— Благодарю, — Лира мягко улыбнулась, и я заметил, что торговка тут же замерла, будто нежась в лучах весеннего солнца. Намэ осторожно отвела от себя её руку и пошла в указанном направлении.

Я молча следовал за ней.

Мы неторопливо продвигались по городу, и я с удивлением отмечал, как не похоже это место на те города, к которым я привык. Поселения Крылатых вырастают вокруг храмов или просто около красивых мест — что, впрочем, одно и то же, потому что талах-ан, закладывая храм, обычно руководствуются принципами талах-ир, а для нас важнее всего красота. У талах-ар может быть иначе. Свои храмы они строят там, где есть необходимые ресурсы для их исследований. Но в таких я и не бывал.

Храмы же талах-ир всегда прекрасны, и их красота включает не только красоту самого сооружения, но и то, как оно сливается с пейзажем вокруг. Утёсы над водопадами, вершины гор — вот наши любимые места. Города же, как таковые, нам не нужны, но порой в поисках уединения мы покидаем храм и селимся в доме, предназначенном для одного. Особенно свойственна подобная жизнь талах-ан, чьи помыслы далеки от медитаций и любования природой. Предпочитая работать руками, они нуждаются в большем пространстве и в большей свободе друг от друга — иначе им не организовать мастерских. Можно сказать, что города — это храмы талах-ан, хотя они и рождаются в Залах Жизни так же, как и мы.

Но даже талах-ан, как бы приземлены не были их помыслы, свои здания всегда возводят устремлёнными вверх. Города Крылатых полны стройных башен и зелёных садов, и раз уж кто-то предпочитает иметь собственный дом, то не станет возводить его вплотную к чужим домам. На широких улицах всегда остаётся место для скверов, фонтанов и ручьёв.

Города людей я видел на галакристаллах, но пока не побывал в одном из них, понять их отличия до конца не мог.

Здесь дома стояли вплотную друг другу, и казалось, их обитателей куда больше заботит наличие крыши над головой, чем её красота. Даже самые ухоженные — те, с балкончиков которых свисали зелёные вьюны — выглядели приземистыми и плотными. Люди кругом были им под стать.

Абсолютно внезапно меня поразила мысль:

— Они ещё и не умеют летать?!

Лира негромко рассмеялась, и этот мелодичный смех колокольчиком встревожил душу.

— Да, Дайнэ, они не умеют летать.

Она помолчала, а когда продолжила, я не видел выражения её лица.

— Даэвы тоже не умеют летать. Но мне кажется, это не делает их менее опасными.

Я тоже нахмурился.

— Они так тревожат вас, — не удержался я, — вы заговариваете о них в который раз за последние дни.

— Я ведь для того и отправилась в путь… чтобы попытаться… договориться с ними. Конечно, они меня тревожат.

— Даэвы осваиваются в Ойкумене уже шесть сотен лет — однако никогда не переступали границ Короны Севера. Может, они и отличаются от нас, но не настолько безумны, чтобы затевать с нами войну.

Лира снова негромко рассмеялась, однако теперь в голосе её не было и толики веселья.

— Даэвы уважают только силу. Наше нежелание вступать войну и подчинять себе материк для них выглядит как слабость. Я хорошо это понимаю. Но не могу говорить с ними на их языке. Тем более… — Лира замолкла, подбирая слова, потом продолжила: — Всё не так просто. Ты же знаешь, мы не можем с ними воевать. И за минувшие шесть сотен лет они не могли этого не понять. Армии даэвов подошли вплотную к нашим землям. Они могут перейти границы в любой момент.

— Этого не может быть, — отрезал я. — Это глупо. Мы не несём для них угрозы.

Лира вздохнула.

— Я знаю, тебе будет трудно посмотреть на это с точки зрения талах-ар… и всё же, попробуй представить: война приносит им еду, драгоценности и рабов. Они получают всё, но не тратят на это столько времени, сколько галлы и другие дикие племена.

— Какое удовольствие в том, чтобы обладать отнятым у других?

— О… — Лира снова негромко рассмеялась. — Ты говоришь как талах-ир. Ты рассуждаешь с позиции эмоций, Дайнэ. А я рассуждаю с позиции разума. Добыть желаемое войной для них проще, чем создать самим. А теперь я попробую представить, как рассуждал бы талах-ир. Помнишь кристалл, который ты взял у меня?

Лира оглянулась, и я кивнул.

— Тебе нравится эта музыка?

— Да.

— Какие желания она в тебе пробуждает?

Я молчал. Мне было стыдно сказать. Стыдно описывать, как заходится сердце от этого бешеного ритма, от стремительного зова флейты, который мне так и не удалось повторить.

— Это — Песнь Смерти, — сказала Лира совсем грустно. Она замедлила ход и вскоре совсем остановилась. — Эта мелодия записана много веков назад. Во времена, когда ещё существовали…

— Катар-талах, — закончил я за неё, и по позвоночнику пробежал озноб.

Лира кивнула.

— Есть поверье… что эта музыка звенела в их крови. В этом ритме билось их сердце. Песнь Смерти звала их проливать кровь, подчинять и причинять боль. Это было для них таким же наслаждением, как играть на флейте — для тебя.

— Тогда они бы уничтожили друг друга, — отрезал я.

— Они и уничтожали, — Лира приподняла брови, — как и даэвы уничтожают друг друга. Но других они уничтожают всё-таки больше. Не знаю, почему.

Я молчал. Внезапная и страшная мысль посетила меня.

— Лира… — голос охрип и я кашлянул. — Намэ…

— Что?

— Может ли быть так, что и я… что и в моей крови есть кровь катар-талах?

Лира улыбнулась краешком губ.

— Гипотетически — да. Мастера твоего храма могли добавить в твою кровь их генокод.

— Это не запрещено?

Лира повела плечом.

— Прецедента не было, потому и закона такого никто не издавал. Но, — намэ внезапно шагнула ко мне и провела кончиками пальцев по щеке, — ты можешь быть спокоен.

— Потому что всё, что есть во мне — создано, чтобы служить вам? — вспышка злости сменила страх.

— Нет, — лёгкая и грустная улыбка скользнула по губам намэ. — Потому что я смотрела твою генокарту, и с ней всё хорошо. Всё, что происходит с тобой — происходит вот тут, — кончики пальцев скользнули к моему виску, — у тебя в голове. Ты лишился жизни, для которой был рождён, и это пробуждает в тебе злость. Но ты не катар-талах. В тебе нет потребности убивать.

Я сглотнул.

— Почему? — голос всё же плохо слушался, и я сделал паузу, прежде чем продолжить. — Почему они не вложили в мою кровь желание служить вам?

Лира покачала головой.

— Потому что тогда ты был бы рабом.

— Я был бы счастливей.

— Представь, что тебя не выбрали для служения. Как бы ты жил?

Я молчал.

— Кроме того, — продолжила Лира. — Решение делать аран-тал для талах-ар — было неспроста принято талах-ир. Мне нужны твои чувства, чтобы верно оценивать окружающий мир. Мне нужно твоё сострадание. Мне нужен ты — такой, какой есть. Мы не создаём катар-талах даже для того, чтобы они охраняли нас, намэ. Мы знаем, чего хотим, когда выбираем вас.

Я молчал. Её слова странным тёмным пламенем разгорались в моём сердце и пробегали по венам.

— Я постараюсь вас не подвести, — тихо сказал я.

— Я знаю, что не подведёшь, — Лира улыбнулась и снова отвернулась. — А если ты, как и я, заинтересовался тем, что представляют из себя даэвы, то полагаю, что очень скоро мы встретимся с ними лицом к лицу.

Через два квартала Лира свернула налево, и мы остановились перед дверью с изображением крылатого полумесяца.

Намэ постучала и дёрнула за ручку. Никто не ответил. Лира повернулась ко мне, собираясь, видимо, сказать что-то о наших дальнейших планах, но тут же замолчала. Я резко обернулся, закрывая её спиной. Рука легла на основание саркара.

— Намэ Савен, большая честь видеть вас в нашем городе.

Мужчина, стоявший передо мной, был на голову выше меня и заметно шире в плечах. Тем более он выглядел крупнее Лиры. Я рассматривал его амуницию, как решал бы тактическую задачу. Меч на поясе, перевязь с метательными ножами едва выглядывает из-под плаща, кожаная броня закрывает, скорее всего, руки выше локтей — под плащом не разглядеть. Впрочем, преимущество саркара в том, что ему мало мешает лёгкая броня. Он не предназначен для смертельных ударов, но вывести противника из строя помогает отлично. К метательному оружию я тоже был готов.