Я сделал глубокий вдох, но это не помогло. В воздухе спальни намэ разливался мистический аромат — специй и нежных восточных цветов. От него не только рассудок начинал мутнеть, но и казалось, что лепестки этих таинственных цветов трепещут где-то внизу живота, щекоткой пробуждая то, что здесь и сейчас абсолютно не следовало пробуждать.

Намэ же, обращая внимания на моё молчание, приблизилась к одной из стенных панелей и сдвинула её в сторону.

— Подойдите, — попросила Лира.

На негнущихся ногах я шагнул к ней и замер за плечом. Аромат усилился, и я понял, что дело не в спальне. Этот аромат принадлежит намэ.

«У нас проблема, — хотел предупредить я. — Я не могу вас защищать, потому что… потому что рядом с вами перестаю соображать?»

Очевидно, у меня не было никакой возможности это сказать. Я стоял и боялся вдохнуть лишний раз.

— Здесь в основном познавательные фильмы, я подумала, что они вряд ли вас заинтересуют. Но всё же посмотрите — может, найдёте для себя что-нибудь?

Я послушно взял один из кристаллов, прекрасно понимая, что не смогу на нём сосредоточиться— и замер, когда из-под пальцев полилась негромкая и пронзительная музыка. Песня флейты сплеталась с нарастающим гулом барабанов, всхлипы скрипки тонули в шелесте осенней листвы и звоне ручьёв.

Я закрыл глаза, каждой клеточкой тела ощущая, как тревожит мою кровь каждый новый звук.

— Что это? — прошептал я, не слыша собственного голоса за шумом в висках.

— Это?.. — в голосе намэ появилась насторожённость.

А я поспешил открыть глаза, чтобы понять, что её встревожило.

— Вам понравилось?.. — со смесью удивления и опаски спросила Лира.

— Это… — я не находил слов. Проще всего было бы сказать, что эта музыка — я. Но лишь выдохнул: — Да, понравилось.

Лира молчала. Стояла, нахмурив брови, и смотрела на меня.

— Возьмите себе, — наконец решительно сказала она и сжала мою руку в кулак, пряча в ладони кристалл. — Только прошу вас, никому не показывайте этот кристалл. И не говорите, что это я его вам дала.

Я кивнул — мне бы и в голову не пришло спорить. Я знал, что намэ, если захочет, подкрепит свой приказ командой через таар, и тогда сопротивляться я уже точно не смогу.

При мысли о том, какую власть она имеет надо мной, я крепче стиснул кулак. Не Крылатый — просто тело, управляемая кукла в руках своей повелительницы. Кукла, которой позволено шевелить ногами и руками лишь для того, чтобы намэ не пришлось обременять себя, контролируя каждый её шаг.

Как я могу любить народ, который обрёк меня быть запертым в собственном теле и не иметь над собой никакой власти? Как я могу хранить ту, которая воплощает этот народ?

— Разрешите мне остаться одному? — сухо спросил я.

— Идите, — Лира, к счастью, не обратила внимания ни на смысл, ни на тональность моих слов. Кажется, она ушла глубоко в себя. — Позже я зайду к вам и сделаю, что обещала.

Дайнэ направился к двери, а Лира стояла и задумчиво смотрела ему вслед. Ничто в его виде, в плавных движениях его тела, в холодной красоте лица не выдавало принадлежности к касте тех, о-ком-не-принято-говорить.

«И всё же… всё же стоило дать ему выбор, как всем творениям нашего народа он предпочёл одно. Песнь Смерти. Песнь, которую слышит в своей крови каждый катар…»

Лира качнула головой, прогоняя наваждение. Подобрав полы мантии, подошла к другой стенной панели, провела по ней рукой и, дождавшись, когда из пола поднимется мягкая скамеечка, а под панелью откроется экран, уселась перед ним.

Сейчас она как никогда остро ощутила сожаление, что её наставник, намэ Маринэ, ушёл в Покои Сна. Лира не чувствовала, что готова принять бразды правления. Не была уверена в себе. Боялась, что будет слишком мягкой или слишком жёсткой, что Совет не примет её, что угроза, идущая с юга, окажется слишком реальной, и Лира не сумеет справиться… Но в эту конкретную секунду её куда больше тревожило другое.

— Намэ… — прошептала она и провела по экрану кончиками пальцев. Образ Маринэ, уже седого, но не потерявшего обаяния и величественности, появился на мониторе.

— Ты хотела задать мне вопрос или просто соскучилась, ученица? — тень улыбки промелькнула в его голубых выцветших глазах.

Лира вздохнула.

— И то, и другое. — Помолчала и продолжила: — Скажи, намэ, как создаются и отбираются аран-тал?

— Ты знаешь ответ на этот вопрос, моя милая. В каждом поколении в Храмах каждой из каст закладывается семя будущих аран-тал. Каждый Храм внутри каждой касты предлагает одного будущего аран-тал. Затем, когда рождается будущий намэ, талах-ар шлют гонца…

Лира подавила новый вздох. Всё это она знала и так. Слышала тысячу раз, снова и снова представляя, каким будет тот, кого для неё отобрали.

Маринэ умолк, и Лира произнесла, стараясь как можно точнее сформулировать вопрос:

— Намэ, какие гены включаются в карту будущих аран-тал?

— Каждый Храм по-своему отвечает на этот вопрос. В этом смысл.

— И из… «моделей»… — Лира запнулась, произнося это слово, хотя мысль о том, что она сама — модель, чьи гены тщательно отбирались и комбинировались для создания идеально подходящего условиям современного мира намэ, не была слишком приятной. Почему-то казалось, что Дайнэ не хотел бы, чтобы так думали о нём. Однако более точного слова Лира не нашла: — Из «моделей», предложенных каждым из Храмов, к шести годам отбирается тот, кто соответствует будущему намэ лучше всего. Намэ… может ли быть так, что один из Храмов использовал в своём проекте гены… «четвёртой касты».

Маринэ не запнулся, отвечая на этот вопрос:

— Ответ ты должна найти для себя сама, ученица.

Лира снова вздохнула. Красивые и мудрые слова означали одно — ответ на этот вопрос Маринэ для неё не записал. Не захотел. Не подумал, что он потребуется. А может быть, попросту не знал.

— Спасибо, намэ, — тихо сказала Лира и отключила монитор. Несколько минут сидела, раздумывая, ничего ли не упустила.

Потом, поразмыслив, снова включила монитор и заказала из храма генетическую карту Дайнэ Инаро. В генетике Лира разбиралась не слишком хорошо — лишь в той степени, в которой требовала от неё должность намэ. Потом напомнила себе, что в этом путешествии у неё есть и другие дела, помимо разрешения загадки аран-тал. За окном уже начинало смеркаться. Нужно было подниматься на смотровую площадку, но прежде Лира хотела завершить ещё одно дело.

Закрыв стенную панель, она встала и вышла в общий зал. Пересекла его и постучала в раздвижные двери комнаты аран-тал.

— Да! — голос Дайнэ из-за стены прозвучал несколько более взволнованно, чем всегда, а когда Лира отодвинула дверь в сторону, то увидела, что Крылатый отряхивает помятую одежду — видимо, пытался вздремнуть.

— Простите, что побеспокоила, — как можно мягче произнесла Лира, — я обещала показать вам систему освещения.

Дайнэ отрывисто кивнул. Лира вгляделась в его лицо, пытаясь разобрать, что же не так, но не смогла ничего понять.

— Я могу войти? — уточнила она.

— Вы уже вошли.

Лира помолчала.

— Предпочитаете, чтобы я вышла? — спросила она.

— Нет! — ответил Дайнэ подозрительно торопливо.

Лира огляделась по сторонам.

— Смотрите, — она подошла к одной из стен, — выключатель здесь. — Она провела по панели рукой и нахмурилась.

Дайнэ приблизился и замер у неё за спиной.

Лира надавила сильнее. Ничего не произошло. Хмыкнула.

— И правда, — пробормотала она и отступила назад.

Инаро едва успел сделать шаг в сторону, чтобы с ней не столкнуться.

— Отойди-ка, — попросила Лира, бросив на него быстрый взгляд, и принялась расстёгивать крючки мантии.

Дайнэ отошёл максимально далеко и замер неподвижно, глядя, как намэ освобождается от одежды. Бросив на постель мантию, она осталась в одной нижней рубахе из тончайшего льна.

Инаро стоял, не смея шевельнуться. Умом он понимал, что тело Крылатых — такая же прекрасная натура, как цветы или горы. Что многие поэты воспевали обнажённую плоть, и что красота намэ — естественный результат многовекового генетического отбора.