Рассматривая потолок, белый и чистый, вспомнила слова Яна. Он не устаёт меня поддерживать. Я не могу опустить руки, надо попробовать продолжить обучение. Хотя всё же некрасиво с нами поступили. Об этом администрация академии обязана была заранее предупредить.

Запретив себя жалеть, я направилась принимать душ, переодеваться. На комм пришло сообщение, что все собираются отметить прилёт. Общий сбор в столовой. Правила в унжирской академии были мягче, здесь не было комендантского часа, лишь предписывалось не шуметь, не мешать другим студентам учиться и не ломать имущество академии. Я зашла за Яном, его расположили на два этажа выше. Комната была такая же по размерам, как и моя, но в голубых и серых тонах. Яндор тоже переоделся.

— Ленка зовёт в столовую, — замерла я у порога, рассматривая комнату Дракона. Вещи были аккуратно разложены, сумки убраны, а моя так и осталась валяться у стены. Лень было разбирать её.

— Зайди сначала, — Ян посторонился, и я перешагнула через порог.

Сбросив ботинки, прошла к кровати, так как кресел в наших комнатах не было, кроме единственного у рабочего стола. Забралась с ногами, скрестив их, и стала ждать, о чём мне собирался сказать Дракон. Он был чём-то удручён.

— Я отцу звонил. Он помочь сможет, только если ты его подопечной станешь, а я этого не хочу, — пробормотал он, садясь рядом со мной.

— Подопечной? — опять это слово.

— Ну да, подопечной. По-другому оказать тебе помощь он не сможет, это вызовет подозрение и кучу вопросов.

— Подопечная — это как? — ещё более осторожно переспросила. Что-то было в этом слове неприличное.

Ян укоризненно на меня посмотрел и вдруг просиял.

— Точно. Надо позвонить подопечным отца.

Он тут же набрал чей-то номер на своём комме, и после длительных гудков над экраном появилась голограмма старческого лица, потом еще одного. Я с трудом рассмотрела двух старушек, которые радостно приветствовали Яна, пытаясь друг друга сдвинуть с радиуса голозахвата.

— Яндор, мальчик мой!

— Как ты вырос!

— Совсем про нас забыл!

— Позвонил же, — ворчливо одёрнула подругу бабушка с более тёмными волосами. — Что пристала к ребенку? Глянь, какая девочка у него.

— О. Сейчас!

Одно лицо исчезло, но появилось уже через несколько секунд в усилителях зрения. Вещь весьма дорогая, но лучше очков, которые, как доказали унжирцы, только ухудшали зрение. Я смутилась, когда меня стали рассматривать с любопытством и расхваливать Яну. А тот меня приобнял за плечи и торжественно изрёк:

— Мне нужна ваша помощь. Отец отказал мне, и вся надежда на вас, дорогие Мэри и Лизи.

Старушки развеселились, им явно понравилось и обращение Яна, и его просьба. Я попыталась отодвинуться, но Ян крепко держал меня, рассказывая бабушкам, какая я замечательная и умная, но бедная. Он в красках поведал им, что мы испытали, когда прилетели на Ваинару и узнали, что требуется оплата за обучение в размере трёхсот сорока тысяч кредиток, которых, конечно же, нет. Отец заплатил за Яна, но отказал в помощи Марусе, так как она не его подопечная.

— Ах, вот ведь паразит! — выкрикнула Лизи, та, что с плохим зрением. — Я слышала, как они разговаривали с твоей матерью. Он беспокоится, что ты влюбился в эту крошку.

— Что? — ахнула я.

Старушки замолчали, удивлённо глядя на Яна. Тот словно окаменел, и отодвинуться от него стало практически невозможно. Я медленно обернулась.

— Я не… — попытался оправдаться Яндор, да только сердечко моё уже не слушало. Получается, даже у него дома все думают, что он влюблён в меня? Какой кошмар.

— Ой, да чего смущаться. Ведь не парень же она.

— Хотя и выглядит как пацанка.

— Но мы за неё возьмёмся.

— Да, как только привезешь её к нам, сделаем из неё конфетку.

— Я не по этому поводу звоню, вы можете помочь? Нам нужны деньги.

— Ты слышала? Нам.

— Да-да, нам. Если уже нам, значит, пора подготавливать фаворитку Кемера к невесте.

— Мы не настолько близки, — решила я успокоить бабушек, которые всё не так поняли.

Взгляд двух голографических бабушек было тяжело выдержать. Они переглянулись между собой и противно засмеялись. Это просто невыносимо.

— Мы друзья! — попыталась я объяснить.

— О, — протянула Мэри. — Я вот тоже дружила с одним, пока не поняла, что дружить телами приятнее. Надо, наверное, к нему завтра наведаться, давно не ходили к нему в гости.

— Опять пить? — возмутилась Лизи.

Яндор тяжело вздохнул и печально выдал:

— Так и знал, что бесполезно просить у вас помощи. А ведь я хотел просить вас стать моими первыми подопечными.

Бабушки просияли, позабыв о предстоящей гулянке, а я перестала понимать, что происходит.

— Нас?

— Первыми?

— А как же она? — кивок в мою сторону.

— Мы и вправду друзья, и моему другу нужна помощь. Она вернёт долг, как только устроится на работу, года через два.

— Два года, — тут же задумались бабушки.

— Я так гуляю, что могу не дожить, — прошелестела Лизи.

— Да, с нашим ритмом жизни сердце может не выдержать, — согласилась с ней Мэри.

Ян явно расстроился. Он перестал удерживать меня, и я отодвинулась.

— Ладно, мы согласны, — хором произнесли бабушки после недолгого совещания.

— Но твоя малышка должна дать нам слово, что если мы не доживём до возврата долга, то она обязана устроить банкет на очередной годовщине наших похорон и чтобы с оргией.

— Да, и Арана пусть пригласит.

— Да, только ты её к нему не подпускай.

— Он так целуется, закачаешься.

Бабуленьки пакостно рассмеялись, а мне аж противно стало. Я хотела отказаться, но Ян закрыл рукой мой рот.

— Благодарю, Мэри и Лизи. Надеюсь, что как только я устроюсь на работу, вы первыми объявите меня своим покровителем.

— Да уж, держись, малыш, — усмехнулась Мэри под скрипучий смех Лизи. — Мы же дорогие подопечные.

— Молодые, заводные.

— На нас много тратиться придётся.

— Это честь для меня — содержать таких прекрасных, добрых, отзывчивых и красивых дам.

— Яндор, мальчик мой. Я всегда любила тебя больше твоей матери.

— Да, да, как вспомню время, когда ты в больнице лежал. Ох и ругали мы её, что не прилетела к тебе ни разу. Подумаешь, покровитель запретил. Нам он ничего запретить не может.

— Да.

Я взглянула на Яндора. В больнице. Это воспоминания детства. Я никогда не лезла с расспросами о детстве, так как считала, что каждый волен сам решать, что и кому рассказывать. Ленка с большим удовольствием делилась откровениями о своей жизни, я старалась не распространяться лишний раз, а Ян вообще обходил эту тему стороной.

— Пароль запиши и бери, сколько хочешь.

— Всё равно не пропьём столько.

Бабушки опять рассмеялись, а я поразилась тому, столько в их словах скрытой боли. Когда Яндор распрощался со старушками, он улыбнулся мне и потребовал номер моего счёта.

— Ян, я не уверена, что это правильно. Они же мне никто.

Шалорт вздохнул, разворачиваясь ко мне лицом.

— Маруся, это подопечные отца, которые обязательно станут моими, они мне это с детства твердили. Мой отец постоянно ограничивал их в содержании, так как… Они одиноки и никому, кроме отца, не нужны.

— Одиноки? — удивлённо повторила за ним.

— Да. Одиноки, поскольку бесплодные, поэтому никогда не были фаворитками. Да и покровители их уже умерли. Хотя у нас и считается престижным брать покровительство над женщинами, но те, кто пережил свою молодость и вступил в пору увядания — это бремя для мужчин-покровителей. Отец единственный, кто спокойно переносит их прихоти, хотя мама и раздражается. Для меня Мэри и Лизи когда-то стали ближе, чем мать, но затем всё оборвалось. Я впервые за много лет решился позвонить им.

Я посочувствовала Дракону. Грусть в его глазах была неподдельная. Я взяла его руки в свои и улыбнулась.

— Главное, что вы опять общаетесь.

Ян покачал головой.

— Всё уже не так, как раньше.

— Это у всех так. Поверь.