© Себастьян Оз, 2020

Перед вами книга, собранная в более-менее связное повествование в основном из воспоминаний и записок одного странного человека, а также из бесед с ним. Это бывший режиссер, с которым познакомил меня мой друг Евгений Альтов при довольно странных обстоятельствах. Я посещал Альтова в центре психического здоровья после пережитого им стресса. Там он подружился с Сергеем Афанасьевичем Левием и практически не расставался с ним, проводя с ним вместе всё свободное от процедур время. Этот человек был абсолютно здоров, на мой взгляд, но предпочитал оставаться в больнице. При этом он пребывал всегда в прекрасном настроении, глаза его были наполнены смыслом, весельем и уверенностью. Таким я его запомнил.

В эпиграфе – одно из его стихотворений. В записках, послуживших основным материалом для этой книги, были вперемешку эпизоды его жизни, отрывки из неоконченной повести про Иоанна Богослова, просто мысли на разные темы, стихи, комментарии. Всё это было свалено в одной картонной коробке, которую он мне отдал примерно через месяц после нашего знакомства.

Главное открытие Левия, ради которого он взялся за своё писательство, после прочтения всей книги станет для вас интересным и простым. И весьма, весьма актуальным. Я в этом не сомневаюсь. Но первые главы наверняка покажутся непонятными и оторванными от жизни зарисовками на историческую тему. В отличие от совсем уж развлекательной литературы, вам придётся при чтении прилагать усилия. Постепенно вы увидите, что одно из четырёх канонических Евангелий – это богословское опровержение трёх других, написанное в форме повествования о жизни Христа, как и три другие евангелия. Личная жизнь автора заметок так странно переплелась с событиями той эпохи, что пришлось разбить историческое повествование отрывками из его дневников и устными рассказами. Они отмечены римскими цифрами в отличие от исторической линии, которая разделена на традиционные главы.

Вывод из моего личного опыта разбора этих текстов – их наиболее интересно читать будет тем, кто очень хорошо знает Писание. Впрочем, людям современным, интеллектуалам и учёным, любителям поэзии будет не менее интересно.

Удачного чтения.

Некоторые записи с моими пометками. По мере составления книги я перестал отмечать, откуда запись, и просто разместил всё более-менее в логичной последовательности. Сохранена орфография автора: прописные и заглавные буквы, имена и транскрипции некоторых слов. Возможно, это имело значение.

Материалы для сценария.

Иоанн – автор Евангелия;

Прохор – его ученик.

Место действия: Эфес, сто второй год по Р. X.

Прохор положил подушку на циновку, и старец сел. Седая курчавая борода учителя казалась выдранной из верхней части головы и приклеенной к щекам и подбородку. Лысина была обрамлена такими же белыми волосами с красивыми завитушками. Выпуклые, большие, голубые глаза старца, слегка белесые от старости, как будто жили отдельно от тела. Они вращались, всверливаясь в собеседника, указывали, смеялись, гневались. Прохор иногда путался и не мог вспомнить, сказал ли учитель что-то языком или этими своими глазищами.

– Прохор, дитя, сядь.

Прохор сел рядом и достал стило и свиток.

– Нет, отложи это. Я хотел просто поговорить с тобой.

– О чём, отче?

– Ты веришь Писанию?

– Каждому слову, отче. Ведь это божественное слово.

– А если в нём ошибки?

– Как это? Если бы так, мы бы не знали, чему верить.

– Хорошо, правильно ты сказал. Но что делать, если всё-таки найдутся несогласия?

– Я не встречал… А разве они есть? Но думаю… Бог разрешит их, если попросить Его. Просто мы не всё знаем… Когда люди спорят, каждый верит своей правде, но истина-то одна. Так ведь, старче?

– Да, сынок, так. Но жизнь сложнее. Ты помнишь евангельскую историю о рождении Иисуса? – Старец прекрасно знал, что Прохор наизусть помнил Евангелия, но каждый раз спрашивал.

– Она есть у Луки и Матфея. Правда, от Марка начинается уже с крещения в Иордане.

– Но благая весть – это свидетельство. Кто же мог свидетельствовать, если апостолы тогда сами были младенцы, а некоторые и не родились ещё? – Глаза старца повернулись в орбитах и указали чёрными точками зрачков куда-то на дальний скат крыши, где была дыра и виднелось небо.

– Мария могла. Сказано, что она слагала всё в сердце своём, – Прохор загорелся, он был вспыльчив.

– Да, дитя. Но она женщина, а им нет веры.

– Разве всё было не так?

– Посуди сам, Прохор. Помнишь, как у Матфея? Когда родился Иисус в Вифлееме, волхвы увидели его звезду, пришли в Иерусалим и спрашивали: где царь иудейский? И их отправили в Вифлеем. Они шли за звездой и пришли к дому, где был Иисус, поклонились ему, отдали дары и отошли в свою страну. А Иосифу сразу после их ухода было видение во сне, он взял Марию с младенцем, и они бежали в Египет.

– Да, так и есть, старче. Вслед за волхвами в Вифлеем пришли посланные от Ирода, чтобы убить Иисуса – законного царя от семени Давида, которого все ждали.

– Сам Ирод был из идумеев и не еврей вовсе, потому ревновал. Но семейство успело убежать. Так, а что там у Луки? Они не бежали в Египет из Вифлеема?

– Сказано, что после рождения Иисуса в Вифлееме его по закону на сороковой день принесли в Иерусалим, чтобы посвятить Господу и принести жертву. А после родители с Иисусом сразу вернулись в Назарет. А Египет, да, Египет… – ученик явно растерялся и опустил голову.

– У Луки о волхвах ничего не сказано и о бегстве в Египет? – старец хитро прищурился и уколол Прохора взглядом, как спицей.

– Не сказано… но всё это было.

– А когда? Сказано, что из Иерусалима семья пошла в Галилею, так? И жили там. Зачем же волхвы пришли в Вифлеем? Там уже младенца не было.

– А если по дороге домой в Назарет… они… они опять остановились в Вифлиеме? И туда же пришли потом волхвы… А потом – в Назарет… Лука мог это опустить?

Прохор говорил всё менее уверенно.

– Хе-хе. Зашли в Вифлеем? По дороге, говоришь? Значит, в Египет – из Вифлеема, сразу как ушли волхвы? А как же Назарет? В Назарет не попали, значит? Ну-ну… А у Луки… Прочитай! Они просто пошли домой из Иерусалима, и жили в Назарете, и младенец возрастал и укреплялся духом, исполняясь премудрости, и благодать Божия была на нём. А кроме того, подумай, дитя, зачем бы им было опять возвращаться в Вифлеем? В хлев!? Они ведь приходили туда на перепись, а задержались из-за родов.