Утверждают, что каждая девушка втайне мечтает о принце, но не на коне, а с острой шпагой! Что скрывать, соглашаясь на совместный поход в душевую, в душе я надеялась оказаться героиней порноромана. Не вышло — наверное, Крэг был героем не этого, и тем более не моего, романа. Он просто был. И сидел на самом краюшке, держа на вытянутых руках чашку с кофе. Отравленным, потому что себе Крэг снова ничего не взял.

Крыска, не кошка, скребла мне душу, и с каждым новым глотком, на душе становилось горче, хотя Крэг по моей просьбе щедро насластил кофе. Whatever-господи! Отстаньте вы от меня, позорные мысли! Ну что вы предлагаете — укрыться пледом с головой и с голой задницей. Нет, я не могу здесь этим заняться…

А что? Нас, что ли, оштрафуют? Или скажут «ай-ай-ай»… Нет, только — ку-ку, и я не стану спорить… Я точно уже ку-ку: без сна, денег и понятия, что собираюсь завтра сказать родителям. Маме, конечно, правду за вычетом душевой кабинки, а вот для папочки придется придумать какую-нибудь легенду. Какую, ещё надо будет голову поломать…

— Давай ты что-нибудь еще соврешь? — подмигнула я Крэгу. — У тебя это отлично получается.

Чашка, с черным озерцом на дне, уплыла по воздуху от моего рта. Крэг поставил ее на пол и стиснул пальцы в замок, возложив их на колени в том самом месте, где недавно сидела я. Недавно? Уже давно, давно все забылось…

— И в чем, скажи, я тебе солгал?

Смотрит искоса. Ага, низко голову наклоня… Но взгляд до ужаса трезвый, да и из меня все коктейльные пары выпарились ещё в душевой кабинке.

— Ну… — я снова подмигнула, или у меня уже просто нервно дергалось веко от событий последних трех суток. — Даже не знаю, с чего начать… Наверное, про фонтан было правдой. Единственной. В остальное поверить трудно. Уж прости…

— Что ж… Главное, в суд присяжных не ходи, а то засудишь невиновного.

— То есть ты не сказал мне ни единого слова неправды, получается?

Крэг с усмешкой покачал головой.

— Всей правды не сказал. Так будет честнее. Но всей правды я не говорил никому уже тринадцать лет. Хочешь, скажу сейчас тебе? О ней будут знать трое: ты, я и мой брат? Хочешь?

Я прижала подушку к стене, а голову — к перегородке: надоело лежать перед ним, точно на приёме у психоаналитика. В американских фильмах ведь именно так снимают откровения душевнобольных? Но тут у нас все с ног на голову поставлено, так ведь?

— Я солгал в суде. Взял на себя вину брата. Мы так с ним решили. Он был более перспективным в нашей семье и жертвовать репутацией было чревато неприятными последствиями для его будущей учебы. Ну, и мы верили, что меня все равно оправдают… Это я про девочку с фломастерами, если что… В общем-то мой брат был пьян. Как остальные, не знаю. Мой придурок до этого ещё и с крыши двухэтажного дома спрыгнул. Отделался переломом ноги и руки. Но, говорят, особо умных это не лечит. Не знаю, поверили родители в то, что это действительно сделал я. Скорее всего нет, но им хотелось, им было выгодно, чтобы в суд попал я, а не брат. Не думаю, что это они подсказали Тони поговорить со мной, но такой расклад их вполне устроил.

Я сжала губы — а врать вы у нас мастак, мистер нехороший…

— И даже не наняли тебе адвоката? — не удержалась я от комментария. — И остальные мальчики решили поддержать враньё твоего брата, так, что ли?

— Да! — отрезал Крэг и придвинулся к стене; благо я подтянула коленки к самому носу, который ужасно чесался, хотя дать в нос надо было отнюдь не мне. — Мы с Тони близнецы, и когда Тони пьян, он тоже немного притормаживает…

— Брат-близнец, пьянство лет в пятнадцать, да? Когда в Штатах до двадцати одного года не продают алкоголь…

— Да, так все и есть. Только добавь сюда ещё один фактор: у одного из братьев был синдром дефицита внимания и гиперактивности. И этот брат не Тони. Так что смысла брать адвоката мальчику, которого все равно присяжные пожалеют, не имело смысла. И назначенный штатом защитник вполне справился с этой задачей. Ну и у других парней были первоклассные акулы. Кейт, я тут один исповедуюсь, что ли?

Я уткнулась подбородком в колени.

— А тебя никто не просит это делать…

И это правда. Меня передернуло. Бедный, если не врет! Или нет, так ему и надо… Вполне вероятно, что подобное в порядке вещей в некоторых семьях — выживает сильнейший. Откуда-то же появляются люди, которые заводят любовницу и параллельно делают жене ребенка, поют об отношениях и тут же прикарманивают деньги… Они же не родились такими. Их же жизнь, типа, заставила… Вот дурами, верящими людям, наверное, все же рождаются. Это синдром дефицита здравого смысла. И он не лечится.

Ай! Я вырвала ногу, и у Крэга в руках остался носок.

— Что ты делаешь?!

Он бросил носок и поймал ногу, а другой выудил из кармана брюк крохотный тюбик крема, гостиничного разлива.

— Пытаюсь узнать тебя поближе…

Усмешка или улыбка? Не разберёшь! Пришлось снова дергать ногой, когда на пятку упали холодные капли крема — руки у Крэга оставались тёплыми, но мысли абсолютно холодными. Я пыталась вырваться при каждом прикосновении его пальцев.

— Я пытаюсь сделать тебе хорошо, а не приятно, — снова смеялся он, склоняясь поцелуем к моей скрытой штанами коленке. — Это я тебе ещё пальцы не начал выкручивать…

— Не надо!

Но вырвать ногу не получилось, и Крэг довольно чувствительно дернул за мизинец.

— Ай!

— У тебя кельтский тип ног, — не обратил он должного внимания на мой протест. — Гляди, второй палец чуть больше большого, а мизинец вырос почти вровень с четвертым.

— И что из этого следует? — пыталась я отвлечься от боли, все ещё зудящей в ноге.

— Это значит, что ты амбициозна, привлекательна и наивна…

— Сомнительный комплимент.

— Его тебе сделала природа, — и Крэг стянул носок со своей ноги. — У меня египетский: ровненько, как скос пирамиды. Креативен, талантлив, нерешителен. Все сходится… Природу не обманешь. А вот в бизнесе надо иметь греческие пальцы — это когда пирамида начинается со второго пальца. А большой на самом деле маленький. Такие люди властны, целеустремленны, самостоятельны. Это Тони.

— Вы ж близнецы, — хмыкнула я.

— У него палец не дорос, потому что чудак спешил первым вылезти из мамы…

Он натянул носок и сунул ногу в ботинок.

— Не надо! — отдернула я вторую ногу, когда он потянулся за носком. — У меня пальцы одинаковые.

И да, я святая наивность. Вот не пойму — почему я этому кретину верю?

— А он мне нравится, нравится, нравится… — пропела я воспаленному от недосыпа мозгу осипшим внутренним голосом. — И это все, что я могу сказать в ответ.

И подумать… Хотя думать я перестала, кажется, сразу, как только опрокинула лонг-дринк на блондинистую голову. Сейчас эта голова отвернулась от меня в раздумье — я тоже умею грузить по полной! Браво мне любимой… И хорошей. В своих собственных глазах. В глазах Крэга я, наверное, выглядела дурой, и чтобы я не увидела свое отражение, он отвернулся к пустому проходу.

— Я не знаю, что тебе сказать… — ответил Крэг, смотря по-прежнему в пустоту.

В этом мы с тобой похожи. Я тоже не знала, что сказать — и просто сказала правду о своих злоключениях с Русланом. Всю — даже почему залезла к нему в постель. Может, выпитый коктейль подействовал с опозданием на энное количество часов. Или, чтобы опьянеть по новой, мне хватило кофе и массажа ног, который растянулся аккомпанементом моей нудной песне чуть ли не на целый час. Боже, такого сервиса и в спа-салонах, наверное, не получишь — пальцы Крэг прокрутил мне по одному разу. Максимум — завернул их обратно, а остальное время ласково находил точки, которые грозили мне необходимостью нового душа, но моя сменка, увы, закончилась.

Крэг зашевелился, сунул руку в карман брюк — я видела это из-под ресниц, отяжелевших то ли от желания новой близости с неновым мужчиной, то ли от желания уснуть… Не просто же так у меня под головой лежит подушка… Но проспать второй самолет я не могу себе позволить ни морально, ни финансово.