Молитва закончилась.

Маршал подошел к Красному Рыцарю:

– Клянетесь ли вы своей честью, своим гербом и верой сражаться только по справедливости и подчиняться всем законам турнира?

Красный Рыцарь не поднял забрала, но говорил он достаточно громко:

– Клянусь.

Маршал обратился к де Вральи:

– Клянетесь ли вы своей честью, своим гербом и верой сражаться только по справедливости и подчиняться всем законам турнира?

– Клянусь.

Оба встали.

– Стоять! – закричал архиепископ и схватил потир. – Красный Рыцарь – известный всем колдун. Есть ли на тебе магическая защита? Я обвиняю тебя! Господь указал мне! – И он вылил святую воду из кубка прямо на рыцаря.

Она засияла красными, зелеными и синими искрами.

Амиция вскочила. Толпа закричала.

Маршал нахмурился:

– Законы турнира запрещают пользоваться магической защитой на поле, – объявил он.

Красный Рыцарь дернулся. Маршал легко коснулся его своим жезлом.

– Вы изгоняетесь с турнира, – сказал он.

Амиция услышала, как Красный Рыцарь застонал, будто бы от боли, но она уже двигалась вперед. Она взяла потир из рук архиепископа легко, как будто в танце, и вылила остатки на коленопреклоненного галлейского рыцаря, накладывая на воду заклинание – настоящее заклинание – обнаружения любой магии. Человек в красном капюшоне всего-навсего сотворил иллюзию.

Де Вральи засветился перед пятью тысячами людей. Если Красный Рыцарь искрился сказочным светом, де Вральи пылал факелом.

Пламя, охватившее де Вральи при соприкосновении со святой водой, было таким ярким, что на расстоянии сотни шагов Нэту Тайлеру пришлось отвернуться, чтобы не рябило в глазах. Он потерял цель и выругался.

Галлейцы утратили дар речи. Амиция отошла, но человек в красном увидел ее.

– Она… – начал он.

А потом поджал губы, посмотрел на архиепископа и ничего не сказал.

Толпа загомонила.

Маршал не был подкуплен или предвзят. Он коснулся жезлом де Вральи:

– Вы тоже изгоняетесь с турнира.

Де Вральи поднял забрало и сморщился, как ребенок. Казалось, он не мог даже подняться. Его место занял дю Корс. Толпа – и знать, и чернь – неистовствовала. Простолюдины начали теснить стражу у барьеров. Двадцать солдат епископа, окружавших королеву, больше не казались грозной силой. Дю Корс отправил пажа за своими наемниками и сделал знак знаменосцу.

Архиепископ был поражен предательством де Вральи, первого воина короля, который сиял мерзким зеленым огнем. Только сильнейшая герметическая защита могла дать такой цвет. Только защита, наложенная Дикими. Отродьями Сатаны.

За спиной у Красного Рыцаря вырос строй. Зеленый Рыцарь положил руку на плечо Красному, а за ним стоял гигант в простом доспехе и твидовом сюрко. За ним еще один гигант, светловолосый. По гербу любой мог увидеть, что перед ним граф Тоубрей.

Зеленый Рыцарь выступил вперед:

– Я стану сражаться за королеву, – сказал он. Его голос разнесся по полю.

Том Лаклан поднял забрало:

– И я.

Сэр Майкл не слез с седла, но сорвал с головы грандхельм, и тот повис на ремне.

– И я, ваша милость. Мой отец лишен прав состояния, а я нет. Здесь собралось много рыцарей, готовых сражаться за вашу жену. Я – лорд Альбы. Я требую справедливости.

Зеленый Рыцарь не стал поднимать забрала. Он просто отсалютовал маршалу:

– Испытайте меня своей святой водой.

Маршал взял пустой потир и протянул архиепископу. Человек в красном капюшоне сотворил заклинание. Секретарь епископа скривился от отвращения так откровенно, что даже Амиция заметила. Она не стала мешать заклинанию.

Руки архиепископа двигались с ленивой грацией.

Человек в красном капюшоне закашлялся.

Вода пролилась – и не случилось ничего, разве что на Зеленом Рыцаре промокло сюрко.

– Выбирайте своего рыцаря! – глумливо крикнул он.

Амиция хотела улыбнуться, но не смогла от страха. Габриэль, разумеется, был насквозь пропитан магией. Он просто обратил заклинание вспять. Он превосходил человека в капюшоне настолько, насколько орел превосходит белку.

Архиепископ повернулся к своим секретарям.

Дю Корс нахмурился, посмотрел на де Рохана. Толпа орала, поддерживая Зеленого Рыцаря.

– Кто-то должен с ним сразиться.

Де Рохан закатил глаза:

– Просто убьем их. У нас хватит людей. Окружите их и перебейте.

– Нет, кузен. Кому-то придется сражаться, – дю Корс смотрел, как чернь теснит стражу, – или нас всех убьют еще до ночи.

– Прекрасно, – отозвался де Рохан. – Выходи ты.

– Нет, – твердо сказал дю Корс и улыбнулся.

– Тогда л’Айл д’Адам.

Дю Корс кивнул.

– Хотя… нет. Я рекомендую тебе выйти на поле.

Де Рохан прищурился. Король у него за спиной зашевелился, и все снова посмотрели на него.

– Да, – сказал король, – именно вы обвиняли ее громче всех, де Рохан. Подхватите меч своего кузена.

Для короля принесли кресло. Теперь он сидел совсем рядом с барьером и выглядел встревоженным. Галлейские рыцари никогда раньше не видели его таким.

Амиция начала отступать прочь от королевской ложи.

Один из людей де Рохана заметил ее. Она увидела его и усилила…

…свое заклинание, которое спало, пока она двигалась в реальности.

Солдат скользнул по ней взглядом, а она вдруг села между двумя альбанскими семьями в нижнем ряду трибун. Места для нее не было, но соседи с обеих сторон инстинктивно подвинулись. Солдаты в черно-желтом смотрели в ее сторону, но потом – как и все – уставились на поле.

Габриэль Мурьен под личиной Зеленого Рыцаря пытался избавиться от гремучей смеси волнения и страха, которая его душила. Сердце у него трепетало, как крылышки колибри, грудь сжимало обручем, руки ослабли.

«Проще столкнуться с Шипом в открытом бою, чем выйти на поле перед пятью тысячами людей, когда на кону стоит все», – подумал он.

«Я сам вызвался», – подумал он.

«Я не знаю этого рыцаря», – подумал он.

Все его планы строились на де Вральи. Признав, что Гэвин лучше владеет копьем, Габриэль успокоился и тревожился только из-за мелочей, неизбежных при командовании отрядом. А теперь на него обрушилось все вместе. Стало страшнее во много раз. И он не понимал, как и почему дисквалифицировали де Вральи.

«Мне должно стать легче», – думал он.

Ему казалось, что копье сделано из свинца, плечи болели, как будто он сражался на турнире целый день, а грандхельм душил его. Но Тоби подтянул подпругу, а Гэвин – почему-то именно Гэвин – подал ему щит.

– Ублюдок, – сказал Гэвин. Он не улыбался. Он был страшно зол. – Всегда добиваешься своего.

– Я тут ни при чем.

Гэвин затянул ремень турнирного щита у него на руке сильнее, чем требовалось.

– Разумеется, нет.

По голосу было непонятно, верит он брату или нет.

– Гэвин, я бы не стал выпускать тебя на турнир, а потом мешать.

– Правда? – усомнился Гэвин. – Тогда иди с Богом и выиграй. И даже если ты поступил именно так, братец, я надеюсь на твою победу.

Гэвин хлопнул его по плечу. Спросил у Тоби:

– Кто вышел за короля?

– Маршал назвал его де Роханом, – ответил тот.

– Я не знаю этих галлейцев, – признался Гэвин.

– Так или иначе, – раздраженно произнес Габриэль, – я сражаюсь не с де Вральи.

– Именно поэтому я не стягиваю тебя с коня и не тыкаю твоим же собственным копьем, – объяснил Гэвин. – Ты нервничаешь? Голос у тебя не очень.

Габриэль с трудом сглотнул.

– Дайте ему воды, – велел Гэвин. – Твой противник уже в седле. У тебя лошадь лучше. Он выше. Копье у него очень длинное. Ты помнишь тот прием, который мы учили в Морее?

Габриэль выпил воду. Нельзя сказать, чтобы он почувствовал себя другим человеком, но стало лучше.

– Думаешь?

– Его копье длиннее твоего на пять ладоней, и руки у него тоже длиннее, – сказал Гэвин. – Это не спорт, это война. Никаких уловок. На твоем месте я бы закрепил шлем послабее, чтобы он сбил его, не повредив шею.