Посмотрел, как Кинерет описан в Евангелиях. У Луки Кинерет называется Генисаретским озером. Это эллинское название еврейского и ханаанского Кинерета. У Марка и Матфея просто – Галилейское море, или просто – море.

Когда читал Иоанна, ожидал, что у него и здесь будет что-то своё. Он тоже называет море Галилейским, но чаще – Тивериадским. Тивериада, она же Тверия, – один из четырёх священных еврейских городов. Но во времена Христа евреи там не селились и море Тивериадским не называли.

Решил покопаться в исторической пыли – я это люблю, когда бывает нужно для фильма.

Город был скверным для евреев – считалось, что он построен на могилах, на развалинах города Ракката колена Неффалима. Об этом есть у Флавия. Кстати, построен был незадолго до описанных в Евангелиях событий, то есть около 16 года нашей эры. Название дали новое в честь императора Тиберия. Там была резиденция Ирода Антипы, жили эллины, в основном придворные и прислуга – все новые жители. Кругом были идолы и обычная эллинская жизнь: философы, зрелища и каждодневное веселье. Короче, Содом в глазах простых евреев того времени.

Но Тверия была таковой всего двадцать-тридцать лет – перед войной с Римом Агриппа перенёс столицу в Сепфорис. И в городе появились евреи. Жители Тверии не участвовали в восстании и сдались римлянам без боя в 70 году, и потому город остался неразрушенным, в нём одном после иудейской войны евреям не возбранялось селиться, и он на много веков стал единственным городом империи, где евреи составляли большинство.

Так что город из скверного сделался для евреев святым. Сюда перебрался синедрион, йешивы, академия из Иерусалима. Знаменитые раввины похоронены в Тверии. Здесь дописывался Талмуд. Это был центр еврейского богословия и культуры. Здесь была высшая инстанция суда по всем спорам всех евреев в мире. Короче, с 70 года это, по сути, новая столица для всех евреев рассеяния.

Если бы евангелист Иоанн был рыбаком и апостолом, то не стал бы называть Галилейское море Тивериадским по названию скверной языческой столицы. А если он родился на тридцать-сорок лет позже Иоанна, сына Зеведея, и жил в рассеянии, где-нибудь в Асии, то вполне – город уже воспринимался иным. Такая вот у Тверии-Тивериады интересная история.

С Тивериадой связана ещё одна ошибка этого загадочного автора. Он написал, что известное всем преломление хлебов случилось близ Тивериады. Из текста понятно, что в нём участвовали её жители и те, кто пришёл издалека с Иисусом: на следующий день после умножения хлебов из Тивериады пришли другие лодки (то есть уже были лодки из Тивериады) близко к тому месту, где ели хлеб по благословении Господнем. Похоже, Иоанн не знал, что в Тивериаде жили почти исключительно эллины! А с эллинами евреи хлеб не преломляли, это было совершенно исключено.

Преломление хлеба – обычай евреев, который передался по наследству христианам и со временем, напитавшись энергиями язычества, превратился из благочестивого обычая за трапезой в мистерию. Ученики же и после вознесения Христа гнушались есть с язычниками. Петра даже упрекали за общие трапезы с христианами из язычников, прибывшими к нему от Иакова, так что он таился и устранялся, опасаясь обрезанных. Что поделать – это историческая правда. Иисус так учил: я пришёл к погибшим овцам дома Израилева, сначала нужно накормить детей, а потом давать хлеб псам. И заповедал апостолам не входить в города самарянские. А когда один раз Иисус и апостолы попытались переночевать в селении самарян по дороге в Иерусалим, те их не приняли. По Иоанну же Иисус целый город самарянский обратил к Богу.

Всё вышесказанное не отменяет доброго отношения к язычникам: притча о самарянине, исцеление дочери сирофиникиянки… Речь лишь о том, к кому первому послано слово.

Продолжение.

Утро вечера мудренее, говорят. Ясно: у Иоанна – полная путаница в географии Палестины. Здесь разбираться и разбираться. Но я, кажется, нашёл верный ключик: Иоанн Богослов – еврей рассеяния, живший на десятилетия позже Христа.

Но что он за человек? Зачем он взялся править благую весть?

Библия и история поглощают с головой, во всяком случае, меня. Но что-то у меня на сердце неспокойно. Как там моя Марочка? Без её любвеобильности я чувствую себя огурцом, вытащенным из рассола.

Старец привстал с циновки и подошёл к углу хижины, где лежали разложенные вдоль стены свитки. Сверху были более красивые, широкие и ровно скрученные – книги Писания, которые ему подарили когда-то прибывшие из Александрии греки. Они были богаты и сделали такой подарок из уважения к старцу, которого знали не только во всей Асии, но и в Памфилии, и в Ликии, и в Галатии.

Старец вернулся с одним из них.

– Прохор, радость моя. Вот, не помню, – старец хлопнул себя по лбу ладонью. Звук был такой громкий, что воробьи, жившие под крышей, разом вспорхнули и загомонили. – Скажи-ка мне, мы с тобой на прошлой неделе говорили про Вифлеем?

– Да нет, отче. Не далее, как второго дня.

– Ага. Такты тогда мудро ответил, не по годам. Вот тебе ещё одна загадка. Ум у тебя молодой, быстрый. А ну как разберёшься?

Старцу хотелось непременно поколебать Прохора и заставить взглянуть на три Евангелия, которым Прохор верил до последней буквы, с долей сомнения, как на самые обычные истории. Старец Иоанн хотел писать свое Евангелие, в котором была бы видна глубина. Как учил Филон из Александрии.

– Я слушаю, старче.

– Ты знаешь, дитя, что во всех трёх благовестиях сказано, что сразу после искушения в пустыне и взятия Иоанна под стражу Иисус пошёл проповедовать в Галилею. Так?

– Так, отче.

– И ты веришь?

– Истинно так.

– А если в том есть ошибка?

– Но почему, отче? Ведь все трое написали об одном.

– Об одном? А вот Лука написал, что Иисуса не приняли в Назарете, хотя и слышали, что он творил чудеса в Капернауме. А потом он вернулся в Капернаум и исцелил там тёщу Симона.

– Ну так и есть. Что здесь не так?

– А то, что по Марку исцеление тёщи Симона было едва ли не первое чудо в Капернауме. После изгнания беса. Только став известным, Иисус пришёл в Назарет, родной город. А Лука написал, что тёща была уже после Назарета. Если в одном ложь, можно ли верить всему?

Прохор задумался. Старец светился от произведённого на ученика эффекта. Нужно развивать наступление, подумал старец.

– У них написано, что Иисус вышел на проповедь после Крестителя, когда Иоанна уже взяли под стражу. Говорят некоторые, что Иоанн, может, и не знал, кто Христос? Не знал, что Иисус – это и есть Христос? – Старец хмыкнул. – Разве так было?

– Но что плохого, учитель, если два свидетеля расходятся в мелочах, говоря одинаково о главном? Так всегда бывает. Каждый помнит по-своему: Назарет впереди или тёща… Это в пользу того, что была и тёща, и Назарет. А Иоанн правда не знал, что Христом Бог избрал Иисуса из Назарета и посылал к нему учеников узнать: ты ли тот, который должен прийти, или ожидать нам другого?

– Друг мой, так можно всё оправдать, – старец Иоанн иногда обращался к Прохору не как к ученику. – Хорошо. Вот тебе покрепче орешек.

Старец раскрутил свиток и цокнул:

– Кажется, не тот взял. Не вижу уже ничего. Ладно… Помнишь, жёны пришли на гроб Господень, и ангелы сказали: пойдите скорее и возвестите ученикам, что Господь воскрес и предваряет их в Галилее? И сам Иисус, по дороге встретив их, сказал то же. И одиннадцать учеников пошли в Галилею, и он был там. Не помню только, у кого из трёх так…

Старец разматывал свиток. Наконец остановился и хотел зачитать, щурясь своими огромными глазами. Не смог и передал свиток Прохору.

– Вот, зачитай. Кажется, это от Матфея.

Прохор прочитал:

– Одиннадцать же учеников пошли в Галилею, на гору, куда повелел им Иисус, и, увидев его, поклонились ему, а иные усомнились. И, приблизившись, Иисус сказал им: дана мне всякая власть на небе и на земле. Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа…