.

Я заново открываю для себя Библию. Библия оказалась интересной книгой. Очень интересной! Её легко читать, в ней всё просто, а с другой стороны, она состоит как бы из множества зеркал, в которых отражается всё во всём. Истории иногда совсем разные, а если присмотреться, то случившееся с человеком повторяется с народом, простые события и образы служат притчей, объяснением и часто пророчеством для великих исторических перемен.

Вот, хотя бы, пример: Иаков возвращается в дом к отцу Исааку после службы Лавану за дочерей, которых взял себе в жёны. Лаван был несправедлив и нещадно использовал Иакова. Бог, благословивший отца и деда Иакова, помог ему разбогатеть и уйти от Лавана. На берегу реки Иавок, за которой его ждали опасности, Иаков ночью боролся то ли с Богом, то ли с ангелом, говорившим от имени Бога, и повредил в борьбе ногу и стал хромать. Бог дал ему имя Израиль, что значит «тот, кто боролся с Богом». Спустя много лет народ, названный его именем, также оказался в рабстве и, выходя из Египта, получил от бывших господ золото во множестве. Но потом народ стал противиться Богу, как их праотец, и также не перешёл Иордан после египетского рабства и многих чудес, испугавшись опасностей. Бог за это водил народ сорок лет в пустыне, а они хромали на обе ноги, поклоняясь другим богам. События с Иаковом оказались пророчеством о народе Израиля. Находить эти отражения, образы одного в другом – увлекательное, надо сказать, занятие, это своего рода интеллектуальная игра. Я думаю, у неё есть фанаты. Но об этом как-нибудь потом.

От Марка – наиболее простое и цельное Евангелие, и первые слова в нём, как в книгах пророков: Начало благой вести Иисуса Христа, сына Божия, и дальше там про крещение Иисуса. У Матфея и Луки крещению предшествуют обстоятельства рождения Иисуса. Но от Марка – лежит в основе этих двух. Так говорят библеисты. От Иоанна – стоит отдельно, оно, как считается, самое мистическое и возвышенное. Так что первые три, в отличие от Евангелия Иоанна, назову «рыбацкими» Евангелиями – реальными их авторами, кроме Матфея, были рыбаки, ставшие апостолами. Марк и Лука только собрали и записали их свидетельства.