Люба благополучно выздоровела, а благодарная мама стала разговорчивей, в ее глосе появились доверительные нотки. Олег ликовал. И вот теперь предстояла встреча. Что от нее можно ожидать? Что говорить Ольге и как себя вести с ней?

От этих вопросов Скляр снова заерзал на сидении. Чтобы как -то отвлечься, стал наблюдать за Глебом, когда тот оборачивался к нему или сидел вполоборота, меняя позу от долгого сидения. Иногда Кардаш полностью расслаблял мышцы лица, и оно приобретало спокойный, почти безразличный вид, даже с налетом тончайшей улыбки блаженства – лицо Будды или Конфуция. « Наверно, этому тоже научился в Гарварде»,– подумал Скляр. Но очевидно, и Глеб не мог долго не думать, и тогда по ходу его мыслей лицо Кардаша ожесточалось, становилось словно выточенным из твердого материала: камня, дерева, металла, причем грубым резцом. Сплошной комок прямых жестких линий. В глазах – что-то ястребиное, хищно- холодное, неумолимое. «Да,– сделал вывод Олег,– такой далеко пойдет. Не хотел бы я быть его врагом или соперником. Сожрет и не оближется. Этот не будет одеваться в малиновый пиджак и бренчать золотой цепью для солидности. Эта солидность написана у него на лице. На комбинате ему сразу поверят. Повадка у него наполеоновская.

– А у комбината серьезные долги? – неожиданно спросил Кардаш.

– Точно не знаю. Упомянули, что с поставщиками рассчитались только на 50 процентов.

– Я деньги на закрытие долгов не дам, – убежденно сказал Глеб, вторя своим мыслям.

–Это надо тогда специально оговорить,– подсказал Скляр, на что Кардаш только хмыкнул.

– Если мой человек будет в совете директоров,– продолжал Кардаш,– то через него будут идти все закупочные накладные, которые я буду оплачивать. Пусть не надеются, что я буду сорить деньгами. Никаких долгов я оплачивать не собираюсь. Только в дело, только в производство, да и то надо уточнить, что оно собой преставляет и какова рентабельность каждого вида продукции. Может, там груда железа тридцатых годов.

–Я, конечно, не знаю,– осторожничал Олег,видя реакцию Кардаша на его советы,– но все надо рассматривать в комплексе, одно от другого нельзя отрывать…налоговая может наложить лапу на любой счет– и все, облом.

–Ты меня, дорогой, не учи жить,– холодно сказал Кардаш.– Сам как-нибудь разберусь. Они что, до сих пор работают с одним счетом? Ну и мастодонты. Я попрошу открыть отдельный спецсчет по операциям со мной. Не узнавал: у них трасты пока не работают?

– Я таких тонкостей не знаю, – раздраженно ответил Скляр.– По крайней мере, не заметил.– Общение с Кардашем уже начинало его тяготить.

– Хорошо, если не работают. Нам бы только закрепиться.– Кардаш вдруг спохватился, что рассуждает вслух и замолчал. Но ненадолго.

– А когда у них начало сезона? – спросил он.

Скляру надоела игра в учителя и ученика: вопрос- ответ, вопрос- ответ. Он хотел отрезать: откуда я знаю; я что, технологом там работаю. Но он играл специалиста по комбинату и вынужден был отвечать.

– По-моему, они работают круглый год, но основной сезон начинается с поступлением томатов и кабачков. Это середина августа.

Кардаш больше не задавал вопросов. Проехали Николаев.

–Здесь у нас работает крупный поставщик– фирма «Сандора», слышал?– в качестве информации сообщил Глеб.

– Мы с ними тоже работаем,– вяло ответил Скляр, уже начиная изнемогать от духоты.

– Я тоже склонен к полноте,– сказал Кардаш, глядя, как покрылся потом Олег.– Наследственность. Мой батя весит 125 кг. Но я держусь. Советую и тебе держать себя в руках, это полезно во всех отношениях.

– Резерв у вас еще большой, – в своем духе ответил Скляр,– а вот я подбираюсь к вашему бате. И ем вроде бы немного, и двигаюсь достаточно, а дует, как шарик.

– Этим надо серьезно заниматься, – учительским тоном сказал Кардаш.– Проконсультироваться с врачом, сесть на диету. Я, например, после семи вечера не ем. За редким исключением.

–Да куда уж серьезнее, – с досадой сказал Скляр.–Днями иногда не ем. –Он не стал далее распространяться на эту больную для него тему, внимательно посмотрел на шоссе.– По-моему, километров сорок осталось. Эх, сразу бы в Днепр.

– Ничего, потрудимся и воздастся,– поповским голосом произнес Кардаш и после некоторого молчания подвигал плечами, приводя себя в рабочее состояние.

– Так, Олег…как тебя?

– Владимирович,– подсказал Скляр.

– Так, Олег Влдимирович, еще раз прокрутим пленку: мы с вами знакомы несколько лет, дружим фирмами, семьями. Как, кстати, зовут твою жену, ребенка?

–Жену зовут Диана, Дина, детей пока нет.

–Дина, Дина,– промямлил Кардаш губами и продолжал:– связи в Совете Министров, Секретариате Президента, Верховной Раде. Рабочие отношения со многими фигурами в СНД. Финансовое состояние прочное.

– Надеюсь, оно в самом деле такое? – спросил Олег.

–В противном случае я бы в эту дыру не ехал. Конечно, не настолько, чтобы содержать комбинат, но, чтобы его поиметь, вполне достаточно.– Кардаш громко засмеялся своему каламбуру. –Я это так– шутки ради,– он тут же поправился:– и вообще, понты в нашем деле – вещь совсем не лишняя, надо только делать это тонко, невзначай,– тоном наставника самодовольно сказал Глеб.

Скляр вспомнил, как он сам понтил, и мысленно усмехнулся. «Наверно, твоим сотрудникам работать с тобой не очень весело,– почему-то подумал Олег.– Я бы наверное, не смог».

И вот понеслись улицы Днепровска – странное сочетание села, поселка городского типа и среднего масштаба областного центра. Теперь командовал Скляр, хотя и он не помнил точного маршрута. Все-таки доехали. Когда машина повернула с одной из центральных улиц направо, Олег сделал знак остановиться. Все вышли из машины. Они оказались на верхотуре. Дальше дорога шла вниз, спускаясь к Днепру. Взгляду Кардаша представился Днепр – толстая, серебряная змея, сверкающая бликами полуденного солнца. И рядом здания, трубы, подъездные пути, пристань, баржи, огромные резервуары для горючего – все в зелени огромных кряжистых деревьев и молодой поросли, а далее, сколько видит глаз, заливные луга, живописные рощицы.

– Да-а,– восхищенно произнес Кардаш, пораженный масштабами увиденного,– махина!

Теперь, когда приезжие сели в машину и покатили вниз, к проходной, пора рассказать о комбинате подробнее.

Как и многие крупные предприятия в Советском Союзе, комбинат представлял собой «город в городе». Такой «город» управлялся самостоятельно, располагал своим судом и прокуратурой, роль которых исполнял юридический отдел заводоуправления. Он мог выиграть любое дело, запроторить в тюрьму любого и, наоборот, вытащить любого из самой безнадежной ситуации. Такие предприятия в последние годы Советской власти обзаводились собственной службой безопасности, оснащенной техническими средствами и кадровым составом похлеще государственной и способной помочь исчезнуть с лица земли любому неугодному человеку. Появилась такая служба и на комбинате. Крупные предприятия применяли собственные системы оплаты труда, подготовки кадров, внедрения научных достижений.

Система ОРСов – отделов рабочего снабжения обслуживала такие предприятия, и здесь можно было купить то, чего не было даже на складах областного управления торговли. Санатории, поликлиники, дома культуры, стадионы, профессиональные училища, научно-исследовательские институты, проектные и конструкторские бюро, комбинаты бытового обслуживания – все это входило в состав таких конгломератов и все было доступно сотрудникам предприятия.

Смена директора почти ничего не меняла в жизни таких монстров индустрии, а тем более в жизни нижестоящих звеньев. Хотя и встречался иногда свой Петр Первый, перекраивающий под себя всю систему гиганта. Но чаще всего такой Петр и создавал такой колосс, а последователи лишь вносили косметические изменения, ничего не меняя в принципе. Их задачей оставалось поддерживать установленный порядок.

Любой из таких руководителей мог стать министром или первым лицом в партийной иерархии области или республики. Но все равно хозяин такого предприятия неохотно шел даже «на министра». Любая другая должность означала понижение или опалу. Авторитет руководителя был неоспорим, несмотря ни на какие ограничения: партком, профком, райком и так далее.