На лице у брюнетки было такое выражение, будто она сдерживает и ликование, и давно скрываемое отвращение.

“А не спит ли она с этим “хорошим мужиком” – вдруг подумалось почему-то Саше. Злорадно перекатывала она эти предположения в своей голове, будто хотела посмотреть на этот мелодраматический спектакль, где одну подругу предают, а вторая предает. Тот же Дом-2, только без рекламы.

Дикий огонь в глазах, то вспыхивающий, то гаснущий, уверенное превосходство в голосе, игра в обзывание себя “чувырлой”, все это доставляло настоящее удовольствие брюнетке.

Хороший видимо там был парень, потрахаться с ним какое-то время – причем, непонятно, по желанию или для возможности насолить подруге – а потом оставить его блондинке, на допользование. Замечательный план!

Настоящие подружаньки. Всем бы таких.

Вскоре молодые мамашки ушли, опять надергав детей, переодевая их обратно в уличную одежду. А для Саши все вокруг превратились в энергичную массу людей, меняющих только цвет и форму волос, марку джинс и возраст ребенка. Интересные, выходит, были экземпляры для обсуждения…с самой собой. Как Саша ни старалась подавить это чувство злости, но так и не могла. Ее голова будто пропиталась ядом. И родили девчонки рано, лет в 19-20, и матери-одиночки, и не имеют вкуса, и дуры тупые, а одна подруга вообще ради возможности смотреть на вторую сверху вниз, изменила с ее парнем.

Она могла хаять их сколько угодно. Только потому, что знала – они выиграли. Даже у таких – а в общем почти стандартных неидеализированных районных “мамаш” были здоровые дети.

И они выиграли, даже не зная, что играют в человеческую жизнь.

Но, все-таки, бесследно эта случайная встреча не прошла. Надо Саше выходить из дома почаще. Надо ей отдыхать. Осталось придумать, с кем она оставит четырехмесячного младенца. Вернее, сможет ли она оставить его дома одного, чтобы потом удавка совести не сжалась на ее горле?

Все оказалось гораздо проще, чем она ожидала. Слава богу, вечером и ночью ребенок спал так крепко, будто родился месяц назад. Саша несколько дней проводила эксперимент – ставила будильник на каждый час и, просыпаясь, внимательно смотрела что делает ____. Пару раз за неделю он покряхтел, и Саша укачивала его в кровати, давая соску, в остальное время наблюдала исключительно здоровый сон. Да, эти ночные слежки оставляли темные круги у нее под глазами, но давали внутреннее успокоение, уверенность, что то, что она решила сделать – не преступление против человечества и личности, не отсутствие материнских инстинктов, не распущенность и слабоволие. Нет, она просто хочет немного жизни, капельку любви и поддержки, она устала от одиночества, от ответственности, от серого быта, от ____ всегда одинакового и вгоняющего в депрессию одним своим присутствием.

Она достойна жить! Иначе не жить им обоим.

Но сколько себя Саша не успокаивала, не убаюкивала совесть, в следующую пятницу, перед выходом в клуб, она дрожала так, что едва смогла накрасить губы. Она оделась умеренно для ночного заведения любого уровня: черные сапоги на каблуках, короткая черная юбка и модная оверсайз белая блуза. Долго металась, куда поехать, чтобы не встретить подруг, раз десять бегала из прихожей к кроватке ребенка и наблюдала одну и ту же картинку: мирное спящее лицо.

“Выпить. Я поеду просто выпить коктейль-другой среди людей”, – наконец решилась Саша, вызвала такси до одного бара, совершенно среднего уровня, но без гоповской публики и – важно! – с танцевальной зоной, и закрыла за собой дверь квартиры.

“Я просто выпью, посмотрю, как другие танцуют, растворюсь в темноте и музыке”. Она нашла почти незаметное место в углу бара, откуда хорошо просматривался весь зал, заказала Мохито, трясущейся до сих пор рукой приложила телефон к терминалу оплаты. Когда бармен поставил коктейль, ободряюще ей улыбнувшись, Саша постаралась выдавить нечто подобное в ответ и сделала сразу несколько глотков. Надо расслабиться, а она так от всего отвыкла, что ведет себя как дикарка, как первый раз вышедший в свет синий чулок. Красивый синий чулок.

Первый коктейль закончился, и Саша заказала уже на повышение градуса – Лонг Айленд. Медленно, постепенно, глоток за глотком, ей становилось легче, алкоголь знал свое дело прекрасно. Он дарил наслаждение праздности, работал, как антизажим для мышц лица, рук и скрещенных намертво ног. Алкоголь делал то, что не смог бы сделать для Саши никто – он дарил ей свободу. Ну и пусть эта свобода была мнимая, пусть она надуманная и мимолетная. Вся жизнь мимолетная, если на то пошло.

Ей хватило три коктейля, чтобы захмелеть и осмелеть – Саша встала около своего барного стула и начала пританцовывать под любимый трек. Как вернуться в колею танцев, особенно одной, когда кажется, что одно неверное движение и на тебя сразу все осуждающе посмотрят? Сначала вступают бедра – можно стоять с бокалом в руке, слегка двигать попой в такт музыке, приподнимать то одну ногу, то другую. Потом в ход идут голова и руки с еле уловимыми движениями. И вот она уже танцует. Вуаля.

В час ночи, когда был поставлен дедлайн, Саша уже не хотела уходить из бара, но понимала, что для первого раза три часа вполне достаточно. Пора домой, проверять ___.

Первый выход был страшным, но все прошло замечательно, уже будучи дома, улыбалась Саша себе в зеркало. Хорошо было или нет, но достаточно было всего одной вылазки, чтобы показать, как сильно она соскучилась по всему этому: расфуфыренные девчонки в лучших нарядах с микро-нано сумочками, спортивного телосложения парни и молодые мужчины в узких джинсах и футболках, дикий звук в ушах, когда не слышишь рядом сидящего, темнота и яркие вспышки то тут, то там. А дома ребенок спал и ничего страшного не случилось, она отдохнула и немного освободилась от кандалов одиночества. Это ли не чудо?

Да.

Она вспоминала пьянящую ночную атмосферу, когда смывала косметику, отматывала кусочек туалетной бумаги, укладывалась в кровать, с блаженством вытягивая руки и ноги.

А еще Саша прекрасно знала, что завтра пойдет опять. Убежит.

К людям. К выпивке. К счастью.

…Они танцевали близко, со всех сторон окруженные беснующейся публикой. Незнакомец был не такой красивый, как Макар, но накачанный и темнота клуба скрывала его лицо, чтобы избежать излишнего разглядывания, разбора на недостатки, которые могли все испортить. А портить не надо было, не надо было нарушать работу системы. Клубная атмосфера живет свей жизнью, как будто это все понарошку, будто социальных ограничений не существует и можно довериться своей похоти. Атмосфера похоти рождает ответную похоть. Незнакомец, Первый, как окрестила его Саша впоследствии, потому что не запомнила имени, сел рядом с ней у стойки бара, заговорил на общие темы, угостил парочкой коктейлей и когда она уже весело смеялась, согласно всемирным законам соблазнения, за руку повел танцевать.

Он был милый, этот Первый.

Парень начал потихоньку сокращать дистанцию, сначала ненароком приобнимая ее за талию, нежно держа за руки во время движений, а потом привлек к себе и осторожно, без давления – за что и был потом вознагражден – стал целовать шею, облизывать кусочек ушка, постепенно переходя к губам. И тут, когда в нее проник язык чужого парня, Саша ощутила нечто для себя новое – проблески желания. Она так удивилась, будто вдруг на землю спустились инопланетяне. Как это возможно, возбудиться на раз, да еще с незнакомцем?

А желание не хотело осмысления и все больше разгоралось, пока не поглотило всю ее плоть. Она дико впилась ему в губы, придерживая за затылок голову, прижалась к мускулистому телу и ощутила – да ощутила через джинсы и предубеждения – как привстает его член. Привстает – замечательное определение этого пограничного состояния. Незнакомец радостно улыбался, не веря своему счастью завалить-таки сегодня красивую девушку, и Саша тоже улыбалась, потому что эти полгода она считала себя мертвой для секса. И тут, словно громом поразило.