— Где?

Это я интересуюсь, так сказать, в целях повышения образованности — надо же знать места счастья! Я ведь не соглашаюсь на свидание — так сказать, чисто-конкретно…

— Мы пойдем в одну душевую, так что не получится разминуться.

Не дожидаясь моего согласия, Крэг сдернул с моего плеча рюкзак, подхватил свой чемоданчик и толкнул ту злополучную дверь: на сей раз не заперто и внутри никого.

— Кейт, — он повернул замок на себя и себя, уже ко мне. — Я пойду в душ первым и у тебя будет минут пять передумать и уйти. Я не боюсь, что кто-то ко мне вломится. Или… — Крэг сделал паузу. — Если ты мне доверяешь, то иди первой. Пять минут под душем на раздумье и ты хотя бы уйдешь чистой. Ну… Пять секунд и говори, кто идет в душ первым?

— Я!

Крэг схватил меня за руку и поднес к губам, но не по-джентельменски, а как любовник: ладонью вверх. Меня снова пробило электрическим током, как при нашем первом столкновении в безвоздушном пространстве. Что же в нем есть такого, чего нет в других незнакомых людях?

Секундная стрелка, как заведённая, бежала в моей голове, и я даже слышала ее скрежет — не могла же так скрипеть под моими мыльными пальцами чистая упругая кожа… живота, который я подтянула к самому позвоночнику, безжалостно сжимая в комок несчастный салат с его крутонами, помидорчиками, сырной соломкой и всем тем, что сейчас мешало мне сосредоточиться на подсчете убегающих секунд, которые отсчитывало мое сердце: их у меня было куда больше, чем в нормальной минуте… Потому что моя жизнь завертелась в ужасном водовороте: меня затягивало в черную дыру, из которой я не сумею выйти прежней собой, это уж точно. Только с секретом, который не расскажу никому — тем более маме.

Это будет мой первый, самый опасный и самый горячий секрет, от одной мысли о котором по спине вместе со струями воды начинали бежать горячие соленые струйки, соперничавшие в градусе с кипятком, который я пустила из крана, чтобы прозрачные дверцы душевой кабинки скорее запотели. В мой первый визит ничего не было видно. Или я настолько сфокусировалась на своем желании умыться, что закрыла глаза на прижатые чемоданом вещи в углу. Наверное, сослепу и с дуру приняла за стопку полотенец, а может на него и было накинуто полотенце, потому что сейчас миниатюрный чемоданчик и мой рюкзак съели все пространство — стерильное от светлого кафеля, точно больничный бокс.

Внутри все болело, и такими темпами мне действительно понадобится госпитализация с сердечным приступом. Нет, сердце сейчас не включалось. Оно молчало даже с Русланом, хотя тот между делом бросал двоякие фразы о нашем светлом будущем, как пары, объединенной прибыльным хобби. Хобби у меня так и не появилось, как и прибыли — одни убытки. А вот сейчас мне, кажется, терять уже нечего. Весь здравый смысл я оставила за запотевшим стеклом душевой кабинки вместе с одеждой.

Я не устраивала стриптиза, но и не спешила накидать одежду кучей, потому что мы с Крэгом подружились, почистив на брудершафт зубы. Пусть я до сих пор не решила, буду с ними спать или нет, но стесняться перестала. С чего начинается дружба — как и здоровье, с чистых зубов.

Он протянул мне одноразовую зубную щетку, чтобы я не искала свою, галантно надорвав уголок полиэтилена — звук оказался точь-в-точь, как другой, который мне явно предстоит услышать, задержись я в облицованной кафелем комнатке на лишнюю четверть часа. Сам же он достал щетку электрическую и загудел у меня над ухом громче сумасшедшего роя мыслей, которые жужжали в моей маленькой и глупой башке — я чуть ли не стукалась лбами с совершенно незнакомым парнем.

Нет, с незнакомцами не склоняются над одной раковиной с полными пеной ртами. Ну да, приступ эпилепсии налицо — только у меня ртом выходят последние мозги… Мы что, играем в игру, кто удержит во рту больше пены — я не выдержала и рассмеялась: увы, раньше, чем сплюнула, и пожалела об этом, но Крэг достаточно быстро протянул мне полный стакан воды. Боже, это совершенно невообразимый уровень интимности: делить на двоих раковину — отчего же их делают настолько маленькими, только и тереться носами и боками, чем мы собственно и занимались, не переходя ни на что большее, потому что мои пять минут еще даже не начались. И я уже думала, никогда не начнутся, потому что время остановилось, снежной тучей нависнув над раковиной, грозясь ежесекундно засыпать наши бедовые головы нежным мозгопадом. Мои мозги явно уже начали романтическое путешествие из головы в грудь и дальше, застряв между стиснутых ног. Кто-нибудь раньше сказал бы мне, что зубы могут реагировать не только на тепло и холод, но и на поглаживание жесткой щетки, я бы рассмеялась, что сейчас собственно и делала.

И вот я с чистыми зубами и совсем нечистой совестью взялась за карабинчик моего несчастного худи. Крэг смахнул со своего гладкого подбородка полоску пасты и приклеился взглядом к моим пальцам. Я рванула их вниз, а потом так же резко вытащила из рукавов покрытые мурашками руки. Грудь не нуждалась в пяти минутах: ей для защиты мыслей необходим был лифчик, о котором я забыла, добывая из багажа сменку. Я тоже смотрела на топорщащуюся ткань и уговаривала распоясавшееся тело не говорить гоп, пока я не решила перепрыгнуть запретную черту, за которой начинается аморальное поведение.

— Крэг, не мог бы ты отвернуться?

Он молча исполнил просьбу, не требуя никаких объяснений моей дурацкой стеснительности. Перед носом не было зеркало, боковым зрением раковину я тоже не находила, поэтому уверяла расшалившееся сердце, что наблюдатель стоит лицом к двери. А если это не так, то пусть это будет еще одним грешком на его явно не стерильной душе. Но даже если он держал глаза открытыми, то его рот оставался на замке. И вообще вид сзади у меня намного лучше, чем сейчас спереди: я достаточно наприседалась в кухне и наподнималась тяжеленных подносов, чтобы накачать дополнительные два полушария головного мозга.

Мои руки не дрожали — их я натренировала не меньше — но все равно радовалась, что мне требуется всего лишь растянуть резинку, а не расстегивать молнию, чтобы избавиться от штанов. Носки я тоже аккуратно вложила в кроссовки. Теперь сорвать с себя футболку и скрутить трубочкой трусики. А теперь — не оборачиваясь, и это главное — нырнуть под душ. Ничего страшного — мне было намного страшнее в первый раз идти в душ, оставляя в номере Руслана, которому крохотная часть моей души не доверяла с самого начала. Впрочем, я для себя сразу решила — будь, что будет. Секс без любви — еще не приговор. Главное, чтобы с предохранением, потому что, как я ничерта не знала про личную гигиену Руслана, так и Крэг для меня сейчас совершенно черная лошадка, пусть и с белой гривой.

Вода смывала грязь с тела, но та не желала покидать меня, завладевая головой: одна грязная мысль цеплялась за другую, и вот голову уже разрывали безумные желания, но совсем не романтического плана — мне вдруг безумно захотелось поставить точку в собственных поисках любви там, где бесполезно искать даже простое дружеское расположение. Пора уже раз и навсегда уяснить, что секс не обязан соседствовать с любовью, и любовь порой даже мешает жить расслаблено навязанной боязнью разочароваться в чувстве другого. Здесь же никаких чувств нет и не может быть. И я могу позволить себе с сумасшедшим блондинчиком все, потому что это действительно первый и действительно последний раз, когда я его вижу. Пусть он поставит точку в идиотах в моей жизни. И, возможно, тогда я смогу через месяц позвонить Джонатану, готовая попытать счастье в дружбе, чуть сдобренной постелью. Отношения с мистером Розеном можно начинать только на трезвую голову, а она у меня до сих пор пьяная от разочарований в мужчинах, которым я доверяла сверх меры…

Не выключая душа, я открыла дверцу: Крэг сидел на закрытом стульчаке, чуть ссутулившись под тяжестью полотенца, прикрывающего его голые плечи. Но вскочил раньше, чем я позвала его, закрывшись махровой простыней от шеи вниз — мне потребовалась длиннющая секунда, чтобы сообразить, что полотенце предназначалось мне.