И был поглощен.

В него попали трижды. Не все удары он смог отразить, но броня и руны защитили его. Он устоял на ногах, держа в руках копье.

Мысли закончились. Он взмахнул копьем.

Шип прикрылся посохом…

…и пропустил слегка задержавшийся удар – ответ на замах его дубины. Он…

…пошатнулся, раненый.

Он выхватил что-то из-за пояса, и элементарное отвлекающее заклятье Габриэля пожрало первое заклинание Шипа и отразило его обратно. Волшебник потерял нить, и…

Первое заклинание, созданное Красным Рыцарем в эфире, оказалось слишком медленным – все до единой защиты были подготовлены заранее, а теперь он полагался только на себя. Но он не успевал. Шип, дважды раненный, снова сотворил заклинание, и оно, великолепное и темное, ударило откуда-то сбоку. Эйфория исчезла.

Жезл Шипа врезался в плечо. Доспех смялся, как жестяной, кости треснули.

Пруденция все еще вращалась вокруг своей оси, разматывая следующее заклинание и ожидая сигнала.

Боль была как шум дождя и грохот барабанов, она распространялась по груди и боку, но Красный Рыцарь не замечал ее.

В одно мгновение – Бланш, ее руки, темнота – он отбросил свой прежний план.

Правой рукой крутанул копье, сделал финт, перехватил копье другой рукой.

– Fiat Lux! – крикнул он, отпуская заклинание, которое заняло так много времени…

Шип перехватил его, поставив массивный щит и уважительно поклонившись.

Но заклинание оказалось отвлекающим маневром. Копье завершило движение, и Красный Рыцарь, вложив в удар все свои силы, ткнул Змеевым оружием в открытый пах Шипа.

Стоя с другой стороны холма, Хартмут различал сквозь дождь вспышки света. Войска Шипа ковром закрыли склон, поднимаясь наверх, справа и сзади от него.

Битва – если ее можно было так назвать – началась меньше пятнадцати минут назад. Даже его рыцари вздрагивали от гулких звуков, доносившихся из эпицентра. Постоянно приползавшие раненые демоны Хартмута не радовали.

– Шип! – рявкнул он.

Ему ответил только стук дождевых капель и тройная молния – три быстрые вспышки, которые Хартмут запомнил навсегда. Воздух дрогнул под взмахом огромного одинокого крыла. А вокруг этого крыла – оно было не меньше ядра его армии – повисли кости. Кости, в одно мгновение вырванные из плоти. Демоны, пришедшие из-за Стены, люди и звери, рыцари и кони лишились костей за один удар сердца.

Оно поднималось.

Только крыло. Длинное, темное, черно-синее, пронизанное артериями, слабо светившимися черным пурпуром. Оно двигалось.

Изящное и неотразимое.

Сэр Хартмут все никак не мог понять, какого оно размера, и не верил своим глазам.

Поднимаясь, крыло сбило его на землю вместе с конем.

Мэг встала на ноги.

– Он приближается, – вслух сказала она. Вслух, хотя была одна. На первой линии укреплений не осталось ни одной живой – или проклятой – души.

Как она и рассчитывала.

Лорд Уэйленд, главный конюший, и их войска пережили два нападения немыслимо огромной толпы боглинов. Ополченцы из северного Брогата сражались – с ее герметической поддержкой, – пока болото и все рвы не завалило мертвыми монстрами.

Теперь вражеские войска собирались на дальней стороне болота, готовясь к новому штурму. Люди лорда Уэйленда с удовольствием подчинились приказу отступать на более высокую и безопасную точку.

Мэг осталась. У Мэг был свой план.

– Вот и я, Джон, – сказала она, как будто ее любимый был рядом. Он явился, как гроза летним днем – черное, распухающее облако.

Мэг поднялась на цыпочки и обрушила пламя туда, где воплощалось чудовище, в нескольких милях к северу. Она выпустила свое заклинание в то мгновение, когда тварь переходила из эфира в реальность и присутствовала одновременно и там, и там. Чудовище принимало форму – не медленно выбираясь из яйца, как надеялась Мэг, а вырываясь в мир одним скачком, уже полностью оперившееся.

Мэг стояла посреди пустой крепости из земли и дерева и рвала все цепи, которые сдерживали ее силу. Она не училась в университете и не умела строить Дворцы воспоминаний, ее удары были простыми и мощными.

Синее пламя рванулось в небо.

За болотом толпа боглинов – необозримая шевелящаяся масса – готовилась к очередному броску через топь. У них были плоты, лестницы, плетенки из дикой ежевики, веревки из лозы и травы. Здесь стояли все, кого породили земли Диких за последние два года. Их оставили ловить горцев и пожирать их. А потом, когда фланг армии окажется в безопасности, а их братья выложат дорогу своими телами, штурмовать укрепления.

Горцев не было.

Почти в пяти милях к югу горцы на рассвете вброд перешли верховья Альбина, оскальзываясь на мокрых камнях, ругаясь и поглядывая на рощу, где они бы устроили засаду. В конце переправы на них напала горстка ирков, и Кеннет Ду умер, получив стрелу в горло. Но люди в длинных кольчугах перебрались на другой берег, перебили там всех и двинулись вперед – не на запад, где ждали союзники, а почти точно на восток, лишь слегка забирая на север, дальше в болота. Как будто бы они хотели добраться до Мореи. За ними шел выживший скот. Стадо двигалось параллельно горцам, но по восточному берегу реки, где тянулась старая дорога. Скот гнали вперед конюхи и несколько старых пограничных стражей.

Когда они добрались до лучшего брода на двадцать миль в округе, горцы уже очистили его, ударив засаду с фланга. Том Лаклан ни разу не выкрикнул свой боевой клич – его люди делали свое дело так быстро, что его собственный меч так и не попробовал крови.

– Давайте, парни, – велел он, – переводите сюда зверей. Отомстим за Гектора.

И в самом деле, они сейчас оказались как раз в той местности, где пал великий Гектор, перебирались через те же реки, а с утренним дождем появилось облако фей и следовало за ними, обвиваясь вокруг длинных коровьих рогов.

Лицо Дональда Ду окаменело. Он водил пальцем по лезвию своего огромного меча. Том сразу понял, что этот человек готов к смерти.

– Хороший был паренек, – сказал Том.

– Полоумный план, – ответил Дональд Ду. – Ты ненормальный, как и твой брательник.

Том Лаклан нахмурился:

– Повтори это на закате.

– Это все твой Красный Рыцарь.

– Он мне нравится.

– Ой ли? Даже когда он убивает твоих людей, чтобы спасти своих? – Глаза у Дональда Ду были красные.

Том не сорвался. Когда-то это обязательно случилось бы, а теперь он просто смотрел.

– Дональд, милый мой, ты потерял сына, и это чудовищно. Но если ты продолжишь в том же духе, я тебе башку раскрою. – Он тронул коня, оставив Дональда позади.

Никто не засмеялся. Рыжий Роуэн и Дауд вскинули топоры на плечи и двинулись за Плохишом Томом. И все горцы пошли вперед, пытаясь как можно быстрее продираться через кусты.

Два часа спустя они выбрались из болота. Теперь они оказались на самом краю тех заливных лугов, где годом раньше Гектор оставил свое стадо. Том отправил двух парней помоложе на разведку, спешился, сел спиной к дереву и задремал. Высоко в горах бушевала гроза. Доносились раскаты грома, в небе полыхали молнии.

Том проснулся, почувствовав, что спал слишком долго. За это время его люди – почти тысяча человек – отдохнули и поели. Теперь они снова сели в седла и погнали стадо обратно на запад, вдоль старой дороги, прямо по редкому лесу.

Гроза в горах становилась все сильнее, и вдруг, после мощного тройного взрыва, стало ясно, что это не обычная буря. Что к ней приложили руку люди.

– Титьки Тары! – выругался Дональд Ду.

– Вперед! – велел Том и по-особому крикнул. Сто человек подхватили его крик – высокий, странный звук, похожий на стон, – и скот побежал быстрее. Там и тут молодые животные падали, когда их толкали те, кто посильнее. Стадо начало разбредаться по лесу.

Том пожалел, что у него нет крыльев, чтобы осмотреть местность сверху и понять, где же он находится. И тут же – как будто бог его услышал – он увидел огромный клен с мощным шишковатым стволом. Это дерево его народ хорошо знал и звал Лесным богом. А уж где росло это древнее дерево, Том прекрасно понимал. Он усмехнулся.