– С первых гонораров, нет? А то я тебе могу помочь с работой, у меня есть пара приятелей… Один в газете… как же она называется… э-э… как же ее…

– Нет-нет, – попятилась Таня. – Спасибо, Зоя.

И поспешила на кухню, якобы по важному делу. Начала резать хлеб, о-очень медленно. Чтобы дотянуть до момента, когда гости будут усаживаться за стол. Но Зоя и тут ее настигла: вошла вместе с мамой и села, скрестив на груди руки. И сказала с подозрением:

– А ты хорошо выглядишь… Что-то такое округлилось, порозовело… Наверное, сексом много занимаешься, да?

Таня едва не выронила нож. Спиной она почувствовала, как мама оторвалась от выкладывания на тарелку копченой колбасы и с интересом прислушалась.

– Это очень хорошо, – продолжила Зоя. – Секс – это вообще первейшее средство для женской красоты. Ты совершенно верно поступаешь…

Мама вмешалась:

– Вот, надо же – тебе она все рассказывает, а мне – ничего! Такая скрытная… Хоть так что-нибудь узнаю о своей собственной дочери. Спрашивай ее еще, спрашивай.

– Мам, я же ни слова не сказала! – не выдержала Таня и ринулась вон с недорезанным хлебом в руках. Мама и Зоя изумленно посмотрели ей вслед. Зоя – глазами неприятного молочно-серого цвета.

В гостиной, помимо Зоиного будущего мужа Сергея, находились Макс, Лиза, папа и двое его однокашников с женами. Папа, наряженный в галстук и вязаный жилет, трогательно улыбался, явно желая, чтобы его оставили в покое. Макс, как всегда, задирал Лизу, и она уже начала краснеть и шипеть в его сторону матом. Но тут раздалось пиликанье дверного звонка, и спустя несколько секунд на пороге возник Саша с букетом и кучей свертков. Имениннику он вручил свертки, Таниной маме – букет, а Зое от сына не досталось и взгляда. Он просто положил ладонь ей на голову, проходя мимо огромной человеко-горой. На середине комнаты он встретился с Максом, где они стали здороваться, используя ритуал из синхронных движений руками, после чего обнялись и похлопали друг друга по спине.

Макс Сашу боготворил: это был его персональный кумир. Саша как минимум дважды изменил ход его жизни. Когда Макс учился в четвертом классе, ему купили модную шапку с логотипом Adidas. Он надел ее и отправился в школу, но вернулся в слезах; шапка была упрятана на самое дно рюкзака. Дело в том, что одноклассники сообщили ему об известном им феномене: «Кто ходит в шапке Адидас, тот настоящий пидарас». Макс плакал навзрыд и отказывался носить шапку. На ту пору, однако, у них дома случился Саша. Узнав о неудачном дебюте головного убора, он удивился:

– Странно, я слышал другое… «Кто ходит в шапке Адидас, тому любая баба даст!»

Этот вариант единицы городского фольклора оказался судьбоносным. На другой день Макс вернулся из школы сияющим и даже раздувал щеки.

Второй случай прямого участия Саши в Максовой жизни можно выразить загадкой: как из тощего очкастого подростка сделать крутого, самоуверенного чувака? Ответ: легко. Нужно всего лишь отдать ему старый-престарый вольксваген гольф, который давно просится на помойку, на шестнадцатый день рождения. Что и не преминул сделать Саша. С Максом тут же произошло нечто сказочное: из ботаника, безвылазно сидящего дома за видеоиграми, он превратился в модного парня с кучей друзей и готовых на все девиц и начал пропадать днями и ночами на улице.

Теперь же Макс, крашенный в платинового блондина, с взъерошенными при помощи геля волосами, показывал Саше мышцы и настойчиво предлагал их пощупать. (Недавно он начал качаться и употреблять специальные пищевые добавки.) Затем перешел к демонстрации брекетов, на которые у родителей наконец-то хватило средств.

Саша поинтересовался:

– Ну и че, стремаешься теперь улыбаться?

– Не-а, – Макс расплылся в улыбке. – Брекеты – это круто.

И пожал плечами.

– Не знаю, почему… Но девчонки думают, что брекеты – это секси!

Сергей, Зоин будущий муж, не отрываясь от пролистывания журнала, пробормотал:

– У нас все, что денег стоит, то и круто.

Рассаживались, громыхая стульями и сталкиваясь локтями. Таня пристроилась с краю, на самом углу. Лиза взглянула на нее насмешливо, что, видимо, означало: «Семь лет замуж не выйдешь. Ха-ха». Таня не посчитала нужным отреагировать. И это значило: «Есть вещи и пострашнее».

Зоя открыла торжество. Подняла брови и начала в одухотворенной манере:

– Мы собрались сегодня, чтобы отметить юбилей нашего дорогого, любимого…

Таня внимательно рассмотрела оливье. Украдкой съела маслину. Тщательно ее разжевала.

– …когда мы были студентами – молодыми, беззаботными, полными жизненных сил…

Таня вполуха. Наблюдая гостей и членов семьи.

Папин друг Юра прикрылся салфеткой и выковыривал что-то из промежутка между зубами. Лиза набирала под столом сообщение. Макс разглядывал себя в стеклянной дверце шкафа и надувал грудь. У Сергея было такое выражение лица, как если бы ему показывали невероятно смешное кино.

Что же все-таки было странного в мамином ярком румянце? И в том, что каждые десять секунд она притрагивалась к волосам? Заинтригованная, Таня вскоре обнаружила, что между мамой и Сашей происходило нечто. Мама избегала смотреть на Сашу, предугадывала его поворот к ней и заранее отворачивалась. Саша же действовал умнее. И потому не избегал, не отворачивался, подкладывал салат и подливал шампанское, то есть вел себя естественно. Тане, тем не менее, было очевидно его напряженное по отношению к маме внимание. А вот Лизу Саша просто не замечал. Несмотря на то, что она выкаблучивалась и призывно разевала рот, как делала всегда в присутствии владельца дорогого автомобиля.

Когда первая степень насыщения была достигнута, гости завели беседу. Саша разглагольствовал больше всех, заполняя пространство мощным голосом. Перебив предыдущего оратора, он начал рассказывать, как разобрался недавно с невежливой продавщицей. И завершил свою тираду так:

– Нужно изменять эту страну. По чуть-чуть, своими силами. Не прятаться за иронию… – Здесь он посмотрел на Сергея, который стал иронично ковырять вилкой в салате. – …а вызвать менеджера и уволить продавца, который тебе нахамил. Воспитывать людей по одному.

Возникла пауза, в течение которой все, надо думать, оценивали грандиозность Сашиного замысла. И тут мама сказала:

– Таня тоже воспитывает. Она не ездит на частниках, которые караулят.

Все взоры обратились на Таню, и она готова была удавиться. Но озвучить позицию было необходимо, поскольку все ждали от нее объяснений.

Таня прокашлялась. И начала говорить, глядя сначала в тарелку, а потом на противоположную стену:

– Я всегда или вызываю такси через приложение, или – в самом крайнем случае – ловлю машину, которая проезжает мимо. А тем, кто стоит у выхода из метро и караулит клиентов, я принципиально не даю на себе заработать. Они всегда просят больше. Кроме того, они развязные и наглые. Когда я отказываюсь от их услуг, они начинают хамить. Пугают меня, что они-то проверенные, их все знают, а если я буду ловить кого попало, то меня не сегодня-завтра убьют.

– Да ты что? Вот гады, – возмутилась Зоя.

А Саша одобрил:

– Молодец! Пусть это будет твоим маленьким личным проектом.

Таня не нуждалась в его одобрении. Саша не слишком ей нравился, потому как был очень шумным, чересчур активным и ни в чем никогда не видел проблемы. Таня подозревала, что не от большого ума. К тому же он принес папе коньяк в пакете Beautiful Lady невообразимо уродливого, грязно-бирюзового цвета. При виде его у Тани возникла догадка: производители целлофановых мешков намерены истребить человечество. Это был второй тип пакетов, после «Марианны», который она ненавидела больше всего.

Таня в негодовании.

Дурак! В каждой бочке затычка!

Она по-прежнему старалась следить за тем, что происходило между Сашей и мамой. Но вскоре ей в этом начинании стала мешать сестра. Она подолгу смотрела на Таню: то задумчиво, не моргая, то насмешливо, прищурив глаза и прикрыв их длинными ресницами. Скорее всего, она решила, что Таня имеет на Сашу виды. Тот факт, что он женат, ее, разумеется, не смущал.