Брат не отступал.

— Я сказал тебе никогда не протягивать к ней руки. Знать, что ты бл…

— Брэм, остановись! Я взрослая ведьма, и магический мир нуждается в твоем руководстве гораздо больше, чем я.

— Это еще предстоит выяснить.

Брат выгнул бровь:

— Где я, черт возьми?

— В поместье Стерлинга МакТавиша. Матиас и Анарки напали на наш дом. Защита пала, когда ты был без сознания. У нас не было возможности вернуть ее, — она сглотнула. — Я уверена, что дом уничтожен.

Он закрыл глаза, зарычал, затем открыл их, обнажая ледяной взгляд. Она отступила. Он был Брэмом… и все же что-то в его глазах выглядело чужим, как будто он был не совсем собой.

Сабэль вздрогнула от мысли: «Целительница! Что она с ним сделала?»

Долгое время Брэм смотрел на Айса, который не делал ничего кроме того, что просто стоял, его поза была обманчиво небрежна. Наконец, Брэм оставил Айса в покое и переключил внимание на Сабэль.

— Ты послала ведьму исцелить меня?

На ее кивок он нахмурился.

— Значит, здесь была женщина. Я не знаю, что она сделала, чтобы излечить меня. Это было похоже на сон. Должно было быть похоже.

Брэм светился огнем жизненной силы и энергии, которых она не видела с того утра, когда он впервые спарился…

Сабэль ахнула: «Эмма?»

— Была ли тебе знакома эта женщина?

— Я мало что помню. Она назвала свое имя?

— Нет. Ты видел ее, говорил с ней?

— Не совсем.

Раздражение заставило ее вздохнуть.

— Что случилось?

— Женщина в капюшоне велела прорываться сквозь тьму, переполнявшую меня, и держала за руку, пока я… — он схватился за голову, словно прогоняя боль, — Я боролся, но меня душил гнев. И эта царапающая потребность… править магическим миром, управлять им. Чувства… ошеломили меня. Почти раздавили. Я не мог дышать. — Он вздохнул. — Я не понимаю.

Сабэль ахнула и крепко обняла брата. Она тоже не знала, что это может значить, но не думала, что гнев или амбиции Брэма нормальны. То ли заклинание Матиаса наполнило его злобой или просто обнажило его худшие наклонности, то ли все это было частью темного лечения… никто из них не знал, и теперь только время могло это показать. Сабэль посмотрела на Брэма… она была уверена, что точно так же поступили и другие.

— Она оказалась… голой под одеждой. Мы занимались любовью.

Брэм устало провел рукой по лицу.

— Все было так, будто это был сон. Должен был быть им.

Потому что, если это не так, темная ведьма — его пропавшая пара.

— Эмма была в твоем сне? — спросила Сабэль.

— Невероятно, — прорычал Брэм. — Она ушла и не вернется.

Или она пришла и ушла снова, не желая возвращаться. Но кто мог знать наверняка?

Может быть, темная ведьма поселила в голове Брэма мечту о пропавшей паре. Сабэль опустила взгляд. Отчаяние заполнило ее. Может ли тьма внутри Брэма без любви пары медленно его разрушать?

— Сон или нет, у нас есть другие проблемы, — сказал Герцог, поднимаясь на ноги. — Большие проблемы. Кстати, добро пожаловать назад, с возвращением от умерших предков.

Брэм сел рядом с Сабэль, снова посмотрел на Айса, а затем спросил:

— Какие проблемы?

Герцог быстро рассказал ему об убийстве МакКинета и выдвижении Блэкборном Матиаса на место в Совете.

— Кто-нибудь еще из Совета предложил кандидатуру? — рявкнул Брэм.

Герцог покачал головой.

Несмотря на сообщение Сидни, большинство не верило в возвращение Матиаса до тех пор, пока вчера он сам не связался со всеми и не объявил о своем намерении. Назначение, сделанное Блэкборном, подтвердило это.

— И все же остальные идиоты ничего не сделали? — голос Брэма взорвался злым недоверием. — Сборище бесхребетных трусов!

Лукан прочистил горло.

— Ты под крышей дома моего дяди, и он сильно потрясен. Я уверен, что Тайнан не оценит твоего описания его деда.

— Правда может быть болезненной, — сказал Брэм.

Сабэль отступила на несколько шагов. Брэм вернулся к ней… но это был не совсем он. Брат всегда был дипломатом, теперь же он казался злым, менее терпеливым, более враждебным. Сабэль молилась о том, чтобы это было просто настроение, побочный эффект «тёмного» лечения; чтобы Брэм не подпитался какими-то остатками магической ярости Матиаса.

— Оскорбления вряд ли решат проблему, — произнесла она, — лучше придумать план.

— Ты знаешь причину моего гнева, сестренка.

Взгляд Брэма снова метнулся к Айсу. Обещание убить волшебника, написанное на его лице, наполнило ее страхом.

Прежде чем она смогла возразить, Брэм продолжил:

— Но твоя позиция верна, и я думаю, что знаю, как решить сразу две проблемы. Лукан, у твоего дяди есть наследники, независимые от твоего отца и его рода?

— Конечно.

Волшебник кивнул. В лучах рассвета, проникающих сквозь окна, его темные волосы выглядели лоснящимися и неопрятными.

— У него три сына, у старшего из которых теперь есть собственный сын.

— Отлично. — Брэм улыбнулся. — Если я выдвину твою кандидатуру, никто не сможет утверждать, что я нарушил линию преемственности традиционного места МакТавиша.

— Это было предложение Тайнана, — признался Лукан.

— Но не будет ли Совет протестовать против двух членов из одной семьи?

— В тяжелые времена? Когда все они продемонстрировали подавляющее отсутствие лидерских качеств? Надеюсь, нет. Ты показал себя человеком разумным. Я знаю, что они тебя уважают.

— Возможно, но моя заявка не так сильна, как кого-то вроде Альфреда Хексэма, который был мальчишкой, когда его отец перешел в свою следующую жизнь. Альфред-старший не имел других наследников, чтобы сохранить место семьи, и Совет проголосовал за то, чтобы отдать место МакКинету именно потому, что он был стар и не имел наследников. Дядя сказал, все думали, что к тому времени, когда МакКинет умрет, Хексэм будет готов.

— Альфред Хексэм — идиот, которому нельзя позволить принимать решения о собственной жизни, а тем более о чьих-либо других. Его присутствия в Совете нельзя допустить.

— Он не такой волшебник, каким был его отец, — согласился Лукан. — Но…

— Никаких «но». Твою позицию воспримут хорошо, мы просто сделаем твою заявку более сильной, тем более что в настоящее время у тебя нет наследников. Чтобы удержать Матиаса от Совета подальше, мне потребуются солидные союзники, которые будут голосовать солидарно со мной. Если я могу рассчитывать на тебя, твоего дядю и Клифдена О'Ши, у нас будет достаточно голосов, чтобы убрать Матиаса.

— Правильно, — сказала Сабэль, — но как ты сделаешь заявку Лукана более сильной, чем у Хексэма?

— Совершив выгодное спаривание с очень привилегированной ведьмой с безупречной родословной.

Брэм улыбнулся, скользнул по Айсу еще одним неприятным взглядом, прежде чем повернуться к ней.

— Если короче, дорогая сестра, то связав его с тобой. 

— Ты что, с ума сошел? — закричала Сабэль.

Изогнув светлые брови, Брэм окинул Сабэль зловещим взглядом.

— У Лукана хорошая семья. Ты знаешь, что он будет верным и внимательным. Он будет заботиться о тебе. Эта связь принесет вам обоим уважение в магическом мире. Благодаря вашему союзу, его заявка на место МакКинета будет весомее, поэтому у Матиаса останется меньше возможностей вести войну с Советом и уничтожать невинные жизни, чтобы утолить жажду власти. Почему ты возражаешь?

Каждое слово, сказанное Брэмом, было правдой, и все же… душа Сабэль противилась этому.

— Потому что мое сердце занято другим.

Долгое время все молчали, и она почувствовала напряжение, что вибрирует и отскакивает от стен. Когда Брэм воззрился на Айса убийственным взглядом, Сабэль поняла, что должна объясниться и быстро, но не в присутствии посторонних.

Игнорируя Айса и Лукана, которые пристально глядели ей в спину, она посмотрела в окно на туманный серый рассвет.

— Не могли бы оставить нас на минутку? Я хочу поговорить с братом.

Герцог почти выбежал из комнаты, явно желая избежать конфликта. Лукан отступил. Он попытался поймать ее взгляд, потянулся к ней. Сабэль продолжала стоять, решительно отстранившись от его прикосновений. Вместо того, чтобы обнять девушку, Лукан опустил руку и с проклятьями удалился. Теперь в комнате остались только она, Брэм и Айс.