Я залепетала:

– Ну, просто не знала, как начать… Понимаешь, раньше венчались в церкви, родители благословляли… Белое платье, гости, подарки… А у нас что с тобой получилось? В какую-то книжку записали, и – все. Как объяснить все это тете? А Гертруде? Да они с ума сойдут!

– Хочешь, я им скажу?

– Ни в коем случае, Матвей! Они так много нервничали в последнее время: и белые, и я со своим обмороком… Если я еще скажу, что вышла замуж без их благословения… Давай подождем несколько дней. Я сама им все объясню. Надо только выбрать подходящий момент… Ты меня понимаешь?

Матвей хмуро вздохнул, качнул головой, показав, что все это ему не очень нравится, но… согласился. Потом вдруг вспомнил что-то, обхватил меня за плечи, прижал к себе и взволнованно заговорил:

– Ты ведь спасла меня, Саша. Я в долгу перед тобой. И обязательно помогу тебе в том, в чем обещал. Еще не знаю, как, но помогу…

– Ты тоже многое для нас сделал, Матвей, – смущенно забормотала я.

Матвей притянул меня к себе и потянулся своими губами к моим.

– Тут люди, – смущённо попыталась я отстраниться.

Не получилось. И мы застыли на несколько секунд в поцелуе…

Весь следующий день я мысленно подыскивала слова, чтобы объяснить тете, а заодно и Гертруде, мое внезапное замужество. И чем больше представляла этот неприятный разговор, тем больше его избегала…

Днём тетя и Гертруда пошли на рынок. Я осталась дома. Через пять минут услышала шаги в коридоре и стук в нашу дверь. Открыла: Матвей пришёл. Стоит, улыбается.

– Я соскучился, – прошептал он, едва прикрыв за собой дверь. И тут же полез целоваться.

– Матвей, мои могут вернуться, – попыталась я отстранить его.

– Я только что их видел. Они же пошли на рынок?.. Ну, это часа на два, не меньше… Пока туда, пока сюда, потом еще там… Я закрыл дверь.

– Дело не в этом, Матвей.

– Что не так? Мы сейчас – муж и жена.

– За стенкой соседи… Я не могу… Все случилось так быстро и неожиданно. Я еще не чувствую себя твоей …женой, – я с трудом произнесла последнее слово.

– Ты так ничего им не сказала?! – догадался он. – Ага, значит, стесняешься меня? Ну, конечно, я ведь не франт какой-нибудь.

– При чём здесь франт? – хмуро буркнула я, глядя в сторону.

Он постоял, видно, в надежде, что я начну оправдываться, а он попытается убедить меня. Не дождался. Повернулся и вышел из комнаты.

Из груди моей вырвался вздох. Как все сложно!

Матвей обиделся и не приходил к нам целую неделю. И что странно, я ждала его появления каждый вечер. Вот сейчас я услышу шаги в коридоре, потом – стук дверь, и вот он уже стоит на пороге и ловит мой взгляд. Я сама не могла понять, почему жду его: боюсь разоблачения или… Ну уж, точно, не любовь!.. Любовь – она не такая…

Я вспомнила Алексея. Грустной песней вздохнуло моё многострадальное сердце. Вздохнуло и замолчало. Я даже испугалась. Как же так? Почему нет того, прежнего желания, увидеть его? С такой жизнью, какая сейчас, даже любовь притупляется. Но ведь так быть не должно! Любовь – это вечное. Иначе всё теряет смысл. Нет, нет, я люблю его. Я по-прежнему люблю Алексея.

Я так напряглась внутренне, пытаясь доказать себя то, что должно было быть очевидным, – даже из глаз брызнули слёзы.

Где же сейчас моя несбывшаяся любовь, я не знала, а тот, которому была нужна, исчез. Даже в школу вечерами перестал ходить. Хотя одни мы с тётей домой не возвращались: нас всегда сопровождал кто-нибудь из мужчин-учеников. Уверена, без Матвея здесь не обошлось… Ишь, обиделся, а все равно беспокоится…

Тетя в один из вечеров прямо спросила меня:

– Саша, ты наконец объяснишь нам, что происходит между тобой и Матвеем? Он ведет себя странно. Да и ты тоже.

И хотя я уже готовилась к этому разговору больше двух недель, в горле запершило – обычный предвестник моих слёз.

– Я слушаю, – строго повторила тетя.

– Мы поженились! – выдохнула я и тут же пустилась в оправдания: – Но наш брак не скреплен на небесах. Это только роспись в какой-то книге… Я не знаю, как это случилось… Он обещал помочь мне найти семью… Я поверила… И…

Тут, конечно, я захлюпала носом, слезы хлынули из глаз. Тетя как будто ждала этого: тут же обхватила меня за плечи и прижала к своей груди.

– Бедная моя девочка! – тихо прошептала она. – Эти испытания никогда не закончатся!

– Я теперь не знаю, тетя, что делать. Он хочет, чтобы я жила с ним. Но я не хочуууууу! – и я зарыдала с еще большей силой.

– Тише-тише, моя дорогая! Не стоит радовать соседей нашими проблемами.

Я посмотрела на тетю с надеждой. Ведь она такая мудрая, она обязательно найдет выход:

– А что мне теперь делать?

Но тетя вдруг безжалостно разбила мои надежды.

– Жить с ним! – тихо и грустно отозвалась она без единой секунды раздумий. – Он – тот, с кем ты будешь жить как за каменной стеной, Саша. Время сейчас трудное. И если ты хочешь дожить до встречи с семьей, держись его. К тому же, он тебя любит.

– Я не хочуууу! А как же мои чувства, тетя?

– Стерпится – слюбится! – вздохнула она, и я поняла, что тётушка, если и понимает меня, но всё равно не поддержит.

Зато Гертруда душой была со мной, хотя противоречить тете и не собиралась. Я услышала, как она ночью плакала в подушку и, вздыхая, шептала:

– Бедная Сашенька! Так я и знала, что этим все закончится…

Когда Матвей пришел в следующий раз (пришел все-таки, не выдержал!), тетя встретила его как родного: посадила на лучшее место – в кресло около камина, напоила чаем. А потом объявила:

– Матвей! Саша нам рассказала о том, что вы теперь семья. Мы с Гертрудой рады этому. Ты – хороший человек, и мы надеемся, что ты не будешь обижать Сашеньку, будешь ее любить и беречь. А так как родители Саши далеко, я даю вам благословение. Живите счастливо!

После ее слов я тихонечко заплакала. Матвей, который уже засиял как начищенный чайник от приветливых тетиных слов, тревожно взглянул на меня. А тетя шепотом, стараясь, чтобы я не услышала, отгородила ладошкой свой рот и пояснила ему причину моих слез:

– Это она из-за своих родителей и брата. Скучает сильно.

Я услышала эти слова, но спорить и отрицать их не стала…

Итак, я снова вернулась домой. Да не одна. А всё с той же многострадальной картиной. Та была поставлена в зал, и мне показалось, что лицо у нарисованного мужчины даже посветлело от «встречи» со старыми друзьями – девушкой и мальчиком с собакой.

Ну, а теперь на работу! Дубль три, как говорится! Ох, ну и денечек сегодня!

Для отвода глаз (директорских и следовательских) я взяла с собой и сумку, и кофты. Уже почти ушла, но вспомнила о документах, которые вчера привезла из командировки. Со всеми случившимися со мной последними событиями я даже не вспомнила о них утром. Те по-прежнему поджидали своего часа в коридоре – всё в том же пакете, сиротливо стоявшем в углу рядом с обувью.

Я бросила бумаги в сумку, под кофты и тут подумала, что это вполне хорошая отмазка: вернуться за документами. Поэтому выбросила теперь уже ненужные кофты из сумки и, закрыв квартиру, помчалась на работу.

Честно говоря, я уже изнемогала. Так ведь сдохнут все мои нервные клетки, пока я избавляюсь от картин! Кто ж подстроил мне такую подлянку?..

Точно!!! Вот надо о чем думать! Кто (?!!!) сделал это? И зачем?

…В дверях музея я нос к носу столкнулась с Прыгуновым. (Ух, и неприятный же тип!)