— Я хотела извиниться…

— Не надо! Ты не виновата. Агнесса тоже. Я давно должен был что-то придумать со своей влюбленностью. Например, вырезать сердце.

Улыбаюсь его грустной шутке и вытягиваю ноги. Снежинки падают на белые джинсы и тут же испаряются.

— Сейчас это сделаешь?

— Нет, не думаю. Агнесса сама не знает чего хочет! Она очень тупая и глупая.

— Я бы не стала так говорить.

Защищаю сестру. Агнесса далеко не глупа. Моя сестра не стала мучить ни себя, ни парня, что уже заслуживает уважения.

— Ну да, я не про это. Твоя сестра пытается строить из себя одинокую суку, которой никто не нужен. Но это не так.

— Не понимаю: почему ты не можешь ее послать и реально найти себе другую девушку? Влюбиться?

Я никогда не влюблялась так сильно, как Илья в Нессу и Агнесса в Даню. Чертов треугольник. Они ради друг друга готовы пойти на многое.

— Люблю я твою сестру. Даже после этого. Думал, что — конец, но нет. Сейчас я сижу на мокрой скамье с окровавленными ногами, но мое сердце все равно бешено бьется, когда я думаю о ней. Лина, — Илья разворачивается ко мне и берет за руку, — Я люблю ее. Помоги мне ещё кое в чем. Прошу.

Его тёплые ладони приятно сжимают мои, поэтому я не сдерживаю улыбки, бросаясь к нему с объятиями.

— Я помогу тебе, Илья. Тогда пророчество не сбудется.

— Какое пророчество? — парень отстраняется и непонимающе глядит на меня.

Отмахиваюсь и радостно хмыкаю. Та бабушка говорила про Даню, которого она будет любить всегда, но что если это не так? Агнесса влюбится в Илью и будет с ним счастлива. А Илья уж заставил Агнессу полюбить своих детей.

— Что надо делать?

— Какая из тебя актриса, Линара?

Улыбаюсь. Да, нас ждёт что-то необычное.

Агнесса

Жуткий маскарад. Цирк. Глупости.

Я сидела по правую руку от отца, закинув ногу на ногу. Рука лежит на спинке стула, а вторая держит бокал вина. Отец мирно ест мясо, испачкав подбородок в мясном соке. По его толстым пальцам стекает жидкость, капая прямо на салфетку, постеленную на коленях. Александра, как хозяюшка сего дома, накрывает на стол, раскладывая приборы для десерта.

— И ты понял, что Лина твоя любовь? — бабушка Люба, мама Александры, качает головой, продолжая восхищаться, одновременно забирая у дочери тарелки и расставляя их сама.

Линара сидела напротив меня, держа за руку своего нового ухажёра. На девушке сидело вечернее красное платье, обтягивающее ее гибкие изгибы. Ее серо-зеленые глаза пристально следили за мной и моей реакцией. На губах играет слащавая улыбка, которую она посылает единственному «любимому» человеку.

Парень одет подстать ей: ухоженный, как с иголочки. Русые волосы зачёсаны назад, слегка поблёскивая лаком. Чёрный костюм, под которым сидит белая рубаха, идеально выглажен. Ни одного тоненького волоска или пуха. Из грудного кармашка торчит красный платок, подстать платью моей сестры.

Ненароком, моя сестрёнка с «новым» ухажёром забежали к нам после похода в театр. Пара должна была переночевать в отели, но подумали заглянуть к нам.

И как эта идея пришла к ним? Невероятно.

— Трахал*сь уже небось? Или так глубоко не входил в роль, а? — смотрю на Каратаева, допивая залпом вино.

Отец давится мясом, а мама быстро подбегает к нему и бьет по спине. Бабуля роняет пустую чашку, которая сразу же разбивается.

Красная жидкость неприятно обжигает горло.

— АГНЕССА! Уважение. Сдержанность.

Бабуля быстро защебетала, пиная своей ногой мою.

— Люб, погоди, мне интересно! — нагло улыбаюсь и провожу языком по сухим губам. — Как он, сестрёнка? По десятибалльной школе. Один — это совсем зашквар, а десять, — прикусываю подушечку указательного пальца и чуть тихо выговариваю, — Пусть будет дикий секс. Ну?

Лина сдержанно терпит мои выходки, не отводя взгляда.

Илья дергается и пытается что-то сказать, но сестрёнка его грубо прерывает:

— Двенадцать! Такого в твоей жизни не было даже с Даней!

Бабушка охает и хватается за сердце. Ее руки трясутся.

Александра теперь бежит к матери и трясёт ту за руку. Бабушка слабо качается и с грохотом падает со стула.

Мое сердце замирает, когда у моих ног лежит пожилая женщина с просидевшими волосами и сжатыми у груди руками. Слышатся всхлипы.

Отец быстро бежит за телефоном, попутно повторяя номер скорой, а мама садится на пол и навзрыд рыдает. Сглатываю, отодвигая стул и хватаясь за рот. Губы приоткрыты. Весь ужин норовит вернуться на свет божий. Подбегаю к раковине и извергаю содержимое, пытаясь не испачкать растрёпанный волосы. Живот неприятно сжимается, но мой организм продолжает выплевывать все наружу. На глазах наворачиваются слезы, поэтому я тут же включая воду, пытаясь смыть с себя все ощущения.

Чьи-то руки помогают поддержать волосы, попутно собирая их с потевшего лба и скул. Когда с ужином окончательно покончено, я набирая в рот холодной воды и полощу горло.

В ушах глухо, но даже так я слышу всхлипы мамы и сестры, которые держат побелевшую бабушку. Ее тело перестало изнывать в конвульсиях.

Отворачиваюсь, когда понимаю, что мой организм ещё не закончил. Илья нежно гладит меня по спине, из-за чего я пытаюсь его оттолкнуть, продолжая выплёскивать в раковину ужин.

— Тсс, — шипит он, возвращаясь ко мне и продолжая держать мой хвост.

Бью рукой по раковине, мечтая, чтобы это скорее закончилось, но нет, мой организм считает иначе.

***

Синие стены с ужасными царапинами и чёрными пятнами окружали меня. Запах медикаментов теперь будет не только снится по ночам, но и быть со мной всю сознательную жизнь.

Мимо проходит медсестра, неся в руках какие-то папки.

Повсюду слышны шорохи и крики, но больше меня тревожит совсем другое.

Она умерла.

Частичка моей души окончательно исчезла, оставив после себя кровавый след.

— Скажите, у вашей матери были проблемы с сердцем? — врач, слегка лениво, спрашивает у матери, разглядывая новую карточку пациента.

Александра судорожно качает головой, пытаясь вспомнить:

— Н-нет, — чуть слышно шепчет она, убирая прилипшие ко лбу волосы, — Нет!

— У вашей матери, как нам кажется, были проблемы с желудочками, но из-за того, что она не числилась в нашей клинике, сказать трудно. Сердце на справилось с нагрузкой.

Мама падает на колени, начиная судорожно хвататься за волосы и бить пол. Лина пытается ее поднять, но руки не слушаются. Девушка плачет, стирая тушь и помаду.

— Она не говорила ничего! Почему?!

Мама всхлипывает ещё раз, поднимаясь с пола с помощью отца.

— Она билась в конвульсиях. Разве при фибрилляции желудочков такое бывает? — спрашиваю я, смотря на врача. Мужчина переводит взгляд на меня, явно не ожидав от меня таких умных слов.

— Все возможно, милочка, но тут я соглашусь. У меня нет точных данных, но можем сделать вскрытие и выяснить причину остановки сердца, а иначе спишем все на возраст, чтобы было меньше бумаг.

От безысходности качаю головой.

— Себе вскрытие сделай! Хоть об отсутствии мозгов узнаешь! — рычу я напоследок, бредя куда-то назад.

Вот и все. Близкие люди уходят. Ненадолго. Навсегда. Неважно. Слезы скатываются по щекам, но я даже не думаю их вытираясь. Выгляжу ли я слабой? Нет. Я стала сильнее. Закаленней. Сцепляю зубы вместе, стараясь не разреветься, и выхожу из больницы.

Снежок нежно падает, обволакивая весь мир в белый цвет. Такой притягательный.

— Бабуль, я пойду за тобой следом.

Произношу это совсем тихо, чтобы никто не услышал, но тут что-то прилетает мне в спину. Снежок.

Сжимаю руки в кулак и оборачиваюсь. Никого. Снова смотрю по сторонам, но вижу лишь врачей и пожилых старух.

— Ладно, — так же шепчу я, — не буду за тобой идти. Останусь тут.

Теперь никто уже не кидается в мою спину снежком, что радует.

***

Лина

Все разошлись по своим комнатам. Илья хоть и хотел остаться с Агнессой, но та ему не позволила. Девушка закрылась в комнате и никого не пускала, как и мама. Александра закрылась изнутри, не пуская даже отца, который, как и Каратаев, сидел под дверью своей любви. Мужчины долго обменивались грустными взглядами, но Илье все-таки пришлось уйти для его же блага.