Фотографии на стене… Там я маленькая, а мама и папа – моложе, чем сейчас. И Никитка еще не родился. На другой – мы уже все четверо. Но мой братик – совсем крошка – сидит на руках у мамы в белом платьице – не поймешь еще, девочка или мальчик.

А вон на той стене, прямо на обоях, – мой рисунок карандашом: кораблик на волнах, солнышко, облачка… Помню, как тогда ругался папа…

Слезы вдруг закапали на письмо, и я торопливо отодвинула листок. Собралась с мыслями, продолжила писать.

«…Но я не люблю Антона. И, так страшно представить, что до конца жизни мне придется жить с нелюбимым человеком. Поэтому я решила уехать.

Простите меня. И не беспокойтесь. Я не пропаду.

Ваша любящая дочь Саша».

Дел сегодня у меня было не так много. Но среди них – одно, самое важное: встретиться с Алексеем и спросить, где он живет в Полянске. А также дать ему свой адрес. (Точнее, тётин). Ведь Полянск – это не наш маленький городок. Там найти человека без адреса будет непросто…

После завтрака я начала с главного: побежала на берег, в надежде, что Алексей будет там. Удивительно, что море в это утро напомнило мне сказку Пушкина о рыбаке и рыбке.

Природа была как будто обеспокоена тем же, чем и я – моим поступком, разлукой с домом и родными. Сердце тоскливо сжалось в непонятном предчувствии. Я походила у моря туда-сюда и …направилась к дому Алексея…

…Мне не хотелось идти к нему без приглашения, и я опять, как несколько дней назад, стала кружить около дома, в надежде, что Алексей выйдет сам. Время шло, но дверь, похоже, никто не собирался открывать. Тогда я решилась: подошла и нажала на кнопку звонка.

Дверь открыла приятная пожилая женщина. Она ответила на приветствие и замолчала в ожидании объяснения, что мне нужно.

– Могу ли я видеть Алексея? – спросила я, почувствовав, что начинаю краснеть.

– А его нет, – ответила женщина, с любопытством разглядывая меня. – Он уехал сегодня рано утром домой.

– Уехал?! Сегодня? Рано утром? Домой? – растерянно задавала я вопрос за вопросом (чего-чего, а этого я не ждала). – Простите. До свидания.

Как странно… Уехал, не сказав ни слова… Как будто сбежал… Почему? Что не так?

Я торопливо развернулась, опережая слезы, уже готовые вылиться из глаз.

– Барышня, – окликнула меня женщина. – Вас Сашей зовут?

Я обернулась, посмотрела на нее с надеждой, кивнула. Может, Алексея нет для других, но он есть для меня?

– Алексей оставил вам письмо. Подождите, я сейчас принесу.

Женщина исчезла, прикрыв за собой дверь. Я стояла, переминаясь с ноги на ногу, чувствуя себя глупо перед закрытой дверью. Минуты через две – долгие две минуты – хозяйка вернулась, держа в руке запечатанный конверт.

– Вот, возьмите.

Сердце тревожно заныло, когда я брала письмо из ее рук. Что же там?

Поблагодарив женщину, я сунула конверт в рукав платья и заспешила домой.

Я так и не смогла прочитать письмо до вечера. Только перепрятала его из рукава под подушку. Вся семья находилась дома. Весь день была какая-то суета, как будто перед отъездом (конечно, не перед моим; ведь никто не подозревал о моих намерениях).

И только вечером, лежа в кровати, я аккуратно достала письмо из-под подушки. Конверт был абсолютно чистым – ни одной буквы на нем.

Почему ОН не написал хотя бы «С»? Или «Саше»? А еще лучше, «Дорогой Сашеньке». Нет, ничего. Никакого знака его любви…

Я осторожно надорвала конверт сверху и достала письмо. Руки дрожали от волнения, в горле першило: неизвестность пугала меня – что там написано, на этих белых листочках бумаги?

«Дорогая Сашенька!» – так начал Алексей, и мое сердце радостно откликнулось. Он просто боялся написать то же самое на конверте. Боялся за мою честь. Зачем хозяйке дома знать о нашей любви? Конечно, ни к чему. Какой он мудрый и предусмотрительный!

Я была сильно растрогана его внимательностью. И надежда, что он придумал что-то, чтобы помочь мне, затеплилась в душе.

Я торопливо продолжила чтение:

«…Боюсь, что мое присутствие заставляет тебя делать глупости. И поэтому я решил уехать немного раньше, чем планировал.

Я намного старше тебя. Я не могу дать тебе всего того, что ты получишь от своего жениха. Возможно, лучше и мудрее, если ты послушаешься родителей и выйдешь за него замуж.

То, что было между нами, – это приятно. Когда я вспоминаю тебя, душа моя согревается, как камешки на пляже под горячим солнцем. Но… у нас не может быть будущего. Именно поэтому, пока не поздно, я уезжаю.

Прости и прощай.

Алексей».

Что? Почему? Ничего не понимаю!

Он уехал и сказал мне «Прощай»?!

Да, это было безумно больно! Я прорыдала в подушку почти всю ночь. А при воспоминании о словах «то, что было между нами, – приятно», мне хотелось ему отомстить и выйти замуж за Антона. Но в глубине души всё-таки понимала, что это будет месть не ему, а мне самой. За мою наивную веру во взаимную любовь, за моё доверие ему, за мою собственную глупость… Я думала, что Алексей тоже полюбил меня, а ему было просто «приятно».

Но, проснувшись утром, неожиданно осознала, что сейчас мне обязательно нужно поехать в Полянск. Уже не только ради того, чтобы спастись от замужества с Антоном Кончаловским. А еще для того, чтобы найти Алексея и объяснить ему: он не прав. Ведь он же, правда, не прав! Разве можно бояться любви и говорить о каком-то возрасте? Это глупость! Главное, счастье быть вместе! И любовь… А она между нами есть, я уверена… Я чувствовала это, когда он целовал меня…

Почему любовь так меняет нас? Почему она делает нас взрослее? Почему, осознав, что не всегда случается, как нам хочется, мы не принимаем это так, как есть, а испытываем боль и страдание?

Я ехала в поезде, сидела у окошка, смотрела на пейзажи, проплывавшие мимо. Грусть одолевала меня. Еще вчера я прыгала как ребенок по пляжу, могла залезть на дерево в порыве детских чувств, а сегодня чувствую себя взрослой женщиной. Мне не хочется ни скакать, ни смеяться…

Внутри болезненно отдаётся любая мысль об Алексее и о том, что я сделала ради него.

Конечно, папа и мама уже нашли записку в моей комнате. Им бесконечно стыдно, грустно и неудобно перед людьми, что я так поступила. У меня сейчас тоже нехорошо на душе: тоже и стыдно, и грустно, и неудобно перед родителями. Особенно перед папой, которого я просто бросила на произвол судьбы. Но и перед мамой тоже, наверняка сильно страдающей от этой ситуации: ведь ей и мужу хочется помочь, и меня жалко.

Однако страх, что я должна была выйти за Кончаловского, до сих пор заставлял меня ёжиться. Антон – не тот человек, жизнь с которым в конечном счете встанет на нужную колею. Возможно, если бы я его совсем не знала, было бы проще. Пока привыкала, пока понимала, что он за человек… Глядишь, и стерпелось бы, и слюбилось. Но я знаю, что он притворяется лучше, чем на самом деле, что душа его в некоторых поступках – чёрная. Быть с ним – это пойти против всех моих принципов.

Мои милые папа и мама… Они все равно рано или поздно простят меня. А я пока поживу у тети в городе Полянске… Все утрясется, и я вернусь.