Взгляд Ванессы сначала находит меня — как и предполагалось, она улыбается мне настолько фальшиво, что просто хочется ей врезать. Взгляд Грейсона следует за ее взглядом, и он не настолько рад. Он кивает в знак приветствия, и я робко машу ему рукой. Я натягиваю маску безразличия, решив продержаться в их присутствии тридцать минут. Только тридцать минут, и я смогу уйти под каким-нибудь дурацким предлогом, не выглядя полной идиоткой. Джордан приходит ко мне на кухню, притворяясь, что хочет налить еще вина. Понимающе на меня смотрит и сжимает мое плечо.

— Как вы вовремя появились. Я уж подумала, что вы так и не появитесь, — отчитывает их Бэйли.

— Во всем виноват твой брат. Прошлой ночью я его так вымотала, что не могла вытащить из своей постели. Он хотел проспать весь день, — говорит Ванесса, наблюдая за моей реакцией.

К моей гордости, я никак не реагирую, но внутри чувствую опустошение. Грейсон морщится при упоминании об их недавнем рандеву вчера ночью.

— Фу, Ванесса. Слишком много информации. Нам нужно будет поработать над этим. Не хочу слышать о том, что ты вытворяешь с моим братом.

Бэйли отвращением качает головой, а Ванесса смеется, откинув голову назад.

— Прости. Просто не хотела быть единственной виноватой.

Она обнимает Грейсона за талию. Несмотря на то, что он стоит спиной, я вижу, что ему неприятна эта публичная демонстрация чувств.

Больше этого физического контакта я не выдержу. Джордан тянется к моей руке, но я отстраняюсь. Бэйли не замечает, как Ванесса специально прокручивает тот нож, что воткнут в мое сердце. Блядь. Она уже победила. Как человек может быть таким жестоким? Я извиняюсь и ухожу в ванную. Джордан пытается пойти за мной, но я качаю головой, не пуская ее. Не хочу привлекать внимание к тому, насколько мне плохо.

Захожу в ванную и закрываю дверь. Не хочу случайных визитов ничего не подозревающих гостей, или этой суки, которая придет, лишь бы посыпать больше соли мне на рану, созданную ей же. Весь мой прогресс за неделю полетел к чертям, вместе с намерением оставаться сильной. Я включаю кран, чтобы заглушить рыдания. Сползаю по двери на пол и отпускаю слезы. У нас с Грейсоном было столько первых моментов, от этого я чувствовала себя особенной. Но теперь я знаю: он спал с Ванессой, хоть и говорил, что делал это только со мной. Она осквернила то единственное, что было особенного в наших псевдоотношениях. Я заставила его ослабить несколько правил только ради того, чтобы он разделил новую открытость с ней. Мое сердце болезненно сжимается от предательства.

В дверь легонько стучат. Черт, кто-то меня услышал?

— Шив. Можно зайти?

Ох, слава Богу, это Джордан. Я открываю дверь и впускаю ее.

Она смотрит на меня и вздыхает.

— О, черт, нет, Шив. Детка. Она не выиграет. У вас была интрижка. Она закончилась. Было весело. Не давай ей власти чувствовать, будто она забрала его у тебя. Он никогда не был твоим. — Джордан поворачивает меня лицом к себе. — Он был отвлечением. И все. И это сработало. Ты забыла Лиама, поэтому сейчас можешь двигаться дальше и начать отношения с кем-то другим. — Я ценю подбадривания Джордан, но сердцу не прикажешь.

— Спасибо, Джор, но для этого потребуется время. Больно видеть их вместе. Мне нужно уйти. — Я вытираю слезы с глаз. На руке остаются следы туши. Черт, сейчас я выгляжу, как енот. Быстро умываю лицо, но все бесполезно. Опухшие красные глаза расскажут всем, что я плакала. Не могу вернуться на вечеринку вот так. — Можешь принести мне сумочку? Я сейчас уйду. Попрощайся за меня с Бэйли.

— Я могу уйти с тобой.

— Нет. Останься и помоги Бэйли. Я не хочу устраивать сцену. — Джордан колеблется, но, в конце концов, соглашается. Я собираюсь с силами, пока она идет за моей сумочкой. Вернувшись, обнимает меня и говорит, что вернется домой через пару часов. Я почти выхожу за дверь, когда меня замечает Бэйли.

— Ты уже уходишь? — Когда подходит ближе, я вижу, что она замечает мой красный нос и опухшие глаза. — Ты в порядке? — Это привлекает внимание Грейсона. Черт. Слава богу, Ванессы нет поблизости.

— Да. Кажется, у меня мигрень. Пойду домой, пока хуже не стало, — вру я.

— Ладно, поправляйся и будь осторожна. Погода просто ужасная. — Грейсон с сочувствием смотрит на меня, но не делает ни шагу ко мне.

— Обязательно. У тебя прекрасная квартира. Спасибо за приглашение. — Я разворачиваюсь и ухожу, пока снова не начала плакать. Пока жду парковщика, голову заполняют воспоминания о Грейсоне, вместе с осознанием того, как все это закончилось.

Я сажусь в машину, а по радио играет Imagine Dragons «Demons». Врубаю звук на максимум, чтобы прогнать плохие мысли, заполняющие мою голову. Но все без толку. От грустных слов песни слезы текут еще сильнее. Зрение затуманено, и мне нужно остановиться, но я уже на шоссе. Дворники работают в ускоренном режиме, чтобы убрать дождь с лобового стекла, но это не помогает видеть дорогу. Дождь идет такой сильный. Я пытаюсь сбросить скорость, но кажется, что переднее колесо с пассажирской стороны виляет. Пробило шину? Долго мне гадать не приходится.

Я теряю управление, и моя машина срезает через полосы, врезаясь в разделительное ограждение. Взлетает в воздух, а я могу лишь приготовиться к удару. Меня бросает по сиденью, как тряпичную куклу. Боль просто невыносимая. Не могу определить, в какой части тела болит больше. Стекло вокруг меня разбивается, но я не могу двигаться. Машина перестает скользить и останавливается, оказавшись перевернутой на крышу, ожидая удара другой машины. Вот так я умру? Прижатая к сиденью ремнем безопасности, в ожидании трагического столкновения с другой машиной или несколькими.

По моему лицу что-то течет. Я чувствую металлический вкус — значит, это кровь. Головокружение потихоньку побеждает сознание, пока кровь стекает с моей головы, потому что я вишу вверх ногами. Закрываю глаза и приветствую его, если это значит, что боль уйдет. Звуки шоссе снаружи начинают исчезать, пока я покоряюсь судьбе.

— Эй, леди. Все будет хорошо. Помощь уже в пути. Постарайтесь оставаться со мной, хорошо? — Подбадривает мужской голос, но я не вижу его лица. Пытаюсь держать глаза открытыми, но это тяжело. Надеюсь, если он стоит на улице со мной, значит, больше нет угрозы, что в мою машину кто-то врежется. Незнакомец продолжает говорить со мной, пытаясь удержать меня в сознании.

Не могу вспомнить и половины его слов, или сколько проходит времени, но, наконец, я слышу сирены. Они приносят гидравлические клещи и разрезают мой ремень, вытаскивая меня наружу. Парамедики действуют аккуратно, чтобы не дать распространиться внутренним повреждениям, и время будто останавливается, когда они укладывают меня на носилки. Все тело болит. По крайней мере, я знаю, что не парализована. Мне хочется, чтобы они поторопились и дали мне обезболивающее. Пытаюсь сказать им это, но мои слова непонятны даже мне. Чувствую, как темнота опять пытается меня поглотить. Они задают вопросы, чтобы определить уровень сознания, но я не могу ответить. В итоге я проигрываю эту битву, и, наконец, погружаюсь в темноту.

На краткий момент я прихожу в сознание, когда парамедики выгружают меня из скорой. Пытаюсь слушать их краткий отчет о моих повреждениях, но кроме перелома лодыжки больше ничего не понимаю, все остальное звучит так, будто я под водой. Скорость, с которой они толкают каталку по коридору, намекает на срочность. Куда они меня везут? Я хочу попросить их позвонить маме и Джордан, но снова, кажется, не могу произнести ни слова. Меня привозят в ярко освещенную комнату, и надо мной нависают сразу несколько рук.

Они срезают одежду с моего тела, и я чувствую себя выставленной напоказ. В комнате полно людей, прикрепляющих что-то к моим рукам, груди, протыкающих меня иглами. Боль стремительно растет, дышать становится тяжелее. Вот и все. Мое время подошло к концу. Звук монитора неподалеку начинает медленно исчезать, как и голоса вокруг меня. Темнота возвращается с удвоенной силой.