– А, видать, заело его. Вишь, мучил его назорей новым учением. Авдей же закон соблюдал – у-ух, – Иосиф взмахнул рукой и ухнул, словно птица сорвалась с ветки. – И себя чуть не цадиком считал. А тут-делитесь!
Назорей вышел, и толпа оживилась. Кто-то из стоящих рядом с Иосифом подал голос:
– Это бес из Авдея вышел. Видели пену? Меня как холодом окатило!
Все живо включились в обсуждение:
– Какой ещё бес?
– Все одно, что боги, что бесы. Для эллинов это все боги, они им кадят и называют по именам.
– Кто этот Авдей, разве он язычник? Разве язычники в синагогу ходят?
– Ты, смотрю, новенький здесь. Из Иудеи? У вас там нет таких? А здесь многие поклоняются богам тайно или когда ездят по торговле к эллинам в Тир или Сидон. Заходят в храмы, кто к Аполлону, кто к Астарте, кто ещё к кому. Приносят дары, выпрашивают успеха. Род неверный.
– И что? Авдей из таких?
Никто не ответил.
Наконец все вышли и стали расходиться. Иосиф с Левием и Иуда остались возле синагоги снаружи. Иосиф кивнул в сторону назорея:
– Говорит, царство Божие приблизилось. Покайтесь и веруйте в эту благую весть. То же, что и Иоанн проповедовал.
– А я вот не вижу его, царство это. Назорея крестил Иоанн, говорят. От кого крестился, от того и научился, значит, и последует за ним. Начинают всегда с проповеди, а потом – бунт и тюрьма.
– Иоанн не бунтовщик был. Но его уже взяли, сидит в Махе ро не.
– Все говорят, что Иоанн – пророк. А ведь казнят его, как Иуду из Гамалы! Да?
– Да. И за Иудой тогда много народу пошло. Он Израиль объявил царством Бога. Так римляне не стерпели такого царя, который на небе и не кесарем назначен.
Трое увлеклись разговором и не видели, как поодаль, где стоял теперь назорей, собрались любопытствующие. Иуда опять спросил про учение:
– Иосиф, так назорей в каком смысле учит, что царство Бога приблизилось? Это как Иуда из Гамлы проповедовал?
– Да нет, кажется. Назорей говорит, что царство внутри нас.
– Странно как-то… Как же оно приблизилось? Что внутри, у меня всегда с собой, кроме того, что… входит и выходит. Гы-ы.
– Пророки всегда говорили про новый завет и что Бог напишет закон в сердце, а не на каменных скрижалях. Я так понимаю, что царство – это там, где законы царя действуют и исполняются. Если внутри себя исполняешь закон, а не снаружи, для притворства, то царство уже внутри.
– Хочешь сказать, жить по совести? Это как-то смутно всё… – Левий почесал затылок.
– Скажи, Левий, ты всегда знаешь, как поступить по закону? Или спрашиваешь у фарисея, чтоб растолковал, что в законе написано?
– Бывает.
– Вот, то-то. А будет просто – внутрь посмотрел, а тебе ответ: поступай так-то и так. Как это сбудется, и будем так жить – вот тебе и царство Божие. Тогда оно и внутри, и снаружи будет. Если все так будут жить. А пока только приблизилось. И то не для всех. Я так разумею.
– Толково. У него услышал?
– Понятно – от него. Не от рыбы же в лавке.
Из синагоги давно все вышли, кроме Авдея и старейшины. Наконец Авдей пришёл в себя и появился в дверях, оглядываясь по сторонам и щурясь от солнца. Подошёл к назорею и протянул руку. Они говорили.
Иуда прервал молчание:
– Смотри, а Авдей-то присмирел. На пользу ему пошло. А то чуть что, так он первый в драку. И горластый был очень, глаза навыкате.
Назорей в сопровождении Симона и ещё нескольких рыбаков пошёл по главной улице.
Левий – вниз по дороге. Пройдя немного, обернулся к Иуде и Иосифу:
– Пойдём за ним. Видите, они в дом Симона пошли. У Симона там тёща, который день в горячке, если не померла.
Назорей с Симоном, Андреем и ещё человек пять вошли в дом.
– Ага, шумят. Тёща, кажется, встала. Никак, он чудотворец – даром, что ли, обет принял? А я до него назореев-то не видал. Он откуда и как его зовут? Иуда, что молчишь?
– Зовут Иисусом. Сам, по слухам, из Назарета. Мать у него там и братья, а отец умер. Иосифом звали. У меня родственница из тех мест.
– И что там?
– Да я и расспросить-то не успел. Говорит, ничего особенного, обычный плотник. Только он ещё обет назорейства принял. А ещё недавно ходил в Иудею на Иордан, к Иоанну, крестился от него. Вот только вернулся, и из Назарета – сразу в Капернаум. Здесь у него теперь несколько учеников: братья Зеведеевы и Симон с Андреем.
Постепенно народ расходился. Назорей остался в доме Симона.
Иуда отправился к сестре, Иосиф с Левием пошли домой. По дороге зашли в лавку, посмотреть, всё ли в порядке. Придя домой, услышали, как женщины громко и быстро что-то говорят, явно не слушая друг друга. Громче всех был голос Сары, жены Левия. Когда мужчины вошли, все мигом смолкли, как по команде. И после паузы Сара затараторила стой же громкостью и скоростью, обращаясь к мужу и свекру одновременно, не разделяя речь на смысловые отрезки:
– Я была у соседки. Вы слышали, что у нас творится? Появился назорей, родственник рыбаков с Базарной. Он исцелил у них тёщу. Из Авдея бес вышел. Я с Заной собираюсь к ним после захода солнца. Они никак маленького не зачнут. У меня суставы ломит. Гила с нами идёт, у неё…
Иосиф и Левий, одновременно:
– Да замолчи ты!
Сара замолчала.
Левий, спокойно:
– Ладно, иди, потом расскажешь.
II
Его воробейшество
Из дневника С. А.
Хожу взад-вперёд перед входом в монастырь. Зубы стучат. Вспомнился культовый сериал «Игра престолов» с так и неразгаданным до конца церковным иерархом Его Воробейшеством. Был ли он искренним бессребреником, готовым умереть за веру, или циничным интриганом и властолюбцем? Ответа нет, потому что результат был бы одинаковым в обоих случаях. Публика к такому не привыкла, ей хочется ясности. Но историческая суть теократии и власти папы была передана гениально точно и кратко. Хорошая работа.
За такие… Столько денег! С такими деньжищами можно и чёрта представить ангелом и заставить его петь Ave Maria. В голове закрутилась рифма на мотив из старого советского мультика про бременских музыкантов:
– Воробей, не робей,
Дай мне денюшку скорей.
– Эй, где стража? Готовь пушку.
Если видишь вора, бей.
Взять его на мушку.
Нужно быть осторожней. Его Воробейшества устроены одинаково – узрят во мне своим прозорливым оком растратчика и еретика и прибьют, моргнуть не успеешь.
11.30.
– Ваше Святейшество, благословите. Ваше Святейшество, разрешите представить Вам восходящую звезду российского кинематографа Сергея Арта…моновича Левого.
– Левий, Сергей Афанасьевич, Ваше Святейшество.
– Да-да, Бог благословит.
– Я хотел сиро…
– Постишься? Вот тебе шоколадка от меня, чёрный плиточный шоколад, не скоромный. Постись, детка, постись – это и телу, и душе вспомоществование. Как молодёжь? Постится? Ну, хорошо, хорошо. Да, вот фильм сняли наши братья. Они заблудшие, а фильм хороший, заряжает очень. Фильм Гибсона «Страсти Христовы» смотрел? Нет? А зря! Посмотри. Без духа всё приходит в спокойствие, затухает. Нам нужен новый взгляд, свежий, нам огонь нужен. Нужно молодёжь встрепенуть, обратить их взор к небу, от гаджетов оторвать их нужно. Берёшься?
– Да-а я-я, как-то…
– Ну вот и молодец. Бог благословит.
Прошла неделя. Я и Маргарита дома. Маргарита собралась на работу, я ещё в постели:
– Мне приснился странный сон.
Куда делся телефон?
Маргарита:
– Он у тебя под подушкой
кудахчет, как несушка.
Держи, тебе смс-ка из Сбера.
Кота накормит баба Вера.
Ухожу, не забудь, цветы полей.
Я:
– Хм, здесь, кажется, пара лишних нулей.
В тот же день вечером, после работы. Маргарита занята на кухне, я в домашних тапочках и халате:
