– Бланш, ты обещала научить меня декоративному стежку, – напомнила юная Элис.

– Бланш, в твоей корзине скопилось очень много шитья! И я с трудом справляюсь с одеждой короля! – крикнула Эллен. Эллен тоже была дворцовой прачкой, тоже носила форму и имела право собирать белье в стирку в общих помещениях дворца. Как и Бланш, она была молода, хороша собой и работала во дворце с самого детства.

Бланш уже так устала с утра, что ей очень хотелось плюхнуться на стул рядом с белошвейками. Она вынула из кармана под киртлом свой драгоценный набор для шитья со стальными ножницами, которые изготовил сам мастер Пиэл, с парой серебряных наперстков, дюжиной костяных пластинок для наматывания ниток и самими нитками – белыми шелковыми, белыми льняными, черными шелковыми, черными льняными, а в этом году еще красными и голубыми – для формы.

Эллен мотала нитки. Красильщики присылали их большим клубками, и белошвейки и портные перематывали нитки поудобнее для себя. У Бланш были две красивые моталки – очень маленькая из слоновой кости, принадлежавшая ее матери, и еще одна, перламутровая, из Ифрикуа. Обе остались дома.

– Если бы король носил шоссы покрепче… – Эллен тряхнула головой.

На коленях у нее лежали чудесные шоссы. Одна штанина в красно-голубые ромбы, а вторая пурпурная, с богатой золотой вышивкой. Они были сделаны по последней моде, предписывавшей сшивать штанины сверху, и поэтому порвались в паху.

– Он слишком стар для таких штучек, – сказала Эллен.

Всего год назад никому бы не пришло в голову открыто критиковать наряды короля. Бланш казалось, что даже слушать это – почти измена.

Эллен нахмурилась, чувствуя, что перегнула палку.

– Я просто… – Она замолчала и посмотрела на пурпурный клубок. Смотала нитку и принялась за голубую.

Она не сказала, что думает, но все и так это знали. Эллен критиковала не короля, а его новую любовницу, рыжеволосую девушку семнадцати лет от роду. Леди Джейн Сейбл. Ее имя никогда не упоминалось на половине слуг. Она как будто свела короля с ума, он притворялся, что все еще молод, и его погоня за молодостью – ее и своей – привела к потере королевского достоинства, что почувствовали все слуги.

Сама по себе леди Джейн была не так плоха. Хорошо воспитанная, она вела себя осторожно, берегла репутацию короля и вежливо обращалась со слугами. Но у нее была собственная фрейлина, Сара, и ее белье никогда не попадало в прачечную. Сара ела в покоях хозяйки и никогда не выходила в большой зал под лестницей, где обедали и спали слуги. К тому же отец леди был лидером прогаллейской партии в Альбе.

Бланш начала чинить рубашки королевы. Она терпеливо сшила полдюжины новых, пригодных для положения королевы. Над ними она работала дома, вместе с матерью. Но даже новые рубашки разошлись по боковым швам.

Бланш вытащила маленький распарыватель – бритвенно острый ножичек с тупым концом, длиной всего в пару дюймов, тоже изделие мастера Пиэла, – и начала пороть боковой шов.

– Бланш! – крикнула мамаша Росс.

Бланш встала, уронила шитье в корзину и побежала к главной прачке, приказы которой исполнялись всегда. Ножичек она держала в руке. Это была настоящая драгоценность, он стоил пяти дней работы, и карман он бы прорезал в считаные мгновения. Она засунула его за ухо.

– Бланш, отнеси записку мастеру Корду в Чипсайд. И спроси, где лен, который мы заказывали на весну. Я совсем забегалась и забыла утром.

Разумеется, тонкого белого льна во дворце уходило столько же, сколько уходит молока в доме с новорожденным, и задержка поставки от мастера Корда обернулась бы настоящим адом.

Бланш присела.

– Велю Эллен зашить рубашки, – сказала мамаша Росс.

Бланш еле заметно покачала головой, демонстрируя дозволенный уровень несогласия:

– Я бы лучше их домой забрала, мэм.

Мамаша Росс одобрительно кивнула:

– Хорошо. У Эллен и так полно работы. Бери корзинку и беги.

Бланш вернулась к белошвейкам и собрала свою корзинку.

– Весна, да? – вздохнула Эллен. – Люблю бегать по поручениям.

– Мамаша Росс о тебе беспокоится, Эллен.

– Я могу о себе позаботиться, – отмахнулась девушка.

Но если Бланш была высока и крепка в кости, то Эллен, тоненькая, как тростинка, напоминала куколку. О силе рук Бланш ходили легенды среди пажей и оруженосцев, которых она порой учила манерам. Еще до появления галлейцев.

– С галлейцами никому из нас не справиться, – сказала Бланш. – Ты осторожна? Не ходишь дважды одним путем?

– Да, мамочка, – Эллен рассмеялась, – можно мне еще молочка? – Теперь рассмеялись обе. – Бланш, а ты разве не галлейка?

– Папаша точно был галлеец. – Когда-то ее звали Бланш де Руан, по городку в Галле, но теперь она стала Бланш Голд.

– Значит, бывают и хорошие галлейцы, – заметила Эллен.

– Бывают? – Бланш вскинула брови. – Галлейцы – прекрасный народ. Вспомни о графе д’Э!

Эллен улыбнулась. Он нравился обеим девушкам.

– Ну, если ты не будешь мне рассказывать, куда мне ходить, я не буду попрекать тебя галлейцами.

– Прости, милая, – улыбнулась Бланш.

– Ты сама там поосторожнее, – сказала Эллен.

Бланш поцеловала ее в щеку.

– Я всегда осторожна, солнышко.

Она вышла из прачечной под всеми парусами, как любила выражаться Эллен, дочь корабельного плотника. Обычно Бланш не приходилось посещать дворец при дневном свете. Она прибегала рано утром, пока оруженосцы еще спали, и уходила, когда они начинали пьянствовать. Но она ранила одного из галлейцев и знала, что они ее приметили.

Она миновала коридор, ведущий к реке.

Но в главном коридоре толпились парни. Подойдя к лестнице, она сразу поняла, что это компания Рохана, дюжина рыцарей и оруженосцев. Только они носили пулены с длинными носами. Хуже некуда.

Она замерла на третьей ступеньке.

– А вот миленькая шлюшка, – сказал один.

– Готов поспорить, что задница у нее белая, под стать имени.

Она знала их всех. Рохан был самым мерзким. Средоточие яда. Он посмотрел на нее.

Она опустила глаза и отступила на шаг.

– Король! – закричал кто-то, и придворные замерли. Это значило, что король идет из своих покоев в большой зал. Все выстроились вдоль коридора, надеясь, что их увидят и узнают.

– Джеффри! Малквил! – тихо и ровно сказал Рохан. – Видите эту сучку? Это собачка королевы. Или ее шлюха. Давайте покажем ей, зачем нужны мужчины.

Двое повернулись и начали спускаться. Не галлейцы. Альбанские оруженосцы, одетые по галлейской моде в узкие шоссы и коротенькие дублеты. Тот, что повыше, прыгал через две ступеньки и отрезал ее от поворота направо.

Бланш не запаниковала, хотя двое сильных мужчин ее пугали. Она свернула налево, к реке, надеясь, что там кто-то будет. Коридор оказался пуст.

Она шла вперед.

Они ее почти догнали. Она громко закричала, подхватила юбки и побежала.

Любой к северу от Чипсайда знал, как быстро бегает Бланш Голд. С ее-то длинными ногами да по прямому коридору. Было темно, но она прекрасно знала дорогу. По крайней мере, первые двадцать ярдов.

Она обошла старый фонтан. Один оруженосец об него споткнулся. Теперь она опережала их на пять шагов. Их длинноносые туфли и узкие шоссы, пристегнутые к дублетам, плохо подходили для бега, в отличие от ее ботинок и голых ног.

Она все детство играла в этих коридорах и знала несколько выходов.

Она свернула налево, к реке. Внешние стены были уже недалеко, и в коридоре посветлело. Она снова резко свернула и плечом задела стену.

Она слышала, как шлепают по полу их пулены.

Она не уронила свою ношу и, подбегая к дальней стене, оттолкнулась от нее корзинкой. Слетела по крутым ступенькам, вытершимся за две тысячи лет, и ощутила густой резкий запах тины.

Она бежала по скользким ступенькам изо всех сил, молясь, чтобы внизу стояла стража и чтобы ворота были открыты.

Пресвятая дева услышала ее молитвы. На узком причале стояли два самых противных гвардейца – жирных, с бегающими глазками, всегда готовых распустить руки. Она никогда не была так рада встрече с ними.