Затем они быстро побежали к углу, где распростерся Салливан на своей волынке, юбка у него задралась, голые ноги густо окрасились кровью. Там они встали на четвереньки и завернули за угол, где уже пришлось ползти на животе по всей длине трифория мимо шестерых спецназовских снайперов, стоящих на коленях, и двух убитых. Бурк взял в руки перископ и выставил его поверх балюстрады.

Хоры находились ниже на три этажа. Бурк разглядел, какие они огромные и затемненные, в то время как позиции спецназовцев были хорошо видны в свете горящих свечей. И все же, подумал он, кажется невероятным, чтобы кто-нибудь на хорах уцелел после такого шквального огня из автоматического оружия. Странно, что им так дьявольски везло.

Опустив перископ, он двинулся дальше, вправо, затем остановился и направил перископ на пол собора. Как раз под хорами виднелась передняя часть подорванного бронетранспортера, на броне валялись раскиданные куски человеческого тела – полковника Лоугана. Из отсека водителя высовывались две обгоревшие руки. По бокам бронетранспортера затаились на коленях несколько мужественных солдат во главе с майором Коулом. Бурк подумал, что у них должно быть легко на душе, ибо учения Национальной гвардии в условиях боевой обстановки подходят к концу.

В этот момент на хорах крякнул приглушенный выстрел, и перископ, вылетев у него из рук, больно ударил Бурка в глаз. Он отшатнулся и упал навзничь на пол. Стоявший рядом спецназовец усмехнулся и заметил:

– Вы разглядывали его слишком долго, лейтенант. А ведь у нас нет других перископов.

Бурк протер глаза, стряхнул с руки кровь, сочащуюся из царапины, привстал на колено и обратился к спецназовцу:

– Что докладывают из башен? – Тот не успел рта открыть, как из хоров вылетела короткая автоматная очередь, за ней последовала другая, и только после нее спецназовец сказал:

– Из башни докладывают, что эта сучка на хорах, как злая собака, никого и близко не подпускает к дверям. – Он посмотрел на часы. – Как все обернулось!.. Мы же почти взяли собор. Верно?

Бурк посмотрел на другого спецназовца, сержанта, который стоял напротив него, и спросил:

– Есть какие-нибудь идеи?

– Самое главное – нужно выбить их с хоров. Тогда Мелон и Бакстер можно спасти с лестницы, а пятый взвод в это время бросит через бронзовую плиту фугасные гранаты и превратит мозги этого психа Хики в картофельное пюре. А саперы обезвредят мины. Так?

Бурк кивнул. Казалось, это единственное решение всех проблем. Хоры – ключевая позиция для взятия собора, хотя их строили совсем для других целей. Но недаром Флинн послал туда двух самых одержимых боевиков.

– Есть какие-нибудь предложения, как их вышибить с хоров?

– Что ж. – Сержант поскреб подбородок. – Можно установить прожектора в трифории и направить их на хоры, можем расстреливать их из пулеметов с вертолетов через разбитые окна, а можно проникнуть туда через чердак над хорами… До мало ли разных способов, но все это слишком громоздко. А время не ждет.

Бурк снова кивнул:

– О'кей…

– …Но самый лучший способ, – продолжил сержант, – если кто-нибудь проникнет на хоры через одну из башен. Главное – проскочить через дверь, а дальше там огромное пространство для маневра, такое же, как у них. Да и невидимым будешь, как они.

Бурк кивнул. Другой важный вопрос: как попасть в подпол и добраться до мины. Мысли о снайперах и заложниках придется отложить. Время до 6.03 не может тянуться вечно. Бурк поднял телефонную трубку и связался с оператором коммутатора:

– Как обстановка в подполе?

– Там уже новый взвод, они обнаружили нескольких оставшихся в живых и вытащили раненых. Собаки и проводники убиты. Все снайперы ушли наверх, кроме Петерсон. Она хоть и ранена, но осталась работать. Там, внизу, сумасшедший старик с автоматом. Те, кто остался в живых, говорят, что к минам можно подобраться лишь через бронзовую плиту. – Оператор поколебался мгновение, потом продолжил: – Послушайте, Петерсон сказала, что она может взорвать мины, когда захочет. Я ухожу отсюда, так как нахожусь слишком близко от места, где, по предположениям, могут быть взрывные устройства. Связь временно прервется, пока я установлю коммутатор где-то в другом пункте. Так что извините, лейтенант. Да, вот еще что: во всех башнях и на чердаке ищут радиоглушитель, если найдут, у вас будет радиосвязь. Пока, лейтенант.

Телефон замолчал. Бурк взял рацию, лежавшую у его ног, и включил – раздался визжащий звук. Он выключил рацию. Сидящий рядом связист из спецназа заметил:

– Вот так. Никто никому не может ничего сказать. Мы не можем координировать свои действия, если решим атаковать хоры, не можем и координировать отход…

Бурк кивнул.

– А сначала казалось, все это так легко. – Он обвел взглядом темную галерею. – Помещение огромное и кажется довольно прочным. Архитектор, кажется, говорил, что всем конец, если обрушатся основные колонны.

– Кто может гарантировать что-либо? И нельзя быть уверенным, что мины, например, не под этой колонной. – Один из спецназовцев постучал кулаком по ближайшей колонне.

– Да, – согласился Бурк. – По логике вещей, если весь собор начинен взрывчаткой, почему они не испугались пожара на чердаке? – Он оглядел людей, сгрудившихся вокруг него, но, кажется, никому его вывод не прибавил настроения.

– Не думаю, что по логике вещей это имеет отношение к тому, что вытворяют сейчас эти сволочи, – заметил сержант.

Бурк посмотрел на часы: 5.54.

– Я остаюсь… Вы тоже, – бросил он, вошел в южную башню и начал спускаться к хорам.

Морин посмотрела на часы и сказала Флинну:

– Я ухожу.

– Да… нет… не оставляй… – Голос его был заметно слабее, чем две-три минуты назад. Она погладила его брови.

– Извини, но я не могу остаться здесь.

Он кивнул.

– Тебе очень больно, Брайен?

Он отрицательно мотнул головой, но при этом его тело свело судорогой от нового приступа боли.

Морин взяла другую ампулу морфия. Он потерял очень много крови и от этой дозы мог умереть, но зато боли не будет. Она нежно обвила одной рукой его шею и поцеловала в губы в тот момент, когда хотела ввести шприц в его грудь рядом с сердцем.

Губы Флинна зашевелились, и Морин смогла разобрать слова:

– Нет… нет… Убери его…

Она убрала шприц и внимательно посмотрела на Флинна. В последние несколько минут он не открывал глаз, и Морин не понимала, как он догадался про шприц… Ответ был один – он очень хорошо знал ее. Она крепко сжала его руку, и большое кольцо на его пальце больно вдавилось ей в ладонь.

– Брайен… Можно мне взять его? Если я вырвусь отсюда… я хочу вернуть его… вернуть на место…

Он отбросил ее руку и сжал пальцы.

– Нет.

– Отдай его мне, иначе оно попадет в полицию.

– Нет… За ним должны прийти.

Морин покачала головой и снова поцеловала его. Без слов она скользнула вниз по винтовой лестнице. Флинн окликнул ее:

– Морин… послушай… Лири… Я просил его… не стрелять в тебя… Он последует приказу… Постарайся уловить момент, когда Меган будет прикрывать дверь башни… Тогда ты сможешь убежать…

Морин остановилась на нижних ступеньках и спросила:

– А Бакстер?..

– Бакстер, считай, мертв… Но ты можешь убежать… убежать…

Она покачала головой:

– Брайен… Тебе не следовало говорить мне это…

Он открыл глаза и посмотрел на нее, потом кивнул.

– Да. Не следовало… Глупо. Всегда совершаешь какие-то глупости… – Он попытался сесть, и лицо его исказила боль. – Пожалуйста… беги… Живи… – Его грудь тяжело поднималась и опускалась.

Морин пару секунд пристально смотрела на него, затем осторожно спустилась по ступенькам, быстро скользнула по мраморному полу под прикрытие скамей и подползла к Бакстеру. Тот сказал:

– Я уже хотел идти за тобой… но подумал, что, возможно…

Она взяла его руку и крепко сжала.

– Он умер? – спросил Бакстер.

– Нет.

Некоторое время они лежали в тишине, прислонившись друг к другу. Ровно в 5.55 Бакстер спросил: