– Ну вот мне, например, совсем не интересно, чего тут происходило! – почти не кося по сторонам, громко вещала Лариска.

– Тошно! Не хошетщя жнать ни школещки!

– И отчего они не выходят – абсолютно не любопытно, – во всеуслышание подтвердил Демьян, не отвлекаясь от разделывания филейчиков.

– Я думаю, им просто нравится прятаться, – авторитетно заявлял Иван, старательно не оглядываясь на скрытую аудиторию. – Это часть их экзотической культуры и менталитета. Ну а если так – пусть прячутся. Мы ведь перекусим и дальше пойдем. Зато им гадать, кто мы и зачем приходили, надолго хватит.

– И самое главное – не догадаются! – радостно подтвердила Серафима и подмигнула в никуда, совершенно случайно совпавшее по направлению с кучкой синьпеньцев, выглядывавших из-за недоповаленного забора.

Тактика сработала. Успокоенные отсутствием резких движений и попыток лишить их непосильным бездельем нажитого, а самое главное – изведённые муками любопытства, из домов и сараев осторожно стал выходить народ. Собравшись в одном переулке, они посовещались и двинулись вперед, толкая перед собой подобно щиту упирающегося старичка с дико вытаращенными глазами и растрепанными седыми волосёнками.

– Сдают зачинщика всего этого безобразия? – пробормотал Иван.

– Скорее, сопровождают на переговоры главу делегации, – хмыкнула Серафима.

Не дотолкав старика до лукоморцев шагов несколько, собравшиеся повалились на колени. Дед едва не улизнул, воспользовавшись сменой диспозиции, но наиболее бдительные граждане успели ухватить его за халат, приволочь пред ясные очи визитёров и так приложить лбом о мостовую, что искры из глаз его стали почти видимыми.

Сенька склонилась к предположению супруга.

– Никчёмный лекаришка с ничтожным именем Сунь По Дуй, назначенный старостой нашей деревни Дуй Чай, бьет челом почтенным путникам, да продлятся их годы до тысячи… – несмотря на челоприкладство с членовредительством, старичок смирился с неизбежностью и заговорил.

– И мы очень рады познакомиться! – улыбаясь во весь рот аки стеллийская театральная маска, воскликнул Иванушка.

– …и нижайше просит уважаемых Внезапных Защитников забрать всё, что им захочется, и с миром покинуть наше неказистое поселение. До следующего раза, если вам так будет угодно, потому что мы всегда безмерно рады лицезреть вас в наших землях.

– Вообще-то мы вас бескорыстно защищали, – обиделся Чи Хай.

– А если бы что-то надо было, то уже и так бы забрали! – насупился Чи Пай.

– Воля ваша, воля ваша!.. – попятился и испуганно затараторил старичок.

– Но нам чужого не надо, – великодушно отмахнулся Чи Хай.

– Нам его хранить негде, – согласился Чи Ни.

– Но если вы скажете, от кого мы вас защитили, наша не иссякающая благодарность не будет знать границ в известных пределах, – не дожидаясь завершения логистической экспертизы братьев, изящно ввернул его премудрие.

Сунь растеряно заморгал.

– Как, вам неведомо? Вы, благородные воины, блуждающие по многострадальной земле Я Синь Пеня во имя мира и справедливости, только что защитили нас от Защитников!

– Не хотел бы я встретиться с вашими нападающими, – присвистнул впечатлённый Гена.

– Но кто они такие, и от кого в вашей славной провинции может потребоваться защита? – спросил Иван.

– Это были малые отряды из великого воинства наиглавнейшего военачальника Ка Бэ Даня, призванного премудрым управителем О из Зареки для защиты от жутких братьев Чи, – поведал Сунь с таким лицом, будто обдумывал, а настолько ли братья Чи были жутки.

– Но реку Текучих песков пересечь невозможно! – вскричал Дай У Ма.

– Мы молились всей провинцией неделю денно и нощно, умоляя Нефритового Государя позволить воинству наиглавнейшего военачальника Ка Бэ Даня пройти к нам…

– И вымолили, – подозревая ход событий, предположила царевна.

– И вымолили, – староста приуныл еще больше, хотя ему явно пришлось немало для этого постараться.

– За что боролись – не вырубишь топором! – поучительно поднял к небу палец пристроившийся рядом с набором кистей и бумаги толмач.

Глаза старика почтительно расширились:

– Мудрость сего наблюдения не видана, о почтенный философ?..

– Дай У Ма, – скромно отрекомендовался он и, не теряя времени на суетные восхваления, начал расспросы: – И что произошло, когда ниспосланные Нефритовым Государем защитники явились в ваши благословенные края?

– Произошло то, что никто не предвидел, – развёл руками Сунь. – Военачальник Ка, ознакомившись с положением дел на месте, решил, что за такой подвиг, как усмирение братьев Чи, ему обещали заплатить слишком мало. И он отпустил своих командиров и их воинов взять то, что им не додали, как они считают. А злые языки вообще поговаривают, что мысленно он примеривается на должность правителя Я Синь Пеня вместо почтенного О!

Сенька криво усмехнулась. Наверное, с высшей точки зрения, люди, которые привыкли получать всё ни за что, заслуживают правителя, готового забрать у них всё ни за что.

– Ну этого-то Нефритовый Государь не допустит! – прервал запись и отмахнулся У Ма.

– А вот тут, о светоч небесной мудрости, ты можешь ошибаться! – встрепенулся староста. – Человеку, который женится на дочери самого Нефритового Государя, может дозволиться всё!

– Бедная девушка. Достался же ей женишок – как… самоцветов мешок, – хмыкнул Сам.

– На дочери Нефритового Государя?.. – лукоморцы переглянулись, вспоминая беседу в гостях у духов.

– Но у Нефритового Государя… – начала было боярыня Настасья и смолкла под моментально устремившимися на нее взглядами братьев Чи.

– Продолжайте. Пожалуйста, – проговорил Чи Хай. – Я ведь тоже когда-то собирался на ней жениться. Поэтому просто интересно, как девица будет жить без такого жениха, как я.

Боярыня заботливо склонила голову:

– А ты ничего не путаешь, Чихаенька?

– Что с чем, почтенная госпожа На Си Тиан?

– У Нефритового Государя нет дочери.

Сам недоумённо моргнул:

– Как нет? А на ком тогда воевода Ка…

– Но дочь есть у управителя О, – тихо проговорила царевна.

Улицы Синь Пеня встретили разведчиков – Серафиму, Чи Хая и увязавшегося за ними Дай У Ма далёким бренчанием каких-то струнных, звоном литавров и свистом флейт под аккомпанемент вони переполненных канав с обертонами благовоний и еды, хотя кому могла придти в голову мысль о еде в таких неаппетитных условиях, царевна не понимала.

На столицу опустился вечер, а сверху на него уже примеривалась улечься ночь, и вызывающе-невотвоясьская физиономия Сеньки, погруженная в полумрак, разбавленный тусклым светом фонарей, не вызывала ажиотажа у встречных-поперечных, равно как у продольных, параллельных и перпендикулярных, вовсю гулявших по дорогам несмотря на поздний час. Особенность любителей вечернего променада бросилась царевне в глаза почти сразу. С такими лицами, наверное, ходили заключенные в тюрьме на прогулке. Не исключено, что перед казнью.

Некоторые из прогульщиков были военнообязанными, не иначе, как бойцами защитнических сил главнокомандующего Ка Бэ Даня. В отличие от аборигенов, они с довольным видом фланировали туда-сюда, закинув глефы на плечи, и то и дело подходили к лоточникам, чтобы что-нибудь ухватить. Съедобное они совали в рот, остальное – в карманы, раздувавшиеся у некоторых до размеров вещмешков. В остальное время они отлавливали потерянно бродящих по улице аборигенов, подталкивали к не менее потерянным торговцам и заставляли что-то покупать.

Вроде, сцена почти нормальная – если не принимать во внимание ошарашенный вид участников сделки и странное к ней принуждение – и поэтому до Серафимы не сразу дошло: в Я Синь Пене торговцев и покупателей быть не может по определению: деньги у них не ходили. И к тому же, зачем покупать что-то, что есть у тебя дома под боком абсолютно бесплатно?

Заинтригованная, она подтянула спутников поближе к одному из лоточников, торговавших чем-то то ли пережаренным в извращённой форме, то ли неудачно упавшим в канаву.