— Агнесса, если эта старуха права, то мы будем гореть в огне.

Несса кивает, но тут же качает головой, мягко улыбаясь.

— Эта старуха ошиблась и в огне будет гореть она.

***

Агнесса

Две прекрасные мазды, созданные под копирку друг другу, стояли по бокам от меня. Красный яркий цвет вычурно выделялся на фон синих и чёрных машин. Сквозь темные окна виднелись кожаные сиденья и светлое покрытие руля. Мягкая кожа так просила к себе прикоснуться, но голос сестренки заставил меня вздрогнуть и бросить свою мечту в одиночестве.

— Ты же только что не собиралась разбить стекло, нет?

Лина стояла справа от Мазды, смотря с некой опасливостью на меня. Её розовое пальто было раскрыто, а подол постоянно разлетался в стороны из-за жуткого зимнего ветра.

— Я?

Выкидываю бычок под ноги, туша его окончательно тёплыми угами. Снег мирно потопил в себе сигарету, пряча ее от сего мира.

— Ну не я же, Агнесса!

— Они здесь, сестра моя! Надо их проучить. Я просила их убраться, а они не услышали меня. Придётся действовать более масштабно.

Моя улыбка уже не нравится сестре, поэтому она судорожно приближается ко мне. Я же молча достаю из кармана серого пальто цветную фотографию, сделанную на днях на телефон. Лина, видя моё счастливое лицо, смотрит вниз и тут же отводит глазки.

— Не возбуждает?!

Видимо голый Станислав Юрьевич её не вдохновлял.

Я долго пыталась уберечь эту фотографию, но Стас не понял меня, кажется.

— Откуда у тебя…? — она смотрит на фотку, но тут же отмахивается, как от назойливой мухи, — Хотя неважно. Но ты же не собираешь..?

— Ещё как собираюсь.

— Агнесса, взрослые мужчины не обязаны тебя слушаться. Пойми это.

Я тупо качаю головой и кладу фотографию на лобовое стекло, прикрепляя её липким снегом.

Лина открывает от возмущения рот, но все-таки затыкается, когда я качаю головой.

— Лучше сфоткай меня, дорогуша.

Даю ей телефон и сажусь на капот машины, прислоняясь к фотографии своим лицом. Чтобы было лучше видно, я указываю на фоточку пальцем, ярко улыбаясь.

— Мы попадём в ад. — шепчет сестренка, возвращая мне телефон.

— Я слышала, что в это время ад особенно прекрасен.

Все мои язвительные шуточки она пропускает мимо себя. По ее лицу замечаю, что дома будет разбор полетов, но а я же готова снова поиграть.

Выбираю нужный контакт и отправляю ему фотографию с небольшим сообщением:

Не уберетесь из школы, я выложу фоточку в сеть. Целую.

***

Станислав Юрьевич тянет галстук, громко выдыхая накопившийся воздух. Раздутые крылышки носа злобно подрагивали, а сопение становилось все громче и громче.

Вот уже несколько минут он смотрит в экран телефона, то приближая, то отдаляя фотографию. Хотя ему это и не требовалось. Он и так знал, что находится там. Довольная Агнесса с широкой улыбкой сидит своей задницей на машине и показывает на фотографию оголенного мужчины.

Он как сейчас помнит тот момент. Тогда ему все казалось интересным и заманчивым. Ученица, чья жизнь переплетена с нароктикам, и учитель, который подсыпает детям наркотики, заставляя их подсаживаться и покупать эту дурь снова и снова. Но все пошло не по плану. Ему нужна была информация от Агнессы, а девушке нужно было поиздеваться.

Станислав грубо сжимает мел и выкидывает его в сторону доски. Кусочки мела распадаются, а на доске появляется белое пятно.

— Стас, фотографии там не было, — Матвей говорит это, попутно стягивая с себя шапку и шарф. Темные волосы растрепались и упали на его лоб, закрывая чуть правый глаз.

Стас запустил пятерню в волосы и покачал головой. Умная сука, но одно он знал точно, что сегодня он отыграется на ней.

— Как ты мог такое допустить? — негодовал Матвей, подходя с веником к покрошенному мелу. Белые пятная так и остались на паркете, а вот сами куски Матвей смел в кучу. — Как какая-то выскочка смогла тебя так надурить?

— Она не выскочка, Матвей. Эта девчонка умнее, чем кажется.

Разбитая доска лежала на полу. На некоторых участках так и остались формулы. Стулья и парты первых рядов сдвинуты и перевёрнуты. Горшки цветов разбиты. Земля кучками лежит рядом с мертвыми зелёными листьями. Сбоку от двери лежит использованный шприц. Мел был разбросан по всему классу.

Илья прошёл дальше, оглядываясь назад. На двери, у ручки, виднелись следы ногтей. Каратаев провёл своими длинными пальцами по царапинкам и сглотнул.

На выступе, где стоял учительский стол, был бардак. Земля и доска ещё не так привлекали парня, как, например, разбитый вдребезги ноутбук и разбросанные ручки с карандашами. Илья садится на корточки, подтягивая на коленях джинсы. Его щиколотки ещё сильнее оголяются, открывая вид на небольшие кудрявые волосики на ногах.

Взяв один карандаш в пальцы, парень сглотнул. Его карие глаза заметили кое-что по-настоящему страшное. У ножки огромного кресла лежал острый карандаш, на грифеле которого поблескивали капли красной краски. Ещё сильнее наклонившись, Илья сглотнул. Под столом этих капель было гораздо больше, а где-то даже были опечатки пальцев на внутренней стороне стола.

Как будущий полицейский Илья знал и понимал, что не имеет права касаться руками улик, но что-то тянуло его взять окровавленный карандаш в руки. Крови, как и думалось, оказалось больше. Вся нижняя часть карандаша была испачкана в красном цвете. Проведя пальчиком крови Илья прикинул сколько часов уже находится здесь кровь. Она и вправду была слегка засохшей, но нажав на неё, пятно четко отразилось на его пальцах.

Отбросив карандаш назад, Илья схватился за угол стола и помог себе подняться. Протерев вспотевшие виски, Илья отпрянул. Его левая рука все ещё лежала на столе, окружённая лужей крови. Казалось, что кто-то просто стукнулся головой о край стола, разбив себе лоб или затылок, а может даже и висок. От этой странной мысли его передернуло.

— Что же здесь произошло..? — что-то настораживало Илью. Сердце в груди билось в бешеном темпе.

Илья не раз был на месте преступления. Там было даже хуже: где-то лежал труп, где-то был труп без головы, а где-то крови было столько, что казалось, что после потери такого количества, человек просто умрет.

Но даже после этого его сердце не издавало таких кульбитов.

Илья достал из заднего кармана джинсов телефон и тут же набрал знакомый номер. Его шоколадные глаза наткнулись на какую-то смятую бумажку, лежащую у края парты. Илья спустился с выступа, держа телефон у уха, и поднял бумажку. Распечатанная фотография. Голый мужчина в спешке натягивает на себя одежду, при этом даже не смотря на камеру. Эта фотография для него стала неожиданностью.

Громкий звонок раздался прямо в центре кабинета. Илья прошёл вглубь и поднял знакомый телефон. На дисплее высветилось его имя с фотографией.

— Агнесса!

Это было последнее, что он сказал, выбежав из кабинета.

Несколькими часами раннее

Агнесса

Сестра уже дорешивала последний пример, не глядя в учебник.

Я же, как истинный гуманитарий, впервые в жизни открыла учебник, страницы которого жалобно скрипнули, как будто я сделала что-то невозможное. Хотя, погодите, я открыла учебник по алгебре. Это и есть что-то нереальное и странное.

Спрашивать сестру на какой теме они остановились, я не решалась.

После открытия учебника, я приступила к поиску похожего примера. В глазах рябило от чисел, но я не сдавалась и старалась найти все самостоятельно. Кто-то уже подходил к Станиславу Юрьевичу, чтобы сдать готовый тест.

Закатываю глаза, замечая, как он грубо перечеркивает все примеры и возвращает листок. Его мысли явно заняты не тем, чему нужно. И как же приятно знать, чем именно.

Лина толкает меня в плечо, продолжая записывать что-то в своему листке.

— Не знаешь, как решать вот здесь? — она тыкает своим длинным ногтем в какую-то точку, вокруг которой были зигзаги, напоминавшие змей, и цифры снизу и сверху.