Николь, совсем растерявшись, потихоньку вытянула вспотевшие ладони из-под его крепких рук. Мейсон тут же выпрямился.

– Если конечно Вам не будет угодно, чтобы наша компания и впредь занималась управлением.

Экипаж въехал в окрестности Розберри. Знакомые с детства места совсем не изменились за эти семь лет, разве что заросли кустарника по обе стороны от дороги стали больше. Николь жадно вглядывалась в родные пейзажи. Попавшиеся на пути экипажа люди оглядывались, не узнавая наемный экипаж, девушка задумывалась, пытаясь вспомнить их. Когда еще был жив отец, она, как завсегдатай деревенских праздников, помнила практически всех по именам, сейчас память стерла их за ненадобностью. Сердце Николь тоскливо сжалось от чувства какой-то безвозвратной потери, как будто окончательно осознав, что со смертью отца умерла и часть ее жизни. Все эти годы в пансионе, Николь по-разному представляла себе возвращение домой, ведь уехала она тогда впопыхах, не попрощавшись ни с кем, как ни уговаривал ее мистер Сен Ижен сделать все по-другому. Теперь, когда встреча с матерью была все ближе, Николь понимала, что совершенно не готова к ней. Она практически наизусть помнила присланное ей во Францию письмо и сейчас готова была поклясться, что мать при встрече повторит все слово в слово.

– Скажите, мистер Келли, а вы давно видели леди Астлей? – Николь только сейчас поняла, что он может что-то рассказать ей о матери.

Мужчина резко повернулся к ней, как будто своим вопросом она оторвала его от глубоких раздумий, настороженно глядя на нее, потом так же резко расслабился.

– Я видел леди Астлей давно, – он отвернулся и смотрел на свои, сложенные на коленях руки. – Мне не было необходимости встречаться с вашей матерью, так как я уже сказал, что по распоряжению барона она не имела никакого влияния на состояние.

Николь поняла, что разговор дальше не получится, мистер Келли снова стал встретившим ее управляющим, а не мальчиком, ловившим птиц на ирландских склонах. Экипаж уже ехал по аллее парка. Голые, раздетые зимними ветрами вязы, стояли как стражи по обочинам и выглядели совсем не так внушительно, как она это помнила. Сердце сковала тревога от того, что первым, что она сейчас переживет после долгого отсутствия, это встреча с матерью, тем более, что та ее, скорее всего, не ожидает.

Мистер Келли, понимая, видимо ее состояние, попытался подбодрить ее.

– Помните, Николь, что какое бы событие не вынудило вас покинуть дом несколько лет назад, всегда лучше вернуться домой. Нужно всегда смотреть обстоятельствам в лицо, – он тепло посмотрел на нее и добавил. – По крайней мере, так всегда учили детей в Ирландии.

– Спасибо за совет, мистер Келли, я постараюсь соответствовать вашим ирландским планкам, – Николь напряженно улыбнулась, про себя отметив, как естественно воспринимается то, что он, все-таки, обращается к ней по имени, но увидев, что он не собирается выйти с ней, удивленно спросила. – Вы разве не собираетесь зайти в дом?

– Нет, Николь, – спокойно, но твердо возразил управляющий, – у меня нет надобности, да и времени, признаться. Я попрощаюсь с вами здесь.

Николь уныло вышла из кареты, опершись на руку кучера. Естественно, как она могла трусливо просить совершенно чужого ей человека быть ей поддержкой в предстоящей нелегкой, как она подозревала, встрече с матерью.

– Николь! – окликнул ее Мейсон, остановив собирающегося захлопнуть дверцу кучера. – Я пришлю вам все отчеты в ближайшие дни, и помните, вы можете в любое время обратиться ко мне за любой помощью.

– Благодарю вас, мистер Келли, – ответила Николь, но мысленно она уже входила в большой холл дома, где перед ней стояла мама. Тогда, пять лет назад она испугалась резких перемен в ее размеренной провинциальной жизни под крылом отца. Сейчас пришло время «посмотреть в лицо обстоятельствам».

Роскошный, но безобразно измятый пеньюар, был единственным ярким пятном в комнате, в которую уже несколько дней не допускался даже самый тусклый лучик света. Если кто-нибудь из прежних многочисленных знакомых попал бы сейчас сюда, вряд ли смог узнать ту, еще пару лет назад, блистательную баронессу. Леди Ингрид Астлей снова была пьяна.

Старый барон отомстил ей со всей изощренностью, даже сам не понимая этого. Конечно, для начала он потребовал удовлетворения у маркиза. Глупец… Тягаться с Лимериком Но Лимерик повел себя совсем не так, как ожидала Ингрид. А барон, просидев в своем кабинете в течение долгих последних часов своей угасающей жизни, продумал все до мелочей, позаботился обо всех, кроме собственной нерадивой жены. Да, он установил для нее достаточное содержание, даже при всем желании Ингрид не смогла бы этого отрицать. Деньги на содержание поместья тоже поступали регулярно. Но в кругу ее общения новость о положении баронессы, в котором оставил ее усопший супруг, разнеслась быстрей, чем пепел по ветру. Сначала она стала предметом насмешек и острых шуток. Подробности истории, произошедшей в Уотерфорде, попали в умелые уста светских сплетниц немного позднее.

И, может быть, если бы Ингрид хватило выдержки все это перетерпеть, со временем все бы утряслось. Но вскоре, на одном из приемов, отчаявшаяся баронесса сделала самую серьезную, ставшую роковой для ее, и без того шаткой репутации, ошибку. Она, чуть ли не открыто, решила показать Грегори, что неравнодушна к нему. Решила поставить в этот вечер на кон все, но проиграла. И все эти годы у нее в ушах, отравляюще, звенели слова Грега, которые он произнес со сдержанной улыбкой, склонившись к ней во время танца, на который она его практически пригласила. «Леди Астлей, к сожалению, я не могу внятно объяснить, как произошло то, что произошло. Именно поэтому я не стрелял в вашего мужа, но, с полной ответственностью, могу заявить, что сейчас, уже не находясь под действием наркотика, не испытываю к вам ни малейшего влечения». После этого, прямо посреди танца, он проводил натянутую, как струна, Ингрид к диванам и покинул зал. А далее, произошел известный в столице парадокс. Если бы тогда Ингрид все удалось и она, наконец, смогла бы назвать себя любовницей Хокстоуна, поохав, для порядка, общество приняло бы ее в свой гостеприимный лицемерный круг. Но, неудачников здесь забивали камнями, и Ингрид стала парией. Парией среди людей, которые еще несколько недель назад не отходили от нее, считая иконой стиля, на которых сама она еще очень недавно обращала внимание только в личных интересах.

Ингрид решила удалиться в Розберри, переждать, но этот период затянулся. Николь, уехав, лишила ее возможности отыграться на ней. Даже тогда Ингрид не позволила себе попросить ее вернуться. Леди Ингрид Астлей никогда не опускалась до унижения. Она и так изрядно потрепала свое самолюбие в погоне за Хокстоуном. Но, в поместье ее все раздражало. Привыкшая к столичным развлечениям, Ингрид сходила с ума от скуки, более того, в собственном доме она чувствовала себя приживалкой. Она не могла даже рассчитать никого из прислуги. Хитрый лис, прекрасно понимая, что, если его задуманная дуэль с маркизом закончится плачевно для него, то вскоре его жена пустит поместье по миру, и в первую очередь на улице окажутся люди, которые верой служили Астлей поколениями. Поэтому, в завещании черным по белому было написано, что всеми, связанными с прислугой делами, занимается управляющая контора Келли. И до тех пор, пока в управление делами не вступит, по исполнении совершеннолетия, Николь, никто другой, кроме Мейсона Келли, не мог управлять состоянием Астлей или любыми другими делами поместья.

Ингрид тяжело повернулась на подушках. Глаза не открывались. Очнувшись от болезненного забытья, мысли снова вернулись. Мейсон Келли заносчивый выскочка. Ингрид так и не смогла понять, по какой такой болезненной прихоти судьбы, ее муж сподобился передать дела именно ему. Хотя нет, здесь все понятно, Келли ведь управляли некоторыми делами барона давно, но если бы он только знал. Недаром вокруг говорили, что ее муж не в себе. Сначала Ингрид думала, что этим он решил все ее проблемы, но первый же визит к Мейсону показал, что ирландцы не забывают обид. Никакие ее уловки, которые обычно безотказно действовали на мужской пол, не считая ее громкого фиаско с маркизом, не помогали. Ну ладно искушенный, избалованный женским вниманием Хокстоун, но жалкий управляющий Тем более Ингрид прекрасно знала, что он к ней более чем небезразличен. Но Келли выгнал ее, колеблясь, но выгнал. Потом она пробовала угрозы, в последний раз, на прошлой неделе, пустила в ход слезы, но все бесполезно.