— Ну тогда мне пора посетить купальню и присоединиться к тебе… — Аэнель взмахнул рукой, чтобы привлечь к себе внимание, затем кокетливо склонил голову. — Холодает. Перед сном… постель лучше согреть.

Господин повернулся с улыбкой — куда более однозначной, чем предыдущая, — и кивнул:

— Да, холодает. Поспеши — вода уже совсем остыла.

Аэнель выскользнул за дверь неслышно и сбежал по винтовой лестнице на террасу меньше чем за минуту.

— Не носись так — кто подумает, случилось чего! — окликнула его служанка.

Он отмахнулся и быстрым лёгким шагом устремился вовсе не на замковый двор с купальней, а к общему дому. Длинное одноэтажное здание с покатой малиновой крышей пестрело горящими в окнах лампами. Слуга, одетый как на светском приеме, менял свечи в настенных канделябрах коридора. Аэнель улыбнулся в знак приветствия, слуга ответил тем же, больше в коридоре никого не было. Из комнат доносились голоса, кто-то смеялся, какая-то женщина вслух читала воззвание к Аури-Элю, а двое малышей — новое подрастающее поколение синеринцев — громко спорили, кому достанется красная подушка. Только из комнаты Алианоре не доносилось ни звука. Туда-то Аэнель и постучал.

Тишина. Неужели его нет на месте? Куда же он сбежал?

— Я спать пытаюсь, — наконец донеслось из-за двери.

Аэнель с облегчением выдохнул и прильнул к замочной скважине.

— Пусти.

— Зачем?

— Вопрос надо задать.

— Я все равно не отвечу.

— И долго ты будешь молчать?

— Как можно дольше! Уйди уже!

— Уйду! Но завтра ты от меня не отвертишься!

Слуга приблизился на расстояние нескольких метров, и продолжать этот диалог через дверь было уже рискованно, да и бессмысленно.

Аэнель оттолкнулся и, как ни в чём не бывало, направился обратно.

— Спать пора, юноша, хватит баловаться! — по-отцовски прикрикнул старый мер, и Аэнель молча поджал губы — ему ведь уже не пятнадцать, сколько же десятилетий им потребуется, чтобы это понять?

Алианоре же такой странный… Неужели он думает, что от него просто так отстанут? Мальчик-загадка… Аэнеля называли чудиком и за меньшее. Что скрывает этот плут? На что Аэнель подписался, впустив его в поместье? Только теперь он вдруг задумался — что если разгадка этой тайны окажется и в самом деле страшной? Что если Алианоре действительно скрывает нечто ужасное? Но вдруг все тревоги отступили в одно мгновение, стоило прислушаться к собственному сердцу. Огнём вспыхнуло в груди странное чувство, в сознании промелькнула яркая вспышка, и внезапное ощущение лёгкости словно вознесло Аэнеля в воздух — эта ясность, это никогда прежде не посещавшее его чувство абсолютной реальности происходящего выражалось одной простой истиной: кем бы таинственный алинорец ни был, какое бы преступление ни совершил — Аэнель будет защищать его хоть от всего мира, если потребуется. Он будет оставаться на его стороне, даже если Алианоре никогда не поверит в это до конца. Он этого хотел. Быть с ним. По-настоящему.

…

Танди была не из робких, и, по мнению некоторых, не из умных. Хотя ума ей определенно хватило, чтобы понять, насколько у Вайнаха большие проблемы, но спокойствия и рассудительности, чтобы не вмешиваться — нет. Смиряться она не умела, и не могла ни минуты усидеть дома после того, что там произошло.

Хитрые лисы, эти законники! Если бы они хотя бы намекнули, кого ждут и зачем, она бы что-нибудь придумала — возможно, Вайнаху бы это не понравилось, но она не стала бы сидеть сложа руки и сделала бы что угодно, чтобы помешать… Остановившись на этой мысли, Танди хмуро почесала в голове — при обычных обстоятельствах она ни за что не стала бы мешать представителям закона исполнять свои обязанности — она, в конце концов, всегда была девушкой приличной, и верила в божественность порядков благословенного Алинора… Но то были очень необычные обстоятельства. Правда, она не знала, какие именно. Ведь этот подлец Вайнах не сказал, что вляпался в очередную передрягу! А он знал — по лицу было видно, что знал — почему, за что и с чего это вдруг юстициары пришли по его голову. После стольких лет знакомства, после всех неурядиц и споров, которые всегда заканчивались миром и дружбой, у него снова какие-то секреты от неё?.. «Ну, погоди, — думала Танди, — я до тебя доберусь, я тебе устрою, я с тобой ещё так проговорю по душам, что пожалеешь о свободе! Ух, если ты опять связался с этой бандой гнусных подпольщиков…»

Полночи Танди в гневе петляла по городу, преодолевая большие столичные расстояния от квартала до квартала, останавливаясь на передышку в каком-нибудь сквере, ворча вслух и ругаясь на старом наречии, пока не добралась до цели своего путешествия. Судебные Палаты Алинора имели звездчатую форму и примыкали к горному хребту Ниеториделль двумя из пяти своих корпусов, соединённых паутиной бесчисленных мостов и висячих коридоров с башнями, которые в свою очередь возвышались над зданием на высоту примерно в половину горы. Нагромождение конструкций было практически неприступным, и уж точно исключало незаметное проникновение — от охранной магии буквально светился изнутри каждый камень башенной кладки. Впрочем, Танди и не собиралась никуда незаметно проникать. Она решительно встала посреди пустого проспекта шириной с целый жилой район, гордо выпрямила спину, и проорала:

— Я хочу поговорить с Главным Юстициаром! Кто приказал схватить моего друга?! Куда вы его дели?! — голос у неё был сильным и очень громким, под стать характеру — зря же её называли «алинорской бестией». — Эй, не надо делать вид, что вы меня не слышали! Я имею право во всём разобраться! А ну-ка пустите меня!

На одной из башен, которые стояли ближе к городу, возникли несколько стражей — Танди готова была поклясться, что они там были и раньше, просто невидимые. Удовлетворенная реакцией, она подалась ближе. Вежливый женский голос, который отвечал ей, раздавался прямо от ворот, запечатанных гигантской магической руной, поэтому казалось, что с ней говорили сами ворота.

— Юстикариум уважает права каждого гражданина, но не стоит злоупотреблять своим положением, керум, если не хотите, чтобы вам инкриминировали нарушение общественного порядка и поместили в коррекционную комнату для шестнадцатичасовой воспитательной беседы. Спасибо за сознательность, и доброй ночи.

— Что?! — возопила Танди. — Я ничего не нарушала! Я просто хочу понять, за что моего друга посадили в тюрьму!

— Громкость Вашего голоса превысила допустимую для этого времени суток норму громкости в Судебном районе на восемь процентов.

— Восемь? Как-то мало…

— Вы получаете выговор и считаетесь предупрежденной. Юстициары оповещены о вашем присутствии.

— А что сразу угрожать-то? Хотя стой, погоди! Можно мне хотя бы юстициара сюда?

— С какой целью?

— Поговорить! Я о чём вам толкую уже пять минут?!

— Второй выговор, и последний.

Из башни вышли двое в золочёной броне и быстрым шагом приблизились к нарушительнице спокойствия, правда, она не замечала их до последнего и продолжала пререкаться с голосом дежурной по воротам.

— Эй, так нечестно! Как я могу не кричать, если тут не к кому обратиться внизу?!

— Кхм! — обратил на себя внимание один из юстициаров, чуть ли не лбом уткнувшись в скандалистку.

— О, так-то лучше!

— Иди отсюда, Танди. Что это ещё за театр одного актера?

— Как это «иди отсюда»? Ты как разговариваешь с алинорской аристократкой?!

Стражи порядка вымученно вздохнули.

— Прояви сознательность, и перестань нарываться на неприятности.

— Так я и проявляю! Именно поэтому я здесь! Потому что сознательно не могу допустить, чтобы моего лучшего друга держали в тюрьме непонятно за что!

— Какого ещё друга?

— Вайнаха!

— Кого же ещё, — отозвался второй юстициар.

— Это наверняка какая-то ошибка! Мы просто собирались встретиться, чтобы…

— Танди, иди домой. Просидев на очередной бессмысленной беседе до завтрашнего вечера, сводя инструкторов с ума, ты никак не поможешь ни себе, ни своему другу.