Настолько поддаться эмоциям? Как же они тогда должны быть сильны!

Чем больше я размышляю, утопая в его потемневших глазах, суливших затишье перед бурей; тем больше сознаю, что читаю в них не ревность. Нет… это нечто иное. Что-то, что выворачивает душу, вселяет опасность. И незнакомый прежде страх. К сожалению, я слишком запоздало это понимаю, чтобы суметь справиться с собой.

— Хорошо. Пока. Приятного вечера, — где-то отдалённо звучат слова Лёши. Видимо, он впечатлился нашими со Стасом долгими гляделками и сделал вывод, что был тут лишним.

Я не успеваю ничего придумать, чтобы остановить его. Не могу ни сориентироваться, ни сообразить что-то. Потому что слишком уж резко, неожиданно и стремительно чувствую, как губы Стаса накрывают мои.

Это слишком… Полностью выбивает из колеи. Заставляет чувствовать себя беспомощной.

Никаких слов, никакого выяснения отношений, просто грубый поцелуй, словно наказывающий. Стас явно помнит слова Риты и мою просьбу не приставать и не касаться. И делает это намеренно, назло, чтобы подавить меня. Если раньше я сомневалась, теперь точно знаю — каким-то образом он слышал наш с Лёшей диалог.

Тело словно немеет. Я не шевелюсь, чувствуя подступающий жар. И чужие губы на своих. Слишком настойчивые и требовательные, чтобы не считаться с ними.

Его ладонь ложится мне на спину, проводит по ней. Слишком ощутимо, даже через ткань. Словно горячее клеймо, оставляющее осязаемый след везде, где касалось. Не столько ласка, сколько способ удержать меня, притянуть на себя.

Видимо, воздействия наших губ ему мало, чтобы окончательно раздавить меня. Я напряжённо сжимаю рот, едва дыша и ожидая непонятно чего. Мои глаза не просто закрыты — крепко зажмурены. Нажимая языком на мои губы, Стас проводит между ними, чуть прикасаясь к стиснутым зубам. Меня безнадёжно парализует. Страхом, беспомощностью и неожиданностью.

Остаются лишь ощущения: яркие и сильные. Каждой клеточкой я чувствую даже малейшее его движение. Как он свободной рукой берёт моё лицо в ладонь. Сердце отчего-то колотится чуть ли не в её голове.

Стас нажимает двумя пальцами мне на подбородок, вынуждая открыть рот. Я словно в прострации скорее машинально поддаюсь…

Малейшая слабость — он тут же пользуется, непонятно, чего добиваясь этим. Первое же прикосновение его языка кружит мне голову. Всё ещё с трудом веря в реальность и не придя в себя, я скорее нечаянно отвечаю на дразнящую ласку. Осознав это, тут же убираю свой язык.

Но Стас сразу догоняет, явно уловив мой настрой и не позволяя расслабиться. И сильнее притягивает к себе, почти вплотную, насколько позволяет диван. Мне некуда скрыться, нет шанса сопротивляться.

Но я делаю отчаянную попытку. Цепляюсь в ворот его рубашки и сильно тяну, будто это может помочь ему прийти в себя. Но не похоже, что Стас нуждался во встряске: он явно хорошо сознаёт свои действия, будучи в трезвом и хладнокровном рассудке. А я просто теряюсь в происходящем, утопаю.

Мои действия не остаются без ответа. Резким рывком Стас дёргает меня на себя, сжимает ладонь на моей спине, слегка прикусывает мне губу. Мурашки тут же пробегаются по телу. Странное ощущение, его демонстрация яростной силы перестаёт подавлять, наоборот; вызывает необъяснимое желание перебороть и своё, и его состояние, победить, смягчить.

Я прерывисто выдыхаю в его рот, чувствуя будоражащую дрожь от собственных мыслей. Вряд ли Стас ожидает такого поворота событий. Я сама перехватываю инициативу, вторгаясь языком.

Я уже объяснила всё себе. Если происходящего не избежать, надо показать, что это ничуть не ломает меня и уж точно не выбивает из колеи. Вопреки своим убеждениям о поцелуях как о чём-то неприкосновенно личном, сейчас я поддаюсь другой сущности, всегда прежде игнорируемой, но отдалённо существовавшей. Пройдясь по нёбу, мой язык находит его, чуть прижимает своим, отдаляясь и приближаясь снова, играя. Если Стас и удивлён, не подаёт виду. Без малейшего намёка на замешательство, растерянность или сомнения, он принимает мою тактику.

Теперь это полноценный поцелуй, а не противостояние. И это обжигает.

Задыхаясь от его близости, я невольно тянусь к нему. Губы слишком горят, и не покидает ощущение, что лишь его воздействие сможет снять это колюще болезненное чувство. Новые, всё более смелые прикосновения… Снова и снова…

И я понимаю, что втягиваю себя в непонятный водоворот, из которого вряд ли выберусь невредимой. Нельзя усугублять. Нужно вырваться как можно скорее, пока меня окончательно не засосёт в эту бездну.

Дыхание сбивается, пол уходит из-под ног. Я не понимаю, когда и как всё заканчивается. Либо я всё же приняла над собой усилие и оттолкнула Стаса, либо поцелуй просто обоюдно прекратился.

Неважно. Меня настигает возвращение в реальность.

Молчание длится не столько, чтобы оглушить тишиной. Но всё равно проходит тяжело, сгущает атмосферу. Я хочу разорвать его, но не представляю, как.

То, что произошло, было ошеломительным. И я не уверена, что могу предъявлять претензии. Теперь я точно знаю: Стас знал правду, и именно это заставило его так поступить.

— Так ты всё слышал, — растерянно говорю я. — Как?

Странный задумчивый взгляд Стаса словно смягчается. По крайней мере, теперь в его глазах читается спокойствие… И что-то ещё, едва уловимое.

— В этом не было нужды, я обо всём догадался. Ты встретилась со своим бывшим, а он постоянно таращился в мою сторону. Легко предположить, почему, ведь ты не могла сказать ему правду обо мне, — без осуждения отвечает Стас. — Думаю, ты уже поняла, что я не люблю, когда меня пытаются использовать.

— Откуда ты знаешь, как выглядит мой бывший? — я мгновенно забываю об остальных его словах.

— Я знаю о тебе намного больше, чем ты думаешь, — выдержав небольшую паузу, серьёзно говорит Стас, глядя мне в глаза.

Я могу развить эту тему. Он явно даёт мне это понять. Но почему-то возможность откровенного разговора вызывает во мне страх. Будто разоблачаться придётся не ему, а мне.

— Ты пугаешь меня, — тихо говорю я. И имею в виду не только его осведомлённость в моей жизни.

— Себя тоже, — с необъяснимой горечью усмехается Стас. И тут же возвращается в привычное отчуждённое настроение: — Пойдём отсюда.

Сегодня я не ждала ничего особенного. Я вообще толком не отмечаю свои дни рождения.

Конечно, поздравления всегда приятны. Но не зависеть же от таких милых мелочей. Скорее всего, сегодня не будет праздничного настроения. Я не хочу снова вводить Стаса в компанию моих друзей. Да и вообще не уверена, что хочу провести этот день с ними. Пусть всё останется на своих местах — я ничего не скажу Стасу.

Хотя… Я невольно вспоминаю наш недавний разговор в кафе. Учитывая его осведомлённость в моей жизни, Стас мог и так знать. Но даже если и точно помнил дату, вряд ли собирался устраивать какой-то сюрприз. Как бы в глубине души я ни надеялась на чудо, словно ребёнок, не стоит отрываться от реальности. У нас слишком странные отношения для этого.

После произошедшего в кафе мы не обсуждали ни поцелуй, ни необычное поведение знакомого незнакомца после него. Мне уже начало казаться, что та неуловимая перемена в нём была мной надуманна. Хотя прошло всего два дня, но и этого времени хватило, чтобы стало ясно: Стас не намерен смягчаться. Ничего не изменилось.

До сегодняшнего дня…

Я просыпаюсь, уловив приятный аромат любимой сирени. Но как? Это вообще реальность? Где можно достать эти цветы в зимнее время года?..

Все вопросы отпадают, когда я приподнимаюсь, открываю глаза и вдыхаю прекрасный букет, по волшебству стоящий на тумбочке возле постели. Отличное начало дня.

От Стаса, или курьер прислал доставку? И почему это вообще меня волнует? И в первую очередь занимает сознание мысль, что это от новоявленного сожителя, чем куда более логичное предположение, что цветы от кого-то из друзей. Да они могут быть даже от того же Лёши! Тем более теперь, когда мы во всём разобралась.