Мы отправляемся на поиски Богов… Чтобы найти их внутри себя.

В трещины каменной кладки старой башни порывами хлестал неугомонный ветер. Воющие звуки эхом отдавались от поросших мхом стен и холодом проникали под плащи. Кромешную ночную темноту лишь слегка разбавлял скудный отсвет звёзд, проникавший через редкие бойницы. Полуразрушенная винтовая лестница, уходившая резко вверх, заканчивалась небольшой площадкой под самой крышей, на которой в молчании застыли четверо магов. Их привыкшие к темноте глаза сосредоточились на белом меловом круге на полу, испещрённом давно забытыми символами.

Немного нервно откинув густые вьющиеся локоны за спину, девушка в чёрном атласном платье резко вскинула руки вперёд и речитативом напела слова на утерянном столетия назад языке. Мгновенно вспыхнули десятки свечей, расставленных по всей башне. Между ними заскользили гудящие мрачные тени.

Поначалу какофония оглушала и казалась сумбурной, беспощадной, сводящей с ума. Но с каждой минутой голоса становились более отчётливыми, стройными, пока не слились в единую ноту, общую цель, разрывавшую ночную безмятежность.

– А я думал, что эффектные приёмы – моя прерогатива, – улыбнулся юноша лет двадцати на вид, смахивая со лба отросшую русую чёлку.

Девушка повела бровью, но ничего не ответила, сосредоточившись на ритуале. Зато её темноволосый спутник громко усмехнулся, и пламя свечей моментально выцвело, сумев вытянуть жизнь даже из серых и чёрных тонов.

Тени, беспорядочно кружившие между свечами, ускорились, сливаясь в единую необъятную массу. Голоса иного мира оборвались на резкой ноте, умолкнув навечно. Перед магами будто из ниоткуда разрасталась чёрная бездонная воронка.

– Даниэль, теперь твоя очередь, – напряжённо выдохнула Адалия. По её спокойному лицу стекла ледяная капля пота.

Темноволосый бросил короткий взгляд на юную светловолосую девушку, застывшую рядом с ним. Она ободряюще улыбнулась в ответ и сжала руку. Вторую маг протянул к зияющему провалу и слегка коснулся его пальцами прежде, чем из них вырвались чёрные бесплотные когти, утонувшие уже по другую сторону привычной реальности.

– Я и забыл, какими хрупкими могут быть живые люди, – отрешённо произнёс русый юноша, продолжая улыбаться.

Огромное древо Неффин раскидывало свои могучие ветви сквозь века на самом краю безбрежного мира. Солнечные лучи ласкали усталые окаменевшие ветви, взывая к новой жизни и новой весне. Около самой верхушки, терявшейся в сизых облаках, скромно проклёвывался на свет первый в этом году зелёный листок.

Уже гораздо позже, когда все леса покроются отрадной глазу зеленью, древо жизни Неффин соизволит им уподобиться. Оно отсчитает новый круг колеса бытия и сможет наконец возрадоваться солнцу. С Древними никак иначе.

Даже вездесущие д’аари не рискнут устроить свои ритуальные танцы в его кронах. Мудрейшие знают, в такие года, как этот, нельзя ни единым дуновением нарушать покой Древних. Иначе грядёт беда.

Солнце восходит и заходит за горизонтом, а Неффин высится над миром незыблемой крепостью спокойствия или предвестником погибели.

Ровно до тех пор, пока уверенная рука случайного странника не касается могучего ствола. Разумное существо в недоступных чертогах нарушает вековое спокойствие.

Темноволосый эльф нежно проводит рукой по древу, усилием воли унимая сильную дрожь в левой руке, и поднимает глаза ввысь. Оттуда летит одинокий сочно-зелёный лист. Неффин так давно не видел живых.

– И что бы это могло значить? – удивлённо шепчет эльф, пристально рассматривая лист. – Это благосклонность или гнев? Тхан’ар! Ради чего я шёл сюда?

«А что ты ожидал увидеть? – прошелестел незримый голос в голове. В тоне скользнула лёгкая усмешка. – Он же дерево, хоть и древнее».

– Учитель… – прошептал эльф в ответ. – Даже в своём воображении я не способен представить ваших реплик.

«Тогда стоило оставить меня в живых», – уже откровенная насмешка чуть не сбила с толку.

Разумное существо, коим навеки запрещён проход к Неффину, достало короткий нож, инкрустированный семью крохотными изумрудами. Сталь безжалостно врезалась в окаменевшее дерево и вырвала крупный кусок ствола. Брызнул сок, заменявший древу живительные слёзы, и мгновенно угодил в подставленную чашу.

Но больше ничего не произошло. Вопреки ожиданиям, земля не дрогнула, и небеса не затянуло грозовыми тучами. Лишь один д’аари свалился к ногам эльфа и моментально потух. Тысячу лет Неффин дремал в спокойствии, и сейчас не выказал почестей амбициозному гостю.

Выждав пару минут, пока чаша наполнится, эльф пригубил новый напиток и аккуратно перелил остатки в бутыль, притороченную к поясу. Снова нежно проведя рукой по стволу и убедившись, что сок иссяк, он развернулся и покинул обитель.

***

Ларос Дорс Велен Первый, закрыл дверь тронного зала, где всё ещё продолжались споры, и только сейчас позволил себе вздохнуть. Вокруг не было чужих глаз, но он не мог расслабиться. Лицо короля – лицо страны. Разодранной недавней войной, пришибленной гибелью предыдущей династии и потерянной. Авелор…

Стук его каблуков звонко отдавался от стен, твёрдая походка и графская выправка – вот на чём держалась теперь страна. На девятнадцатилетнем мальчишке, недавно потерявшем почти всё, что он имел. Навсегда вырванном из привычной жизни. Его кинули в поток, не объяснив правил игры. Лицо страны – участь короля.

Сейчас ему как никогда не хватало Альберта. Мудрый наставник так легко умел озадачивать окружающих, что они сами не замечали, кто в действительности тут кукловод. Но Альберт погиб, остановив Слияние. Смогла ли его смерть удержать Авелор от окончательного падения в Бездну?

Отец тоже умел озадачить, в открытую, но вопросов о том, что нужно делать и кто здесь главный, не возникало ни у кого. Его останки лежали в склепе под тронным залом, вместе с другими почившими в ту страшную новогоднюю ночь на балу. Была ли эта жертва напрасной?

Юный наследник графского рода не умел ни первого, ни второго. Не хватало опыта, хитрости, но, благо, хватило догадки отправить мать и младшую сестру подальше из этой клоаки.

Он шёл по огромной дворцовой галерее, не глядя по сторонам. Ни единый мускул на его лице уже месяц не выдавал его чувств. Ларос почти привык, что эта маска должна следовать за ним даже во сне. Отец так долго добивался от своего импульсивного наследника этих строгих, застывших черт, идеального хладнокровия и самоконтроля… Он бы мог гордиться, если был бы жив. Если Газарт вернёт его к жизни, как и обещал.

Он бы занял этот проклятый трон, если был бы жив! В их правах на престол никто не сомневался. Ларос мог бы учиться, у него были бы годы в запасе! Он захлёбывался по ночам, он сбивал кулаки в кровь – но лишь в своих мыслях. Королю не позволено выглядеть потерянным.

Угроза, выгода, решение. Самообладание. Жёсткие шаги, уверенное лицо. Ни капли страха в глазах. Маска не срослась с кожей – она всё ещё прожигала нутро. Как и слишком короткие светлые волосы, уже не прикрывавшие ушей – их пришлось отрезать до коронации.

По окнам стучал мокрый снег. Каждая капля этой мерзости, что творилась вокруг, вплеталась в гул его шагов. Мерно стучала в висках, отдавалась в пустынной галерее.

Ковен выбился из-под контроля? Архимагистры погибли? Новые назначены из преемников его указом. Каждый новый герцог, граф или барон – все прошли через тронный зал под ледяным взглядом короля. Каждый чётко знал, кому он служит и кого должен опасаться – так тоже учил отец.

Авелор утонул в волне разбушевавшихся наёмников? Воры попытались официально пропихнуть представителя гильдии в городской совет столицы? Нордлин сошёл с ума, а за ним покатилась вся страна?