На окраине Москвы рядом с длинными переулочками и небольшим парком, в котором с утра до вечера тусовались подростки, попивая алкогольные напитки и слушая музыку на колонке, находился дом, покрашенный в бежевый тон. Цены на квартиры в этом доме были запредельные, но некоторые все же могли себе позволить купить её и жить там всей семьёй.

За железной дверью, обившей красной тканью, происходили самые настоящие споры между двумя представительницами слабого пола.

— И что теперь делать? — девушка посмотрела в сторону ванной комнаты, крича сестре, которая никогда не парилась из-за таких мелочей, как разбитая ваза мамы, купленная на аукционе за несколько сотен зелёных купюр, расцененных даже не по российским меркам. Доллары или евро — им не известно, но то, что влетит обеим, они знают наверняка.

Высокая темноволосая девушка вышла из ванной комнаты, закрывая одновременно ногой дверь, а рукой выключая свет. Подойдя к старшей сестре, которая неотрывно следила за ней, она посмотрела на лежащие у их ног осколки.

— Ну для начала поменьше тупых вопросов задавать, — ответила девушка, подбирая с пола осколки какой-то супер накрученной вазы, историю которой они слышали от мамы раз сто, не меньше, — Прикинь, за сколько люди купят осколки такой вазы, — прикинула в уме Агнесса, подсчитывая, что бы смогла приобрести на эти деньги.

Девушка, стоявшая рядом с сестрой, стукнула ту по голове, не заботясь о силе удара. Агнесса скривилась и выкинула осколок на пол, продолжая потирать рукой макушку.

— Ага, сейчас бы только об этом и думать! — на повышенном тоне выговорила Лина, смотря по сторонам, — Надо убрать это до прихода Валентины, а то она тут же расскажет все маме.

Валентина — пожилая женщина, работающая на отца с самого его рождения. Сначала она была нянькой, потом воспитательницей, а теперь и вовсе домработницей. Эта женщина была очень добра и воспитана, поэтому Воскресенские её уважали и ценили. Таких честных и удивительных людей — единицы.

Агнесса потрясла плечами и отступила в сторону, предоставляя сестре место для осуществления плана. Лина, стоявшая все это время рядом с сестрой, покачала головой и протянула ей веник.

— Смеёшься? — прощебетала девушка, поднимая руки и отходя назад, — Давай я лучше узнаю, что можем сделать с этой штуковиной, — указала на бывшую вазу (а теперь уже осколки) и судорожно начала стучать пальцами по экрану своего нового телефона.

Лина закусила губу и начала подметать пол.

— Вот скот, главное — прочитал, но не отвечает, — рыкнула Агнесса, продолжая что-то строчить в телефоне.

Лину же больше волновало, что скажет мама и сколько денег они потратят на новую вазу.

— Кому пишешь то?

— Илюхе.

Девушки притихли, продолжая заниматься своими делами.

— Короче, я как-то заходила в фикс прайс и видела похожую вазу, — выговорила Агнесса, замечая, как от её слов, Лина застыла на месте.

— Где? — спросила девушка, приподнимая одну бровь и поворачиваясь лицом к сестре.

— Оглохла что ли? В фикс прайсе.

Лина отложила веник в сторону и провела ладонью по своему лицу. Рука замерла у губ, а пальцы непроизвольно сжались в кулак, пряча небольшой оскал. Тонкие брови подрагивали от переизбытка чувств. Между ними появились небольшие морщинки, которые тут же разгладились, когда Лина убрала руку от лица и глянула на сестру.

— Фикс прайс, значит. А ничего, что эта ваза стоит миллионы? Почему мама сразу не могла купить ее в фикс прайсе? Зачем так париться? — чуть ли не прокричала Лина.

— Вот и я о том же. Рада, что ты меня понимаешь, — наигранно ответила Агнесса, показывая свои белые и ровные зубки. — Но выхода нет. Купим её там, а потом как-нибудь ей расскажем.

Лина покачала головой, сразу понимая, что это самая дурацкая идея.

Одним из увлечений матери — является сбор всех старинных ваз. За этими вазами она ездит по всему миру, лишь бы обогнать какого-нибудь местного олигарха и забрать дорогущую вещь в свою домашнюю коллекцию.

— Она раскроет нас за секунду, — прошептала Лина, смотря на бегающую Агнессу, которая уже натягивала на ноги кроссовки.

— Ну тогда свалим всю вину на кота. Он старый — его не жалко, — выговорила девушка, на что получила слабый удар в плечо, — Да хватит меня бить, каратистка хренова. Не хочешь винить кота, тогда свалим всю вину на тебя. Мама тебя любит — поэтому быстро простит.

Агнесса быстро выбежала из квартиры, уворачиваясь от кулаков сестры.

Агнесса

Выходя из подъезда, натыкаюсь на пожилую женщину, которая тянула за собой небольшую тележку, заполненную до краев продуктами. Не дожидаясь, пока она дойдёт до двери, я отхожу в сторону, и дверь закрывается прямо перед её носом. Старушка остановилась и глянула на меня щенячьими глазками. Я же тем временем достаю из карманов наушники и тут же втыкаю их в уши и подключаю к телефону.

— Деточка, помоги пожалуйста, — просит она, указывая на железную дверь. Выдыхаю, но все же открываю ей дверь, закатывая при этом глаза, — Спасибо тебе Линочка, ты настоящая умничка, не то что твоя сестрица. Не понимаю, как так вышло, что ты такой ангелок, а она сущий демон.

Театрально улыбаюсь, закусывая нижнюю губу. Убираю руку, и дверь моментально захлопывается. Старушка в недоумении оборачивается в мою сторону и сглатывает. Косынка на её голове слегка сползла, из-за чего я могла увидеть её седые и небрежно вылезающие волосики. Распахнутая курточка, заляпанная краской. Длинная юбка и непонятные сандали, покрытые слоем грязи.

«Как такое чучело позволило себе квартиру в этом доме?»

— А знаете, пусть ваша Линочка вам дверь и держит, а я же полечу творить свои гнусные дела.

Бабуля приоткрыла губы, но тут же прикрыла и похлопала ресничками.

— Агнесса, прости меня, девочка, — спохватилась старушка и до коснулась маленькой ладошкой до моей руки.

— Простите, Сатана не велит прощать вас. — заканчиваю разговор и ухожу в другую сторону, сжимая кулаки.

Ладно, да, хорошо. Пусть нас путают на разных фестивалях, где мы обе похожи на напудренных Барби, но не сейчас, где я даже не похожа на свою гнусную сестренку. Как можно нас так безалаберно путать? Мои вечно растрепанные волосы никогда не будут похожи на её накрученные локоны, спадающие чуть ниже плеч. Я никогда не добьюсь такой формы бровей, как у сестры. Хорошо, предположим, что старуха ослепла, но она же может распознать нас по запаху. От Лины дорогущими духами несёт за километр, что иногда приходится зажимать нос и молиться всем Богам, чтобы не находиться с ней дольше, чем нужно.

А одежда? Моя сестренка даже под дулом пистолета не натянет на свой зад разорванные джинсы или безвкусный свитер. Если джинсы и свитер, то только от известного дизайнера, не меньше. На ногах носит либо лодочки, либо туфли. Иногда я даже удивляюсь, как весь день можно простоять на таких каблуках. Я же не изменяю своим принципам — ношу кеды постоянно.

Лина

Выбегаю из дома, ища сестру, которой уже и след простыл.

— Чтоб тебя..

— Лина, солнышко, помоги глупой старухе, — слышу голос в стороне и разворачиваюсь. На деревянной лавочке сидит старушка, держащая одной рукой рядом стоящую тележку.

Вздыхаю, ещё раз осматриваясь по сторонам.

— Конечно помогу, — выговариваю я, понимая, что сестру мне уже точно не догнать.

Как можно было додуматься до такого? Вот как вазу за несколько миллионов можно заменить вазой за семьдесят рублей?

— Что с твоей сестрой произошло? Она так груба, пуще прежнего, — спрашивает наша соседка, которая поднимается по ступеням вслед за мной.

— Не обращайте внимания. Она всегда такая. Уже успела вам нагрубить?

— Ой, да ты что, это я сама — дуреха, — машет старушка, нажимая на кнопочку и останавливаясь возле лифта, — Назвала её твоим именем, так она рассвирепела и убежала сломя голову.

Качаю головой, представляя, как её ровные брови сомкнулись, а на губах появился оскал. Крылышки на носу раздулись. Вена на шее вздулась. Кулаки сжались. Страшное зрелище.